– Да. Будь любезна, присядь.
Он сделал жест в сторону прекрасного резного кресла.
– Я предпочитаю стоять.
– Вот как! В таком случае я приказываю тебе сесть.
Кэт подчинилась. Усевшись, она сложила руки на коленях и устремила на них взгляд.
Король протянул ей тарелку с сушеными абрикосами, посыпанными сахаром.
– Угощайся.
– Спасибо, у меня нет аппетита.
Король съел несколько штук и поставил тарелку на место, все время не отрывая взгляда от Кэт. Стряхнул с рук сахар и спросил:
– Ты уже выбрала костюм для бала-маскарада?
– Я не получила приглашения и не знала, что мне следует этим заниматься, – солгала она.
– Ну, это, безусловно, недосмотр. Твоя сестра так занята подготовкой к своей свадьбе, что, наверно, позабыла об этом. Бал будет в ее честь, конечно, и мы намерены там официально объявить о ее помолвке. Я решил, вопреки собственному мнению, уважить ее просьбу и устроить танцы у майского столба. Ты член нашей семьи, молодая женщина… ну, естественно, она думала, ты сама поймешь, что должна принять участие в празднике.
Кэт подняла взгляд.
– Я не член вашей семьи. И, несмотря на порчу, которая вашими усилиями проникла в мою кровь, я не принцесса.
Удивительно, но сколько бы она его ни оскорбляла, король не терял контроля над собой.
– Ошибаешься, – сказал он. – Мы только вчера получили это из Авиньона.
Он вынул из рукава пергаментный свиток и протянул его Кэт.
Она посмотрела на свиток, но не взяла его.
– Советую прочесть, – сказал король.
В конце концов она подчинилась и развернула свиток, стараясь, чтобы руки не дрожали. По мере того как она пробегала взглядом по странице, глаза у нее раскрывались все шире. Прочтя послание Папы, она выронила свиток, и он упал на пол.
Король улыбнулся.
– Твой маленький мятеж ничего, по существу, не меняет. Отныне ты моя законная дочь, о чем свидетельствует эта папская булла. Провозгласив помолвку Изабеллы, мы объявим и о твоей, с графом Бенуа, кузеном барона де Куси, с которым ты уже знакома.
Гнев клокотал в душе Кэт, и только мысль о сыне помогала ей сдержаться.
Король, казалось, ничего не замечал.
– Он владеет землями в Бретани, и его лояльность очень важна для меня. Семья де Ре слишком влиятельна в этом регионе и имеет гораздо больше земельных наделов, чем мне хотелось бы, но они отказываются вступать в союз со мной. – Он улыбнулся без тени юмора. – Ну, я заключу союз с их соперником. И ты в этом союзе сыграешь свою роль – в интересах нашей семьи. – Он подошел ближе и зашептал ей прямо в ухо: – Ты будешь улыбаться графу Бенуа и вести себя, как подобает леди. Ты примешь его, как английская принцесса должна принять мужа, выбранного для нее отцом. На маскараде ты получишь поздравления, подарки и будешь стоять рядом со своим нареченным, улыбаясь, как счастливая невеста. И когда вы, девушки, закончите танцевать вокруг майского дерева, ты будешь танцевать с ним. Я очень долго улаживал все это, не только со святым отцом, но и с моей супругой, королевой, и ты будешь вести себя, как положено.
– Неплохо бы спросить невесту, прежде чем затевать все эти хлопоты.
– Зачем? То, что она думает, не имеет ни малейшего значения. Это дипломатический брак, а невеста, – король прикоснулся пальцем к щеке Кэт, – не дипломат. Ее мысли по этому поводу к делу не относятся. – Он помолчал, давая ей возможность проникнуться этой мыслью. – Со временем, если ты будешь доброй женой, новый муж признает твоего сына и он сможет жить с вами. Нужно постараться, чтобы именно так и произошло, ведь он тоже отпрыск королевского рода, и его будущее…
Кэт с трудом сдерживалась, чтобы не сказать: «Вы никогда его не увидите». Наконец ее терпение лопнуло, и она выпалила:
– А что будет, если невеста откажет жениху?
Король нахмурился; он не любил, когда его прерывали.
– Тогда у нее больше не будет сына. – Он посмотрел ей в глаза. – Я понятно выразился?
– Вполне.
Не спрашивая позволения, Кэт встала. Важно не подать вида, что ей известно – король по-прежнему в неведении относительно местонахождения Гильома.
Король остался сидеть, но не сводил с нее взгляда.
– Хорошо. Но не спеши уходить. Теперь, когда мы достигли взаимопонимания, самое время невесте познакомиться с женихом.
Он позвонил в колокольчик; Кэт замерла, опустив голову в безмолвном ужасе. Она услышала звук открываемой двери, шаги, но не могла заставить себя повернуть голову. Король сказал, обращаясь к гостю:
– Встаньте!
Кэт плотно зажмурила глаза.
– Граф Бенуа, – продолжал Эдуард, – позвольте представить вам мою дочь, Кэтрин Плантагенет.
* * *
Остановившись в скромной гостинице, Алехандро дожидался судна, на котором мог бы отплыть в качестве пассажира. На протяжении нескольких дней у него ничего не получалось; все корабли везли исключительно припасы для английской армии. Он с тревогой спрашивал себя: а что, если военный конфликт между Францией и Англией обострится до такой степени, что для гражданских лиц путь в Англию окажется закрыт? В таком случае его миссия обречена. В конце концов, в полном отчаянии, он спросил хозяина гостиницы, почему в порту не заметно никакого движения.
– Это все из-за Страстной недели. Вы что, так долго путешествовали, что не помните – завтра Великая пятница?
– Ах да, я и позабыл!
Он всегда твердил себе, что в общении с другими людьми нужно свято соблюдать наиболее известные христианские праздники, чтобы не навести никого на мысль о своем еврейском происхождении. Поднявшись на следующее утро, он отказался от завтрака и постился, как все остальные. И когда ближе к полудню хозяин гостиницы и вся его семья присоединились к процессии, тянущейся по узким улицам Кале к церкви, Алехандро сделал то же самое. Все вокруг со слезами на глазах бормотали молитвы, но он помалкивал, стараясь просто затеряться в толпе.
Наконец вереница молящихся достигла небольшой площади; там уже собрались сотни людей. Чувствовалось, что они возбуждены, озлоблены и их гнев направлен на что-то в центре площади, но поначалу Алехандро не мог разглядеть, что это. Протолкавшись сквозь толпу – как можно вежливее, чтобы не привлекать к себе внимания, – он оказался наконец у открытой площадки в центре.
Там он увидел такое, отчего его чуть не вывернуло наизнанку. Троих мужчин гвоздями приколотили к крестам; на них были лишь белые набедренные повязки и терновые венки на головах. Кровь стекала с их ладоней, ног и лбов.
Бродя по Кале в ожидании судна, он уже видел на площади эти кресты, но посчитал их просто символами христианства, а уж никак не орудиями пыток и казни.
Все вокруг него крестились и прижимали сложенные руки к груди; чтобы не выделяться, Алехандро сделал то же самое. Спустя какое-то время настроение толпы начало меняться от горестных стенаний к возмущению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131