Быть наукой -- это не так
уж почетно в наше время. Быть идеологией почетнее, ибо идеология
господствует, а наука подчиняется. Стремление науки подчинять смехотворно.
Если она и подчиняет, то лишь в роли идеологической организации, а не науки
в собственном смысле слова. Стремление идеологии к наукообразности есть
исторически преходящее явление.
Научная идеология есть такая же нелепость, как, например, научное
искусство. В отношении искусства различают само искусство как особую форму
деятельности и науку о нем, т.е. теорию искусства. Известно, что
произведения искусства создают художники, а не ученые, изучающие искусство,
а теорию искусства создают не художники. Случаи, когда один и тот же человек
создает произведения искусства и вносит вклад в теорию искусства этого
отношения не меняют. В отношении идеологии также следует различать
деятельность по созданию идеологических предметов (текстов, предметов
культа), которая не есть наука, и науку, изучающую эту идеологическую
деятельность и ее продукты. Но этого фактически не делают. Молчаливо
считается, что люди, создающие, охраняющие и сохраняющие идеологические
предметы, суть ученые. А так как сами идеологические тексты считаются
произведениями науки, то научное их изучение совпадает, как кажется, с самой
их разработкой. А между тем это не так. Чем труднее провести различие, тем
настойчивее и четче оно должно быть проведено. У идеологии как особой формы
деятельности по созданию идеологических текстов и других предметов и науки
об этой деятельности и этих предметах не больше общего, чем у искусства и
теории искусства. Идеологические тексты строятся по принципиально иным
правилам, чем тексты научные. Слабость современной официальной идеологии
состоит, прежде всего, в том, что ей пытаются придать вид текстов,
построенных по правилам науки. И стараются это сделать на самом деле. Наука
не получается, а правила построения идеологии не осознаются и явно не
используются. Получается скверная наука и не менее скверная с точки зрения
профессиональной обработки идеология.
Казалось бы, что в силу исключительно важной роли идеологии в обществе
она должна быть сделана наилучшим образом с профессиональной точки зрения.
Однако именно с этой точки зрения она являет наиболее жалкое зрелище.
Случайно ли это?
СТАТЬЯ КИСА
Полистав книгу Клеветника, Кис обозвал Клеветника мерзавцем и начал
перефразировать мысли Клеветника применительно к требованиям Журнала,
приписывая Клеветнику подходящие нелепости и с блеском опровергая их
аргументами, взятыми из тех же книги. Статьей Киса занялся сам Претендент,
попросив по-дружески Неврастеника ее отредактировать. Неврастеник сказал,
что статья дерьмо, но отредактировать взялся. Он сдал в Журнал свою статью,
публикация ее нужна была ему до зарезу (скоро переизбрание, а публикаций
почти нет!). Отказ автоматически вел к тому, что его статью снимали из
номера. Статья Киса получилась довольно приличная, и Кису она понравилась.
Окрыленный успехом. Кис задумал монографию о борьбе идей в нашу эпоху.
К нему присоединился Мыслитель. Для большей уверенности тайно от Претендента
пригласили в соавторы Секретаря. Во-первых, сказал Мыслитель, книга
наверняка пройдет. Во-вторых, к нам никто потом не придерется. В-третьих,
наверняка получим гонорар. В-четвертых, Секретарь кретин, ничего не поймет,
и мы проведем свои идеи. Монографию включили в план. Под будущий гонорар
Мыслитель взял в долг у Социолога крупную сумму, купил на нее икону для
одной из своих знакомых неопределенной национальности и, намазав икону
красной икрой из открывшегося для него закрытого буфета, подарил ее другой
знакомой из одного посольства. Они не подумали только об одном. Секретарь
сам для себя в жизни не написал на строчки. За него всегда писали другие.
Мыслитель по производительности уступал даже Кису, а Кис мог вы давить из
себя от силы статейку в год. Выход из положения нашел, однако, сам
Секретарь. Он предложил принять за основу его старую книгу, написанную еще
при Хозяине, и переработать ее с учетом новых установок. Вот влип в
пакостную историю, говорил Мыслитель на вечере у Социолога. Вызвали нас с
Кисом в Отделение и обязали работать с Секретарем над темой "Борьба идей".
