– Мне все же больше импонирует материалистическая точка зрения.
На лице датчанина появилась растерянность.
– В этом случае у меня – ни малейшей догадки. Всех нас, несомненно, занимает один и тот же вопрос. Я не могу думать ни о чем другом… как только о гипнозе.
– Нет уже! Давайте больше не будем, Хальворссон! Это предположение мы уже отвергли.
– Да, намеренный гипноз…
– Не понимаю…
– Сейчас объясню. Хотя я не знаю, случалось ли уже когда-нибудь такое.
– Какое? Выкладывайте уже!
– Я подумал о том, что среди нас, может быть, есть кто-то, обладающий очень сильной волей или способностью передавать свои мысли. Понимаете? У кого-то в мозгу возникла только что увиденная нами сцена, а наш мозг уловил это, как радиоприемник, и передал органам зрения.
– И магнитофону, – многозначительно добавил Миддлтон.
– Вот именно, и гипотеза рухнула.
– Другого материалистического объяснения у меня нет, – сказал уныло Хальворссон.
– Давайте еще раз прослушаем пленку, – предложила доктор Хубер.
Миддлтон прокрутил бобину назад, и снова зазвучали шорох ветра, шелест листьев в кронах пальм и плеск бегемотов, доносившийся с Нила. Затем тот водопад странных звуков: звуки музыки вперемешку со свистом и щелчками, потом другая, человеческая речь. И, наконец, короткое шипение, когда вспыхнул голубой свет, убивший человека в кожаной одежде.
Магнитофон остановился, а мы оставались в той же растерянности, что и раньше. Одно было ясно. Все происшедшее не было сном.
– Может быть, все-таки из загробного мира?.. – шепнула Селия.
Карабинас покачал головой.
– Странно, что все повторилось еще раз, как будто сделано специально для нас…
– Но с какой стати? – спросила мисс Хубер.
– Не знаю.
– Может быть, из-за языка, – пробормотал Йеттмар.
– Как это – из-за языка?
– Я тогда обратил внимание кое на что. Во второй записи, или, скажем, при повторе. Но вспомнил об этом только сейчас, когда мы заговорили о языках.
– Что же это, ради бога? – спросил я нетерпеливо.
– Несинхронность.
Мы посмотрели на него так, словно он свихнулся.
– Что? – простонала мисс Хубер. – Несинхронность? Это что еще такое?
– Все очень просто, – сказал Йеттмар. – Когда при повторении они говорили человеческим языком. движения их губ не были синхронны с текстом. Теперь я в этом мог бы присягнуть… Я так и вижу их перед собой. Звуки были совершенно несинхронны с движениями губ!
– Послушайте, но как вы можете быть так уверены? Если мы даже не знаем, на каком языке они говорили!
– Это не имеет никакого отношения к синхронности, – отмахнулся Йеттмар. – Жаль, что мы не смогли записать эту сцену на видеомагнитофон. Дайте-ка минутку подумать! – Тут он прикрыл глаза, а через несколько секунд снова открыл.
– Да. Ясно вижу перед собой эту картину… Человек в кожаном пиджаке говорит что-то и округляет при этом губы. В первой записи, вернее, когда он появился в первый раз, при этом положении губ прозвучал свист, что в целом соответствует положению губ человека, когда он хочет свистнуть. Но во второй раз мы услышали при том же положении губ звуки, которые так произнести невозможно. Понимаете? Это и есть несинхронность!
– И что это, по-твоему, означает? – спросил Миддлтон.
Йеттмар поднял брови.
– У меня только предположение.
– И все-таки? г – Скажем, при первом показе текст был оригинальный… а при втором… гм…
– Ну что при втором?
– Думаю, текст был дублирован.
Мы ошеломлен но посмотрели на Йеттмара. Может быть, именно потому, что его слова казались весьма правдоподобными.
– Да, но зачем? – спросила мисс Хубер охрипшим голосом. Йеттмар снова только поднял брови.
– Может быть, они подозревали, что этот первый разговор, или как его там назвать, никто никогда не сумеет понять.
– И не сумеет, – сказала мисс Хубер. – Это несомненно. Ведь это… гм… точно не человеческая речь.
– Может быть, нам просто неизвестно ничего подобного, – сказала Селия. Хубер покачала головой.
– Дело не в этом. А в звуках. Такие звуки, и в первую очередь эту музыку и свист, невозможно воспроизвести с помощью артикуляционных органов человека. По крайней мере, известных на сегодня артикуляционных органов человека, – уточнила она.
Мне показалось, что мы, пожалуй, немного продвинулись вперед.
– А это, в свою очередь, означает, – подытожил я все сказанное, – что мы получили послание. Неважно, от кого и каким способом. Но послание адресовано нам… И, чтобы мы смогли в нем разобраться, текст дублировали, перевели с одного совершенно непонятного языка на другой непонятный, или лучше сказать – неизвестный… пока неизвестный, но, несомненно, человеческий язык.
– Верно, – сказала Хубер. – Другой язык -человеческий, это ясно.
– Но вот – какой? – почесал в затылке датчанин.
– Египетский, – сказал я. – Древнеегипетский. Фольклорист так и застыл с пальцами на затылке, даже рот раскрыл.
– Древнеегипетский? А я считал, что этот язык никто не знает. По крайней мере, произношение.
– Так оно и есть. Но, зная коптский язык, можно кое-что понять и в древнеегипетском. Правда, Никое?
– Теперь, когда ты это сказал…
– Ас другой стороны – на каком другом языке они могли дублировать?
– Скажем, на английском.
– За тысячу пятьсот лет до новой эры? У мисс Хубер округлились глаза.
– Вы серьезно полагаете, что дублировали тогда?
– Если мы выбираем материалистическое решение – должны были тогда!
Карабинас спрятал лицо в ладонях.
– Я схожу с ума!
– И я тоже, – поддакнул Хальворссон. Осима посмотрел на свои часы и встал.
– У меня уже голова не соображает. Предлагаю перенести наше заседание на завтра. Может быть, за это время произойдет еще что-нибудь. Вы повремените немного с вашим решением, Петер?
Я знал, что кто-нибудь задаст этот вопрос, и уже сформулировал про себя ответ.
– Естественно, – сказал я громко. – До тех пор, пока мы не прольем свет на случившееся… я не буду писать свой доклад.
Каждый из них, покидая мой кабинет, тепло пожал мне руку.
Никогда еще у меня не было такой уверенности, что они – мои друзья.
Я выключил верхний свет и подошел к письменному столу, чтобы перед уходом погасить и настольную лампу, когда за моей спиной раздался голос:
– Меня здесь оставляете?
Я повернулся так стремительно, словно меня ужалила в пятку змея.
В кресле сидела мисс Хубер и улыбалась мне.
Я был так поражен, что только и мог сказать, заикаясь:
– Вы… вы…
– Что я здесь делаю? Я осталась здесь. Похоже, остальные забыли обо мне. Я начал приходить в себя.
– Уфф, ну и напугали же вы меня!
– Вы думали, что это Иму?
– Не буду отрицать, мелькнула такая мысль. Она встала, потянулась и покосилась на меня.
– Вы уже закончили?
– Конечно. Как раз хотел идти домой…
– Только хотели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114