Казалось, Йеттмар совершенно обезумел. На губах его выступила пена, глаза полыхали красным огнем, а тело напряглось так, словно на него напал столбняк. Те двое тащили и дергали, а я хватал его за руки, а Миддлтон стонал под Йеттмаром и отбивался, как мог. Я уже было хотел стукнуть Йеттмара вазой по голове, когда рядом со мной оказалась доктор Хубер со шприцем в руках и, прежде чем я успел что-либо спросить, мгновенно вонзила иглу в руку Йеттмара. Полминуты спустя Миддлтон смог выбраться из-под атакующего, который уже лежал на ковре с полузакрытыми глазами и тяжело хрипел.
– Что с ним? – простонал Миддлтон и указал на Йеттмара. – Сбрендил?
– Нервный приступ, – сказала мисс Хубер сухо и села на место.
А речь квадратноголовых продолжала безмятежно литься из усилителей: теперь они говорили на том языке, который показался нам человеческим.
Миддлтон тяжело опустился на стул и рассерженно ощупывал свое лицо.
– Чтоб его, этого безумца! Чуть не выбил мне зуб… Чего он набросился именно на меня?
– А вы не догадываетесь? – спросил я у него. Он указал на магнитофон.
– Из-за этого?
Никто не ответил, мы только смотрели на него, не мигая.
А Миддлтона, казалось, волновала только драка.
– И надо же, ударил меня прямо в новый зуб, – проворчал он с болезненной гримасой, потом огляделся. – В чем дело? – спросил он затем с удивлением. – Это разрешило спор, да?
– Какой спор? – спросил ворчливо Осима.
– Галлюцинация это или нет. Или гипноз… Тогда я все понял, и охотнее всего я бы сейчас расцеловал Миддлтона.
А тот вдруг опешил. На лице у него появилось выражение крайнего изумления, затем опухшие губы раздвинулись и он рассмеялся. Должен признаться, что звучал его смех нехорошо.
– О, так вот почему этот сумасшедший накинулся на меня? Вы что, думаете, что я сделал эту запись? Что я подделал… – и он снова засмеялся, а по подбородку стекали тоненькие струйки крови.
– Может, скажешь, в чем дело? – прищурился Осима.
Миддлтон открыл было свой израненный рот, но тут в себя пришел Йеттмар.
– Мидди, – прошептал он тихо. – Ты сможешь меня простить?
Миддлтон подошел и положил на плечо Йеттмару руку.
– Только не волнуйся, старик! Не такое уж несчастье… Правда, у меня расшатался новый зуб, но невелика беда.
– Я думал… что… ты хочешь подшутить над нами. Что ты сфабриковал те звуки…
Доктор Хубер неожиданно встала и подошла ко мне.
– Так вот, послушайте, Силади! – начала она и, забыв все свои обиды и слезы, уперлась руками в бедра, а лицо ее горело, словно ей рассказали двусмысленный анекдот. – Я вынуждена констатировать, что всем вам место в доме умалишенных. За исключением разве что этой бедной девочки, которая не знаю как попала в вашу компанию… Сначала вы подозреваете меня, что я вас загипнотизировала, потом устраиваете драку из-за какого-то трюка с магнитофоном. А теперь делаете вид, что вы все поняли, и готовы расцеловать друг друга. Скажите, вы серьезно считаете, что вы нормальные люди?
Очевидно, у меня на лице появилась широкая улыбка, потому что ее ярость еще усилилась.
– Ну, так и развлекайтесь друг с другом, а я выхожу из игры! Вы идете со мной, Селия, или остаетесь здесь? Но предупреждаю, возможно, что они снова начнут буйствовать.
Селия, улыбаясь, покачала головой.
– Теперь уже нет… Розалинда. Теперь уже все в порядке.
На лице Хубер отразилось изумление:
– В порядке? То есть как это – в порядке?
– Все выяснилось.
У мисс Хубер закружилась голова, и она вынуждена была прислониться к деревянному подлокотнику стоявшего рядом с ней кресла.
– Значит, и вы тоже? – простонала она сокрушенно. – И"вы, Селия? Что выяснилось? Разве не потому мистер Йеттмар набросился на Миддлтона, что… он подделал запись на пленке? Наверняка где-то спрятан видеомагнитофон… разве нет?
Селия покачала головой.
– Нет. Йеттмар действительно думал так, но все прояснилось. Выяснилось, что именно сделал Миддлтон.
Мисс Хубер побледнела и посмотрела на нас с выражением безнадежности.
– Боже мой, люди! Что, вообще, выяснилось? Что сделал мистер Миддлтон? Вы же не станете утверждать, что он не имеет никакого отношения к магнитофону и…
– Почему же, – покачала головой Селия, улыбаясь, – я скажу вам. Миддлтон на самом деле имеет отношение к магнитофону… только, собственно говоря, небольшое.
– Но ведь… А что он с ним сделал, Селия? Селия Джордан улыбнулась Миддлтону.
– Да немного… Лишь то, что когда те начали говорить, он включил магнитофон на запись и нажал кнопку!
Полчаса спустя позади было все: обиды, объяснения, несколько сэндвичей и кофе, который сварили Селия и доктор Хубер. К тому времени мы уже устранили следы разгрома – последствия наших бурных объяснений. В мусорную корзину отправились несколько разбитых пепельниц, копия головы Нефертити и моя любимая шариковая ручка.
Когда страсти утихли, мы снова принялись за нашу головоломку.
– Итак, это ни галлюцинация, ни внушение, – сказал все еще сонливый Йеттмар. – Сама горькая действительность.
– Я слышал, когда Миддлтон нажал на кнопку, только не знал, что это за щелчок. Таким образом, у нас в руках решающее доказательство!
– Доказательство чего? – спросил Осима. Не так легко было ответить на этот вопрос. Хальворссон погладил бороду и сказал:
– Я думаю, что нам нужно искать отправную точку.
– Мы делаем это уже полчаса, – возразил Карабинас.
– Настоящую отправную точку, – продолжал невозмутим о Хальворссон. – Мы можем подойти к этому вопросу с двух сторон.
– А именно?
– С идеалистической и с материалистической точки зрения.
– В этом что-то есть, – пробурчал Осима. Датчанин поднял большой палец.
– Возьмем, пожалуй, первое…
– Возьмем, – кивнул я.
– В этом случае нам следует исходить из сверхъестественного. Мы обнаружили место захоронения Иму и его товарищей. Из надписи и по другим признакам мы можем сделать вывод, что они не намеревались умирать навечно, скорее хотели, или хотел Иму, жить в своих потомках. И спустя тысячелетия после смерти Иму мы его нашли и поняли его желание. Что происходит потом? Вместо того, чтобы выполнить это желание, мы пугаемся поставленной задачи и идем на попятный. Ведь именно тогда мы и приняли решение отказаться от продолжения опытов. А несколько минут спустя произошло то, что произошло. Что это, если не протест Иму?
– Или папы Малькольма, – сказала тихо Селия. Мы все вздрогнули, у меня даже холодок пробежал по спине.
– Они хотят, чтобы мы продолжили то, что начали, – сказал Осима.
Доктор Хубер тоже содрогнулась:
– Мы потихоньку превращаем это в спиритический сеанс.
– Вы считаете, что голоса привидений можно записать на магнитофон? – спросил я Хальворссона.
– Не имею понятия! До сих пор я встречался с ними только в сказках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114