Отличную книгу можно сделать, сказала Супруга. Секретарь тут лишь для
проформы, его можно в расчет не принимать. Кстати, сказал Кис Мыслителю, от
Клеветника остались какие-то бумаги для второй части его книги. Дребедень,
конечно. Но взглянуть не мешает...
ИСТОРИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА
Жизнь ибанского мыслящего интеллигента -- это, прежде всего и главным
образом, разговор. А разговор -- бессистемный и безрезультатный спор.
Исторические явления надо оценивать по их последствиям, кричит Ученый.
Можно, кричит Болтун. Но почему "надо"? Разве невозможен иной подход? А что
вы называете историческим явлением? Наш разговор сейчас есть историческое
явление? А поездка Заместителя в район Ларька? А речь Заведующего? А
выступление Правдеца? А какими способами вы устанавливаете
причинно-следственные отношения? Почему вы считаете сам факт революции
причиной террора? Почему вы считаете коллективизацию причиной голода? Что вы
имеете в виду, говоря здесь о причинах? Поймите же, в конце концов, что все
слова, которые вы употребляете, стали бессмысленными. Чтобы наши разговоры
приобрели хотя бы первоначальный ориентировочный смысл, надо выполнить, по
крайней мере, такие условия. Описать стандартные способы, с помощью которых
устанавливается (и даже измеряется!) характер и сила (степень) влияния
данного события на людей. Различить влияние события на современников и в
последующей истории. Для этого надо точно установить временные границы того,
что считается современным данному событию. Надо также установить временные
рамки того, что считается последующим историческим периодом. Этот период --
не все время после времени современников. Если приняты определенные способы
выяснения влияния событий на жизнь людей, то начиная с некоторого времени
после данного события этими способами получить проверяемые утверждения
нельзя. Наконец, надо иметь в виду, что оценки события для современников и
для последующей истории не совпадают. Великое для современников событие
может иметь незначительные исторические последствия. Между этими оценками
есть зависимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
уж почетно в наше время. Быть идеологией почетнее, ибо идеология
господствует, а наука подчиняется. Стремление науки подчинять смехотворно.
Если она и подчиняет, то лишь в роли идеологической организации, а не науки
в собственном смысле слова. Стремление идеологии к наукообразности есть
исторически преходящее явление.
Научная идеология есть такая же нелепость, как, например, научное
искусство. В отношении искусства различают само искусство как особую форму
деятельности и науку о нем, т.е. теорию искусства. Известно, что
произведения искусства создают художники, а не ученые, изучающие искусство,
а теорию искусства создают не художники. Случаи, когда один и тот же человек
создает произведения искусства и вносит вклад в теорию искусства этого
отношения не меняют. В отношении идеологии также следует различать
деятельность по созданию идеологических предметов (текстов, предметов
культа), которая не есть наука, и науку, изучающую эту идеологическую
деятельность и ее продукты. Но этого фактически не делают. Молчаливо
считается, что люди, создающие, охраняющие и сохраняющие идеологические
предметы, суть ученые. А так как сами идеологические тексты считаются
произведениями науки, то научное их изучение совпадает, как кажется, с самой
их разработкой. А между тем это не так. Чем труднее провести различие, тем
настойчивее и четче оно должно быть проведено. У идеологии как особой формы
деятельности по созданию идеологических текстов и других предметов и науки
об этой деятельности и этих предметах не больше общего, чем у искусства и
теории искусства. Идеологические тексты строятся по принципиально иным
правилам, чем тексты научные. Слабость современной официальной идеологии
состоит, прежде всего, в том, что ей пытаются придать вид текстов,
построенных по правилам науки. И стараются это сделать на самом деле. Наука
не получается, а правила построения идеологии не осознаются и явно не
используются. Получается скверная наука и не менее скверная с точки зрения
профессиональной обработки идеология.
Казалось бы, что в силу исключительно важной роли идеологии в обществе
она должна быть сделана наилучшим образом с профессиональной точки зрения.
