Кэт и служанки, как могли, поддерживали ее тело в чистоте, и все же влажный послеродовой запах все еще ощущался в воздухе и бил Алехандро в нос. Покачивая головой, он положил малышку и открыл окно; каждый раз, когда для ухода за Филоменой в комнату заходила какая-нибудь из служанок, окно оказывалось закрыто – чтобы уберечь роженицу от вредных испарений, так они говорили. Алехандро не сомневался, что такие испарения существуют, но знал, что от свежего воздуха Филомене будет больше пользы, чем вреда от парижских миазмов.
Он приподнял ее одеяло, рубашку и осмотрел повязку на ране. Филомена чуть-чуть приоткрыла глаза. Он улыбнулся, стремясь подбодрить ее.
– Подтекает помаленьку, но жидкость по-прежнему чистая. Это очень хороший знак.
Она не сказала ничего, лишь еле заметно кивнула. Алехандро наклонился еще ниже и втянул исходящий от повязки запах.
– Запаха разложения нет. Это похоже на чудо, но рана успешно заживает.
Филомена повернула голову набок, чтобы Алехандро не мог видеть ее лица. Он, впрочем, и без того знал, что оно выражает страдание. Он обхватил ее голову руками и повернул к себе.
– Твоя меланхолия очень беспокоит меня. Хорошее настроение способствует исцелению.
– Откуда тебе знать, какой стыд мной владеет? – еле слышно прошептала она. – Теперь я не женщина. Всех тех органов, которые делали меня женщиной, больше нет.
– Зато ты жива. Неужели я должен напоминать тебе, что если бы де Шальяк не сделал то, что сделал, ты истекла бы кровью? И почти наверняка умерла бы. Я до конца своих дней буду благодарен ему за то, что он сделал. – Алехандро погладил Филомену по волосам. – Для меня ты навсегда останешься самой желанной женщиной.
Алехандро отошел от постели, снова взял на руки малышку и поднес ее к матери.
Лицо Филомены мгновенно осветилось.
– Посмотри, что ты подарила мне. Ариеллу Мериеллу.
Филомена откинула пеленку.
– Что ей несчастья этого мира? Она улетит прочь с легкостью черного дрозда. Молю Бога, чтобы ей не пришлось улетать слишком часто.
Дав ей насладиться зрелищем малышки, Алехандро сказал:
– Видно, так уж ей на роду написано. Боюсь, вскоре она должна будет отправиться в первый полет.
Он рассказал Филомене о событиях того дня, когда Ариелла появилась на свет, о том, как они подкупили акушерку, и о своих сомнениях, что эта женщина сдержит обещание не выдавать их.
– Мы просто купили себе немного времени, больше ничего. Уверен, совсем скоро она продаст нас. Нужно быть готовыми к этому.
* * *
Они купили прочную повозку и четырех отличных лошадей. Де Шальяк сам надзирал за тем, как обустраивали повозку внутри. Туда положили толстые, набитые гусиными перьями одеяла, а сверху подушки – чтобы Филомена могла с удобствами ехать по изрезанным колеями дорогам. Инструменты и несколько пустых мехов для воды спрятали среди одеял и подушек. Изрядный запас трав и лекарственных средств Алехандро положил в тайник под сиденьем повозки, вместе с ножами и ремнями для их заточки. Кэт приготовила мощный лук с дополнительной тетивой и колчан со стрелами, сделанными по своему вкусу.
Наконец все было готово; карету и коней поставили в конюшню, в ожидании дня, когда они понадобятся.
* * *
Прошло не так уж много времени, и в особняк прибыл гость, монах ордена бенедиктинцев. Алехандро исподтишка смотрел, как де Шальяк увел этого человека в библиотеку и закрыл за собой дверь.
Час спустя, когда гость ушел, провожаемый самим де Шальяком, последний вызвал Алехандро к себе.
– Боюсь даже спрашивать, что случилось, – сказал он.
– И правильно, поскольку мне нечего рассказать, кроме того, что некая женщина, по роду своих занятий акушерка, пришла к нему на исповедь и сделала совершенно необычное признание. Он не говорил, что именно она поведала ему, поскольку существует тайна исповеди и нарушить это правило – величайший грех для священника. – Де Шальяк помолчал. – Но мы-то знаем правду. И если она говорила с ним, то заговорит и с другими, с теми, кто не связан правилами своей веры.
– Значит, время настало, – огорченно сказал Алехандро.
– Боюсь, что да.
Грусть скорой разлуки повисла в воздухе между двумя друзьями.
– Мы снова расстаемся, коллега, – со смирением сказал Алехандро, – но, возможно, уже в последний раз.
– Вполне возможно. И это очень печально.
