Девушка провела пилочкой по ногтям, потом кивнула.
– Она говорила, что хотела бы увидеть его мозг. Так вот он здесь, пожалуйста!
– Но, может быть, это вовсе и не мозг!
– Скоро узнаем. Кроме того, хорошо уже и то, что как можно меньше людей будут в это замешаны. Ведь мисс Хубер все равно уже знает. Мы успеем еще обратиться к кому-нибудь другому, если ее постигнет неудача.
Селия, несомненно, была права.
А проблема заключалась в том, что делать с обнаруженным на дне мраморного шара осадком. Мы знали, что нужно обязательно провести химический анализ и узнать, в самом ли деле он содержит благовония. Хотя этому, очевидно, противоречил тот факт, что шар не случайно открывался с огромным трудом. Более вероятным казалось – во всяком случае Селии, – это тоже канопа, как и две другие. И содержала она, возможно, мозг Иму, который так страстно желала увидеть мисс Хубер.
– Итак? – спросил я своих сотрудников.
– Я тоже считаю, что следует довериться мисс Хубер, – сказал Осима. – Я бы, во всяком случае, ей доверился.
Поскольку никто не возражал, я принял это предложение и позвонил мисс Хубер.
– Мисс Хубер?
– Это я. Какие новости? Еще одна мумия? Сегодня ее голос звучал как будто не так сухо.
– Даже не знаю, с чего начать…
– Уж не хотите ли вы попросить моей руки?
– Не сейчас. Может быть, позже, при случае. Не знаю, смею ли я надеяться.
– Естественно. Вы – всегда. Я все еще терпеливо жду. Кстати, о чем идет речь?
– Вы еще не отказались от желания увидеть мозг Иму?
– Иму?
– Того, которого вы обследовали под рентгеном. Мозг мумии.
– О! Естественно! Но только не хотите же вы сказать, что каким-то чудом обнаружился и мозг этого человека?
– Даже не знаю. Во всяком случае, что-то после него осталось, и мы не знаем, что это такое. Вероятно, в одной из каноп…
– Каноп?
– Так называются сосуды, в которые укладывали внутренние органы.
– Ага, понимаю.
– Потом объясню подробнее. Словом, осталось после него что-то, и мы не знаем, что это такое. Какой-то сухой осадок.
– Вы хотите, чтобы я посмотрела?
– Очень хотел бы.
– Почему именно я?
– Я могу быть откровенным?
– Естественно.
– Пока в этом нет крайней необходимости, я не хотел бы привлекать к исследованиям новых лиц. Кстати, забыл спросить… Вы вообще-то разбираетесь в химии?
В трубке послышалось хихиканье, больше похожее на покашливание.
– Но, послушайте! Во всяком случае, разбираюсь настолько, чтобы установить, что там содержит ваша грязь. Пришлите ко мне с чайную ложечку.
– Прекрасно, доктор!
– Впрочем, нет! Подождите… У меня есть идея получше! Не будем терять времени понапрасну. Это исследование мозга начинает меня всерьез интересовать. Знаете, что?
– Я весь внимание, – сказал я в соответствии с истиной.
– Возьмите щепотку этой пыли или мази и накапайте на нее немного разбавленного спирта, примерно 10-или 15-процентного. Сможете это сделать?
– Да… Полагаю, что сможем.
– Отлично. Перемешайте и слейте в какую-нибудь бутылочку. Потом пришлите мне. Как только я положу трубку, сразу же подготовлю электронный микроскоп. Если это действительно мозг, то через полчаса это выяснится. Идет?
– Идет! – сказал я и положил трубку. Мы сразу же принялись за работу. Карабинас извлек пробку, которую мы предварительно покрыли тонким слоем лака, чтобы легче скользили мраморные поверхности. Осима засунул в отверстие ложку с длинной ручкой и отковырнул две-три щепотки осадка. Половину он бросил в воду, а вторую половину развел в небольшом количестве спирта, как советовала доктор Хубер. Сероватый порошок быстро растворился в воде, как и в спирте, окрашивая раствор в кофейный цвет.
Йеттмар задумчиво смотрел на бутылочки, потом дернул кончиками своих усов.
– Не хочу вас тревожить, но это не совсем нормально,
– Что такое? – поднял голову Хальворссон.
– Посмотрите только на первоначальный цвет порошка. Он бледно-коричневого цвета, почти серый. А раствор – кофейного цвета. Словно произошла какая-то химическая реакция…
– Еще чего! – оборвал его Миддлтон. – Очевидно, в исходный материал попали крупинки краски. Крупинки растворились и окрасили раствор. Ясно, так ведь?
– А зачем во внутренние органы стали бы добавлять краску?
– Зачем, зачем? Только и вопросов, что зачем. Будем надеяться, что и это выяснится!
– Кто отнесет коктейль? – спросил Осима. Хальворссон встал и протянул руку.
– Давайте я. Я разбираюсь в этом меньше остальных и никаких теорий у меня нет. Доктор Хубер будет мне благодарна, если я, пока она будет работать с микроскопом, не раскрою рта.
Он взял бутылочки и ушел.
Минут через пять после ухода Хальворссона в дверь постучали. Это пришел Киндлер, геофизик.
– Можно войти?
– Естественно. Входите, мистер Киндлер. Кажется, у вас есть новые идеи?
– Вы мне льстите, Петер! – сказал он, улыбаясь, и засунул руки в карманы своего халата. – Намного хуже. Еще одна загадка!
– Что?!
– Не угостите меня сигаретой?
Мы дали ему сигарету, он закурил и с удовольствием констатировал, что всеобщее внимание обращено на него.
– Словом… Прошлый раз я кое-что скрыл от вас.
– Какого черта? – насупился я. Не люблю, когда мои сотрудники действуют на свой страх и риск.
– Я сфотографировал шар…
Ну это уж, действительно, было слишком!
– Мистер Киндлер, – сказал я со зловещим спокойствием. – Вы забыли о том, что я просил вас о полном соблюдении тайны. Я поверил вашему слову.
Улыбка мгновенно сползла с его лица. Он помрачнел и чуть не выронил сигарету.
– Вы думаете, что я… что я…
– А что? Что я должен думать? Он почти рухнул на стул и повернул ко мне болезненно искаженное лицо.
– Мистер Силади, может быть, иногда я и валяю дурака, но никогда… ни за что не стал бы болтать. Если я пообещал держать язык за зубами, то держу его там.
– Но вы ведь только что сказали, что сфотографировали шар!
Он опустил руку в карман и вынул тонкий рулон фотопленки.
– Пожалуйста! Тут все негативы. А здесь все проявленные снимки. Я сделал их не для того, чтобы… не было у меня никаких грязных намерений… Бог мне свидетель!
Мне стало жаль Киндлера. Он, пожалуй, иногда способен на дурные шутки, но это еще не причина, чтобы подозревать его в самом худшем.
– Успокойтесь, прошу вас. Пока вас еще ни в чем не обвиняют. Покажите лучше, что у вас получилось.
Киндлер разложил фотографии на стоявшем рядом кресле. На цветных снимках во весь формат был заснят мраморный шар.
– Я сделал несколько снимков шара. Я ведь довольно хороший фотограф. Знаете, с самого начала мне казалось, что с этим шаром что-то не так. Когда мы еще не могли его открыть.
– Что вы имеете в виду?
– Я все размышлял.
– Размышляли?
– Да. И думал, что сделал бы я, будь я на их месте, вернее… если бы я был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114