— Он показал на ружье.
— В.общих чертах. Сюда нажимаешь, отсюда валит дым. Так?
— Приблизительно, — усмехнулся Шериф. Он отдал ружье Пинту, залез на капот и перебрался на крышу уазика. — Давай за мной!
Пинт последовал за ним, опасаясь случайного выстрела. До сегодняшнего дня у него не было близких отношений с оружием, даже в армии стрелял всего два раза. Он положил ружье на теплый капот, залез сам и только потом снова взял ружье в руки.
— Иди сюда, — скомандовал Шериф. — Не бойся, крыша не погнется.
Через несколько мгновений Пинт оказался рядом с ним.
— Док, — зашептал ему на ухо Баженов, — я сейчас попытаюсь туда забраться. Если в окне появится чья-то рожа, стреляй, не задумываясь. Понял?
— Да.
— Давай прицелься сразу. — Пинт навел ствол на дыру в стекле. — Молодец! Если что — стреляй, не задумываясь, — повторил Шериф. — Ответственность беру на себя.
— Хорошо.
Баженов ухватился за подоконник и стал медленно подтягиваться. Сердце бешено колотилось в груди. Он понимал, что сильно рискует. Шериф не признавал ни пуль, ни дроби — только картечь. По одной простой причине: картечь не ранит, она убивает наповал. Человек с пулевым ранением может выжить, но шестнадцать свинцовых шариков диаметром 8,2 мм разрывают все на своем пути, оставляя в теле дырку размером с чайное блюдце. Если у Пинта дрогнет рука… Он старался не думать об этом заранее. А потом, скорее всего, думать будет просто нечем.
Тонкая ржавая жесть подоконника противно скрипела. Шериф уперся в стену острыми носами ковбойских сапог, но они скользили по свежей побелке, как по льду.
Шериф развернул ступни и постарался подтянуться. В одном месте стекло было разбито до самой рамы. Он быстро перехватился правой рукой и ощутил режущую боль в ладони. Но отступать было поздно. Он продолжал подтягиваться, думая, за что бы ему уцепиться левой.
Пинт снизу прошептал:
— Помочь? Я могу подставить плечо.
— Стой на месте! — со злостью прохрипел Баженов.
Он уперся в стену коленями и попробовал закинуть вверх левую ногу. Со второго раза это получилось. Резким отчаянным ударом он разбил остатки стекла и перекинул голень через раму. Теперь уже было легче. Он уже, можно считать, внутри.
Стараясь прижаться как можно теснее к подоконнику, царапая живот об острые осколки, Шериф сделал последний рывок, перевалился через раму и упал на пол.
Оказавшись на полу, он сразу вскочил на ноги, ожидая внезапного нападения. Но в комнате никого не было.
Шериф выглянул в окно:
— Давай ружье, док!
Пинт протянул ружье так, как держал его, — стволом вперед, даже не догадавшись поставить на предохранитель.
Шериф грозно выругался, схватил дуло в горсть и быстрым движением отвел в сторону от лица.
— Спасибо, что не нажал на курок! — Перед глазами стояла неприятная картина: черный зрачок ствола, уставившийся прямо в лоб суровым немигающим взглядом. «Вот так возвращают долги!» — подумал Шериф, вспомнив, КАК он встретил Пинта. — Убери пальцы!
Пинт отдернул руку так быстро, словно обжегся. Шериф перехватил ствол и подтянул ружье к себе. Затем высоко задрал ногу и каблуком выбил остатки стекла.
— Залезай, док! Вдвоем веселее!
Баженов посмотрел на правую руку: из глубокого пореза на ладони сочилась кровь. Он чертыхнулся и вытер ладонь о штаны.
Пинт ловко запрыгнул, оттолкнулся ногами от стены и перевалился через раму.
— Привет, это я!
— Не шуми! Иди за мной и, если что, сразу падай на пол!
— Понял!
Они стали медленно спускаться по лестнице.
За широкой спиной Шерифа Пинт увидел бетонный пол первого этажа. И пока больше ничего. Одна из ламп дневного света была на последнем издыхании: она ярко вспыхивала, затем гасла, набирала сил и вспыхивала снова, будто внизу кто-то снимал фотоаппаратом со вспышкой.
Лестница была крутой, Оскар ухватился за перила. Рука легко скользила по гладкому пластику и вдруг наткнулась на что-то шершавое. Пинт присмотрелся: конец веревки, завязанный двойным узлом. Поначалу Пинт не придал этому значения: какая разница, что там? На другом конце? Ведь они все равно спускаются? Значит, скоро увидят.
Шериф замедлил шаг и тяжело задышал.
— Черт, док… — вырвалось у него.
— Что такое?
— Я же сказал: мы опоздали… — Шериф глубоко вздохнул и почесал затылок. Шляпа смешно задвигалась вверх-вниз.
— Шериф, я из-за вас не вижу, в чем дело?