– Я тоже огорчен. Мне никогда не высказать вам слова благодарности за все оказанные вами благодеяния. Если бы я начал перечислять их, на это ушел бы целый день, а у нас впереди много дел.
Де Шальяк грустно улыбнулся.
– Что я буду делать без вашего общества, такого утешительного, такого подбадривающего?
– То же, что всегда делали, – ответил Алехандро. – Учиться и учить. То же буду делать и я, зная, что должен стараться не отстать от вас или погибнуть в попытке достигнуть этого.
* * *
Алехандро стоял в вестибюле особняка вместе со своим коллегой, человеком, который когда-то был и теперь снова стал его учителем. Давным-давно, уже отослав Алехандро в Англию во время разгула «черной смерти», де Шальяк узнал, что он еврей, и они стали врагами. Но потом их пути снова пересеклись, на этот раз, казалось обоим, по воле Божьей. И по мере того, как недоверие между ними таяло, их дружба, напротив, становилась все крепче. Лучшего друга у Алехандро никогда не было и не будет.
Он бросил быстрый взгляд во двор, где его ждала семья: Кэт, дочь его сердца, Гильом, ее сын и его внук, и Филомена, его жена, с их дочкой на руках.
Он снова посмотрел на своего друга, загадочного француза, чей пример всегда будет вдохновлять его.
– Мы вместе прошли через многие испытания и победы, дорогой Ги. Хотелось бы, чтобы так продолжалось и дальше, но, увы, вряд ли этому суждено сбыться. И снова я благодарю вас – за доброту, твердость, терпение и поддержку, когда, казалось, я уже был не в силах продолжать. – Лукавая улыбка осветила лицо Алехандро. – Но больше всего, мой дорогой друг, я благодарю вас за то, что не удалось даже моему отцу.
– И что же это? – удивленно спросил де Шальяк.
Алехандро снова глянул в сторону двора.
– За то, что вы нашли мне подходящую жену.
Алехандро обнял человека, с которым они вместе шли по жизни на протяжении двух десятилетий. Наконец, отпустив его, он выбежал во двор. Отбывая вместе со своей прекрасной, бесценной семьей в новую жизнь, он еще долго чувствовал на спине взгляд де Шальяка.
Глава 36
– Это уникальный случай, – сказал Алекс Томас Макалестер, обращаясь к матери. – Когда в «МедГлоб» я сказал, что хочу постоять у собственной могилы, никто мне не поверил.
– Пожалуйста, не морочь людям голову. Это его могила, не твоя.
– Технически.
– Может, вообще не стоило рассказывать им об этом.
– Скорее всего, ты права, – согласился Алекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Он приподнял ее одеяло, рубашку и осмотрел повязку на ране. Филомена чуть-чуть приоткрыла глаза. Он улыбнулся, стремясь подбодрить ее.
– Подтекает помаленьку, но жидкость по-прежнему чистая. Это очень хороший знак.
Она не сказала ничего, лишь еле заметно кивнула. Алехандро наклонился еще ниже и втянул исходящий от повязки запах.
– Запаха разложения нет. Это похоже на чудо, но рана успешно заживает.
Филомена повернула голову набок, чтобы Алехандро не мог видеть ее лица. Он, впрочем, и без того знал, что оно выражает страдание. Он обхватил ее голову руками и повернул к себе.
– Твоя меланхолия очень беспокоит меня. Хорошее настроение способствует исцелению.
– Откуда тебе знать, какой стыд мной владеет? – еле слышно прошептала она. – Теперь я не женщина. Всех тех органов, которые делали меня женщиной, больше нет.
– Зато ты жива. Неужели я должен напоминать тебе, что если бы де Шальяк не сделал то, что сделал, ты истекла бы кровью? И почти наверняка умерла бы. Я до конца своих дней буду благодарен ему за то, что он сделал. – Алехандро погладил Филомену по волосам. – Для меня ты навсегда останешься самой желанной женщиной.
Алехандро отошел от постели, снова взял на руки малышку и поднес ее к матери.
Лицо Филомены мгновенно осветилось.
– Посмотри, что ты подарила мне. Ариеллу Мериеллу.
Филомена откинула пеленку.
– Что ей несчастья этого мира? Она улетит прочь с легкостью черного дрозда. Молю Бога, чтобы ей не пришлось улетать слишком часто.
Дав ей насладиться зрелищем малышки, Алехандро сказал:
– Видно, так уж ей на роду написано. Боюсь, вскоре она должна будет отправиться в первый полет.
Он рассказал Филомене о событиях того дня, когда Ариелла появилась на свет, о том, как они подкупили акушерку, и о своих сомнениях, что эта женщина сдержит обещание не выдавать их.