Однако именно с этой точки зрения она являет наиболее жалкое зрелище.
Случайно ли это?
СТАТЬЯ КИСА
Полистав книгу Клеветника, Кис обозвал Клеветника мерзавцем и начал
перефразировать мысли Клеветника применительно к требованиям Журнала,
приписывая Клеветнику подходящие нелепости и с блеском опровергая их
аргументами, взятыми из тех же книги. Статьей Киса занялся сам Претендент,
попросив по-дружески Неврастеника ее отредактировать. Неврастеник сказал,
что статья дерьмо, но отредактировать взялся. Он сдал в Журнал свою статью,
публикация ее нужна была ему до зарезу (скоро переизбрание, а публикаций
почти нет!). Отказ автоматически вел к тому, что его статью снимали из
номера. Статья Киса получилась довольно приличная, и Кису она понравилась.
Окрыленный успехом. Кис задумал монографию о борьбе идей в нашу эпоху.
К нему присоединился Мыслитель. Для большей уверенности тайно от Претендента
пригласили в соавторы Секретаря. Во-первых, сказал Мыслитель, книга
наверняка пройдет. Во-вторых, к нам никто потом не придерется. В-третьих,
наверняка получим гонорар. В-четвертых, Секретарь кретин, ничего не поймет,
и мы проведем свои идеи. Монографию включили в план. Под будущий гонорар
Мыслитель взял в долг у Социолога крупную сумму, купил на нее икону для
одной из своих знакомых неопределенной национальности и, намазав икону
красной икрой из открывшегося для него закрытого буфета, подарил ее другой
знакомой из одного посольства. Они не подумали только об одном. Секретарь
сам для себя в жизни не написал на строчки. За него всегда писали другие.
Мыслитель по производительности уступал даже Кису, а Кис мог вы давить из
себя от силы статейку в год. Выход из положения нашел, однако, сам
Секретарь. Он предложил принять за основу его старую книгу, написанную еще
при Хозяине, и переработать ее с учетом новых установок. Вот влип в
пакостную историю, говорил Мыслитель на вечере у Социолога. Вызвали нас с
Кисом в Отделение и обязали работать с Секретарем над темой "Борьба идей".
Отличную книгу можно сделать, сказала Супруга. Секретарь тут лишь для
проформы, его можно в расчет не принимать. Кстати, сказал Кис Мыслителю, от
Клеветника остались какие-то бумаги для второй части его книги. Дребедень,
конечно. Но взглянуть не мешает...
ИСТОРИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА
Жизнь ибанского мыслящего интеллигента -- это, прежде всего и главным
образом, разговор. А разговор -- бессистемный и безрезультатный спор.
Исторические явления надо оценивать по их последствиям, кричит Ученый.
Можно, кричит Болтун. Но почему "надо"? Разве невозможен иной подход? А что
вы называете историческим явлением? Наш разговор сейчас есть историческое
явление? А поездка Заместителя в район Ларька? А речь Заведующего? А
выступление Правдеца? А какими способами вы устанавливаете
причинно-следственные отношения? Почему вы считаете сам факт революции
причиной террора? Почему вы считаете коллективизацию причиной голода? Что вы
имеете в виду, говоря здесь о причинах? Поймите же, в конце концов, что все
слова, которые вы употребляете, стали бессмысленными. Чтобы наши разговоры
приобрели хотя бы первоначальный ориентировочный смысл, надо выполнить, по
крайней мере, такие условия. Описать стандартные способы, с помощью которых
устанавливается (и даже измеряется!) характер и сила (степень) влияния
данного события на людей. Различить влияние события на современников и в
последующей истории. Для этого надо точно установить временные границы того,
что считается современным данному событию. Надо также установить временные
рамки того, что считается последующим историческим периодом. Этот период --
не все время после времени современников. Если приняты определенные способы
выяснения влияния событий на жизнь людей, то начиная с некоторого времени
после данного события этими способами получить проверяемые утверждения
нельзя. Наконец, надо иметь в виду, что оценки события для современников и
для последующей истории не совпадают. Великое для современников событие
может иметь незначительные исторические последствия. Между этими оценками
есть зависимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127