– Понимаю…
– Я был тоже вынужден пойти к врачу, чтобы наконец она успокоилась и чтобы дать покой и себе тоже. Тогда-то все и выяснилось. Я не могу стать отцом.
– Точно?
– Так сказали специалисты. Они несколько раз делали анализы, и окончательный результат был каждый раз тот же самый. В конце концов, я был вынужден смириться с этим.
– А… Изабелла?
– Странно, но она тоже успокоилась. Ведь все стало на свои места. Выяснилось, что ей навязали не вполне доброкачественный товар, не такой, какой ей хотелось, но в то же время и не столь плохой, чтобы подавать из-за этого рекламацию. Это затронуло ее лишь в такой степени, как если бы, скажем, выяснилось, что у меня одно ухо, а я тщательно прикрывал это место волосами. Она в два счета подавила в себе желание иметь ребенка. С того момента ее занимали только атомы.
– А вас… предоставила самому себе?
– Да нет. Все было, как и прежде. Мы просто приняли к сведению некий факт. Как, например, тот, что мы небогаты. Но все эти факты не могли помешать нам мирно жить бок о бок.
– Ну, а после того?
– С тех пор прошло уже пять лет. Что сказать? Я не отказался от мысли купить ферму недалеко от Сан-Антонио.
Она отставила свой бокал, наклонилась ко мне и поцеловала в губы.
– Я хочу остаться с тобой на ночь… Ты тоже хочешь, дорогой?
Когда я проснулся, уже светало. В саду, как оглашенные, свистели дрозды, а на каком-то дереве без устали стучал дятел. Я посмотрел на часы: три минуты пятого.
Розалинда тихо посапывала рядом со мной; ее распущенные волосы покрыли шатром нас обоих. Мне пришлось осторожно приподнять их, чтобы бесшумно выбраться из постели.
Я прошел в ванную, выпил полстакана тепловатой воды и только тогда вспомнил, что мне снился какой-то сон, от которого я, собственно говоря, и проснулся. Но напрасно я ломал голову, не в силах вспомнить, что случилось со мной во сне. Правда, появилась мысль, что, пожалуй, это было связано с Иму, но от сна не осталось ничего, ни малейшего смутного обрывка.
Я осторожно прокрался назад в комнату, нырнул под водопад волос и прикрыл глаза, чтобы еще поспать, как вдруг Розалинда спросила:
– Что случилось, Петер?
Я с нежностью провел рукой по ее животу.
– Ничего. Это дрозды. И, кажется, мне что-то приснилось.
Она повернулась ко мне и обняла меня за шею.
– Хорошее или плохое?
– Если бы я знал! Самое обидное, что ничего не помню.
– Такое бывает.
– Кажется, мне снился Иму.
Она вздохнула и откинула голову на подушку.
– Иму… Боже мой… Чего бы я ни дала, чтобы понять, что случилось!
Дрозды без умолку свистели в саду, и я молча смирился с тем, что поспать сегодня, пожалуй, больше не удастся.
– Но я готов присягнуть, что все случившееся имеет логическое объяснение. Если бы нам найти ключ, все сразу же стало бы ясно. Я чувствую, что где-то должен быть ключ к замку, за которым разгадка тайны… Черт бы его побрал!
– А ты пытался вспомнить вчерашний день шаг за шагом?
– Пробовал.
– И ничего?
– Может быть, это не давало мне покоя и во сне. Очевидно, поэтому-то я и проснулся.
– Петер…
– Да, дорогая.
– Я… уверена, что этому явлению есть объяснение.
– А разве я говорю не то же самое?
– Объяснение должно быть где-то здесь, у нас под носом.
– Но где?
– Не знаю, Петер. Только, несомненно, должен быть источник, из которого они возникли.
– Кто ОНИ?
– Голограммы. Ведь изображение было трехмерным и перемещалось в пространстве. Вместе со звуком.
– На что ты намекаешь?
– Я только рассуждаю. Нам нужно найти проектор.
Я приподнялся на локтях и посмотрел на нее, видимо, чуть ли не со страхом, потому что она прижала мою голову к подушке и накрыла своими волосами.
– Если мы не верим в привидения и чудеса, то должны разыскать устройство, с помощью которого были переданы в комнату эти изображения.
Я снова выбрался из-под водопада волос.
– А ты не слишком рационалистична, Розалинда? Она покачала головой.
– Напротив. Но я уверена, что мы идем по верному следу… Кто-то передал эти изображения в комнату. Доказательством может служить и то, что запись потом повторили, к тому же дублированную.
– Передали? Но кто и как?
– Давай попробуем вспомнить предшествовавшие этому явлению секунды. Что ты можешь вспомнить?
– Ну… откровенно говоря, не так много. Все сидели, а Селия как раз несла кофе.
– Она открыла дверь.
– И сразу же закрыла.
– Есть. Поднос!
– Поднос Селии?
– А что же еще?
– Невозможно. Это самый обычный поднос. Она уже много лет разносит на нем кофе.
– Тогда что-то другое. Ты, например, что делал, когда Селия вошла в комнату?
– Я? Что же я делал? Ах, да. Я как раз листал* перевод демотической рукописи.
– Демотическую?
– Это более поздний вид письменности. • – Что было в ней?
– В рукописи?
– В ней, конечно.
– Более поздний вариант «Книги Мертвых», описывающий предшествующие бальзамированию и последующие…
Она содрогнулась, замолчала и прижалась своим лицом к моему.
– Не может быть, чтобы… от этой рукописи?
– Глупости, – сказал я. – Рукопись не имеет никакого отношения к Иму. И даже если бы имела… Мы договорились, что стоим на материалистической точке зрения. Если будем действовать иначе, то могут быть тысячи решений. А значит – ни одного.
– Ты прав, – шепнула она. – Тог да надо продолжать поиски. В комнате должен был находиться какой-то предмет, имеющий отношение к Иму, на который может пасть подозрение, что он работает как передатчик. Если не листки рукописи…
Я почувствовал, что все вокруг меня погружается во тьму. Дрозды прекратили свой рассветный концерт, влетели в комнату, расселись на стульях, на столе, некоторые даже устроились на люстре. Усевшись поудобнее, они вдруг начали увеличиваться в размерах, расти, потом слились в одного гигантского дрозда, который принялся молотить меня по голове острым клювом. Я схватился за голову, чтобы отогнать его, но тут Розалинда заметила, что со мной что-то происходит, потому что сквозь пелену тумана я услышал ее испуганный пронзительный крик:
– Петер! Что с тобой, Петер?
Я обнаружил, что уже стою полусогнувшись около кровати и предпринимаю жалкие попытки натянуть на себя брюки, хотя на мне еще нет белья. И при этом я безостановочно что-то бормотал себе под нос, словно рехнулся.
Розалинда выпрыгнула из постели, обняла меня и положила на лоб ладонь.
– О, Петер! Дорогой… Что с тобой? Только что еще… Я качнулся и вцепился в ее руку, чтобы не упасть.
– Роза… линда… – пролепетал я. – Нужно мне… пойти… в моем кабинете… он был там на столе!..
Она усадила меня на край постели и стала гладить по спине, как больного ребенка, пока я окончательно не пришел в себя.
Когда сотрясавшая меня дрожь почти прекратилась, она обхватила ладонями мое лицо и заставила посмотреть ей в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114