— В чем, в чем! Этот ублюдок опережает нас. Хорошо, если только на один шаг…
Пинт увидел, как изменилась походка Шерифа: из напряженной она стала… безразличной, что ли. Он словно спускался с крыльца собственного дома, чтобы отлить. Он уже не крался на носках, а смело ступал по бетонным ступеням, цокая подковками.
Пинт шел следом, и постепенно его взору открывалась страшная картина.
Сначала он увидел прилавок и на нем — ноги в полосатых пижамных штанах. На правой ступне каким-то чудом держался шлепанец, а левая была босая, Пинт разглядел желтую потрескавшуюся пятку. По мере того как он спускался, Пинт видел все больше и больше, но… Лучше бы не видеть этого вовсе.
Следом за ногами показался большой круглый живот, похожий на спину дохлого кита. Пижама сбилась неопрятными складками, обнажив торчащий выпуклый пупок в обрамлении редких седых волос. Затем Пинт увидел руки, аккуратно сложенные на груди.
Он подошел к Шерифу, стоявшему рядом с телом. Шериф достал очередную сигарету и нервно разминал ее, просыпая табак на пол.
Теперь Пинт хорошо видел голову обладателя полосатой пижамы. Вокруг головы натекла лужица крови, успевшая запечься тонкой коричневой коркой. Кровь стекала по боковой поверхности прилавка до самого пола.
Убитый мужчина — скорее, старик — лежал с широко открытым ртом. Изо рта торчал пучок зелени с рубчатыми листочками.
«Петрушка», — машинально отметил Пинт.
И еще… Было что-то странное с глазами убитого. Из уголков глаз, как дорожки слез, стекали засохшие кровяные струйки. И тут до Пинта дошло, что у старика нет глаз. Их выкололи и на их место вставили оливки.
Пинт зажал рот рукой, чтобы унять подступившую тошноту.
Он не мог понять, кому потребовалось так издеваться над телом. Неужели мало просто убить? Зачем потребовалась эта яркая зелень? И дурацкие оливки?
— Рубинов, — кивнул Баженов в сторону убитого. — Владелец магазина.
Затем Шериф ткнул пальцем куда-то за спину Пинта:
— А вон и его супруга.
Пинт обернулся. В петле висело тело худой невысокой женщины, одетой в ночную сорочку. Голова женщины была свернута набок, руки безжизненно свисали вдоль туловища. Рядом с ее ногами, касавшимися пола, валялся окровавленный кухонный нож.
Тело висело на той самой веревке, конец которой был привязан к перилам. Пинт удивился, как он мог не заметить тела, когда спустился с лестницы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— В.общих чертах. Сюда нажимаешь, отсюда валит дым. Так?
— Приблизительно, — усмехнулся Шериф. Он отдал ружье Пинту, залез на капот и перебрался на крышу уазика. — Давай за мной!
Пинт последовал за ним, опасаясь случайного выстрела. До сегодняшнего дня у него не было близких отношений с оружием, даже в армии стрелял всего два раза. Он положил ружье на теплый капот, залез сам и только потом снова взял ружье в руки.
— Иди сюда, — скомандовал Шериф. — Не бойся, крыша не погнется.
Через несколько мгновений Пинт оказался рядом с ним.
— Док, — зашептал ему на ухо Баженов, — я сейчас попытаюсь туда забраться. Если в окне появится чья-то рожа, стреляй, не задумываясь. Понял?
— Да.
— Давай прицелься сразу. — Пинт навел ствол на дыру в стекле. — Молодец! Если что — стреляй, не задумываясь, — повторил Шериф. — Ответственность беру на себя.
— Хорошо.
Баженов ухватился за подоконник и стал медленно подтягиваться. Сердце бешено колотилось в груди. Он понимал, что сильно рискует. Шериф не признавал ни пуль, ни дроби — только картечь. По одной простой причине: картечь не ранит, она убивает наповал. Человек с пулевым ранением может выжить, но шестнадцать свинцовых шариков диаметром 8,2 мм разрывают все на своем пути, оставляя в теле дырку размером с чайное блюдце. Если у Пинта дрогнет рука… Он старался не думать об этом заранее. А потом, скорее всего, думать будет просто нечем.
Тонкая ржавая жесть подоконника противно скрипела. Шериф уперся в стену острыми носами ковбойских сапог, но они скользили по свежей побелке, как по льду.
Шериф развернул ступни и постарался подтянуться. В одном месте стекло было разбито до самой рамы. Он быстро перехватился правой рукой и ощутил режущую боль в ладони. Но отступать было поздно. Он продолжал подтягиваться, думая, за что бы ему уцепиться левой.
Пинт снизу прошептал:
— Помочь? Я могу подставить плечо.
— Стой на месте! — со злостью прохрипел Баженов.
Он уперся в стену коленями и попробовал закинуть вверх левую ногу. Со второго раза это получилось. Резким отчаянным ударом он разбил остатки стекла и перекинул голень через раму. Теперь уже было легче. Он уже, можно считать, внутри.