– Мы просто купили себе немного времени, больше ничего. Уверен, совсем скоро она продаст нас. Нужно быть готовыми к этому.
* * *
Они купили прочную повозку и четырех отличных лошадей. Де Шальяк сам надзирал за тем, как обустраивали повозку внутри. Туда положили толстые, набитые гусиными перьями одеяла, а сверху подушки – чтобы Филомена могла с удобствами ехать по изрезанным колеями дорогам. Инструменты и несколько пустых мехов для воды спрятали среди одеял и подушек. Изрядный запас трав и лекарственных средств Алехандро положил в тайник под сиденьем повозки, вместе с ножами и ремнями для их заточки. Кэт приготовила мощный лук с дополнительной тетивой и колчан со стрелами, сделанными по своему вкусу.
Наконец все было готово; карету и коней поставили в конюшню, в ожидании дня, когда они понадобятся.
* * *
Прошло не так уж много времени, и в особняк прибыл гость, монах ордена бенедиктинцев. Алехандро исподтишка смотрел, как де Шальяк увел этого человека в библиотеку и закрыл за собой дверь.
Час спустя, когда гость ушел, провожаемый самим де Шальяком, последний вызвал Алехандро к себе.
– Боюсь даже спрашивать, что случилось, – сказал он.
– И правильно, поскольку мне нечего рассказать, кроме того, что некая женщина, по роду своих занятий акушерка, пришла к нему на исповедь и сделала совершенно необычное признание. Он не говорил, что именно она поведала ему, поскольку существует тайна исповеди и нарушить это правило – величайший грех для священника. – Де Шальяк помолчал. – Но мы-то знаем правду. И если она говорила с ним, то заговорит и с другими, с теми, кто не связан правилами своей веры.
– Значит, время настало, – огорченно сказал Алехандро.
– Боюсь, что да.
Грусть скорой разлуки повисла в воздухе между двумя друзьями.
– Мы снова расстаемся, коллега, – со смирением сказал Алехандро, – но, возможно, уже в последний раз.
– Вполне возможно. И это очень печально.
– Я тоже огорчен. Мне никогда не высказать вам слова благодарности за все оказанные вами благодеяния. Если бы я начал перечислять их, на это ушел бы целый день, а у нас впереди много дел.
Де Шальяк грустно улыбнулся.
– Что я буду делать без вашего общества, такого утешительного, такого подбадривающего?
– То же, что всегда делали, – ответил Алехандро. – Учиться и учить. То же буду делать и я, зная, что должен стараться не отстать от вас или погибнуть в попытке достигнуть этого.
* * *
Алехандро стоял в вестибюле особняка вместе со своим коллегой, человеком, который когда-то был и теперь снова стал его учителем. Давным-давно, уже отослав Алехандро в Англию во время разгула «черной смерти», де Шальяк узнал, что он еврей, и они стали врагами. Но потом их пути снова пересеклись, на этот раз, казалось обоим, по воле Божьей. И по мере того, как недоверие между ними таяло, их дружба, напротив, становилась все крепче. Лучшего друга у Алехандро никогда не было и не будет.
Он бросил быстрый взгляд во двор, где его ждала семья: Кэт, дочь его сердца, Гильом, ее сын и его внук, и Филомена, его жена, с их дочкой на руках.
Он снова посмотрел на своего друга, загадочного француза, чей пример всегда будет вдохновлять его.
– Мы вместе прошли через многие испытания и победы, дорогой Ги. Хотелось бы, чтобы так продолжалось и дальше, но, увы, вряд ли этому суждено сбыться. И снова я благодарю вас – за доброту, твердость, терпение и поддержку, когда, казалось, я уже был не в силах продолжать. – Лукавая улыбка осветила лицо Алехандро. – Но больше всего, мой дорогой друг, я благодарю вас за то, что не удалось даже моему отцу.
– И что же это? – удивленно спросил де Шальяк.
Алехандро снова глянул в сторону двора.
– За то, что вы нашли мне подходящую жену.
Алехандро обнял человека, с которым они вместе шли по жизни на протяжении двух десятилетий. Наконец, отпустив его, он выбежал во двор. Отбывая вместе со своей прекрасной, бесценной семьей в новую жизнь, он еще долго чувствовал на спине взгляд де Шальяка.
Глава 36
– Это уникальный случай, – сказал Алекс Томас Макалестер, обращаясь к матери. – Когда в «МедГлоб» я сказал, что хочу постоять у собственной могилы, никто мне не поверил.
– Пожалуйста, не морочь людям голову. Это его могила, не твоя.
– Технически.
– Может, вообще не стоило рассказывать им об этом.
– Скорее всего, ты права, – согласился Алекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131