Стараясь прижаться как можно теснее к подоконнику, царапая живот об острые осколки, Шериф сделал последний рывок, перевалился через раму и упал на пол.
Оказавшись на полу, он сразу вскочил на ноги, ожидая внезапного нападения. Но в комнате никого не было.
Шериф выглянул в окно:
— Давай ружье, док!
Пинт протянул ружье так, как держал его, — стволом вперед, даже не догадавшись поставить на предохранитель.
Шериф грозно выругался, схватил дуло в горсть и быстрым движением отвел в сторону от лица.
— Спасибо, что не нажал на курок! — Перед глазами стояла неприятная картина: черный зрачок ствола, уставившийся прямо в лоб суровым немигающим взглядом. «Вот так возвращают долги!» — подумал Шериф, вспомнив, КАК он встретил Пинта. — Убери пальцы!
Пинт отдернул руку так быстро, словно обжегся. Шериф перехватил ствол и подтянул ружье к себе. Затем высоко задрал ногу и каблуком выбил остатки стекла.
— Залезай, док! Вдвоем веселее!
Баженов посмотрел на правую руку: из глубокого пореза на ладони сочилась кровь. Он чертыхнулся и вытер ладонь о штаны.
Пинт ловко запрыгнул, оттолкнулся ногами от стены и перевалился через раму.
— Привет, это я!
— Не шуми! Иди за мной и, если что, сразу падай на пол!
— Понял!
Они стали медленно спускаться по лестнице.
За широкой спиной Шерифа Пинт увидел бетонный пол первого этажа. И пока больше ничего. Одна из ламп дневного света была на последнем издыхании: она ярко вспыхивала, затем гасла, набирала сил и вспыхивала снова, будто внизу кто-то снимал фотоаппаратом со вспышкой.
Лестница была крутой, Оскар ухватился за перила. Рука легко скользила по гладкому пластику и вдруг наткнулась на что-то шершавое. Пинт присмотрелся: конец веревки, завязанный двойным узлом. Поначалу Пинт не придал этому значения: какая разница, что там? На другом конце? Ведь они все равно спускаются? Значит, скоро увидят.
Шериф замедлил шаг и тяжело задышал.
— Черт, док… — вырвалось у него.
— Что такое?
— Я же сказал: мы опоздали… — Шериф глубоко вздохнул и почесал затылок. Шляпа смешно задвигалась вверх-вниз.
— Шериф, я из-за вас не вижу, в чем дело?
— В чем, в чем! Этот ублюдок опережает нас. Хорошо, если только на один шаг…
Пинт увидел, как изменилась походка Шерифа: из напряженной она стала… безразличной, что ли. Он словно спускался с крыльца собственного дома, чтобы отлить. Он уже не крался на носках, а смело ступал по бетонным ступеням, цокая подковками.
Пинт шел следом, и постепенно его взору открывалась страшная картина.
Сначала он увидел прилавок и на нем — ноги в полосатых пижамных штанах. На правой ступне каким-то чудом держался шлепанец, а левая была босая, Пинт разглядел желтую потрескавшуюся пятку. По мере того как он спускался, Пинт видел все больше и больше, но… Лучше бы не видеть этого вовсе.
Следом за ногами показался большой круглый живот, похожий на спину дохлого кита. Пижама сбилась неопрятными складками, обнажив торчащий выпуклый пупок в обрамлении редких седых волос. Затем Пинт увидел руки, аккуратно сложенные на груди.
Он подошел к Шерифу, стоявшему рядом с телом. Шериф достал очередную сигарету и нервно разминал ее, просыпая табак на пол.
Теперь Пинт хорошо видел голову обладателя полосатой пижамы. Вокруг головы натекла лужица крови, успевшая запечься тонкой коричневой коркой. Кровь стекала по боковой поверхности прилавка до самого пола.
Убитый мужчина — скорее, старик — лежал с широко открытым ртом. Изо рта торчал пучок зелени с рубчатыми листочками.
«Петрушка», — машинально отметил Пинт.
И еще… Было что-то странное с глазами убитого. Из уголков глаз, как дорожки слез, стекали засохшие кровяные струйки. И тут до Пинта дошло, что у старика нет глаз. Их выкололи и на их место вставили оливки.
Пинт зажал рот рукой, чтобы унять подступившую тошноту.
Он не мог понять, кому потребовалось так издеваться над телом. Неужели мало просто убить? Зачем потребовалась эта яркая зелень? И дурацкие оливки?
— Рубинов, — кивнул Баженов в сторону убитого. — Владелец магазина.
Затем Шериф ткнул пальцем куда-то за спину Пинта:
— А вон и его супруга.
Пинт обернулся. В петле висело тело худой невысокой женщины, одетой в ночную сорочку. Голова женщины была свернута набок, руки безжизненно свисали вдоль туловища. Рядом с ее ногами, касавшимися пола, валялся окровавленный кухонный нож.
Тело висело на той самой веревке, конец которой был привязан к перилам. Пинт удивился, как он мог не заметить тела, когда спустился с лестницы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126