Что они мне обещают? Воинскую дисциплину? Полное подчинение с моей стороны и снисходительное принятие покорности со своей? Завидное будущее, ничего не скажешь. Нет, я согласен и шагать по плацу, но… На каких условиях?
– Вот вы где живете?
– В Килийском квартале.
– Но это же так далеко! А мы подберем для управы новое место, удобное для всех…
И так далее, и тому подобное. Я едва удержался от зевка. А думал, что выспался… Или эти речи меня усыпляют?
– Вы же согласны?
– Да. Работать согласен. Только хотелось бы кое-что прояснить.
Живчик и Дьясен насторожились, но все еще поддавалось исправлению, если бы не мой болтливый язык, вопросивший:
– Какие блага кроме означенных мы получим?
Салим замолчал. Дьясен, так и не проронивший ни слова, не изменил манере своего поведения, оставшись нем, как рыба. А я терпеливо ждал ответа.
Неважно, в каком месте ты работаешь: в близком к дому, удобном, с коврами, мягкими креслами, суровой дисциплиной или чем-то еще. Важно, сколько денег за свою работу ты получаешь. Не зарабатываешь, о нет: зарабатываем мы, как правило, гораздо больше суммы, вписанной в распоряжение о выплате жалованья, потому что управе и ее ллавану нужно жить и жить припеваючи: на другое они не согласны. Так вот, если количество монет, которое тебе отсыпают каждую ювеку (в идеале, разумеется, а на деле – не чаще, чем раз в месяц), тебя не устраивает, ковры, кресла и зеркала не помогут. Ты просто уйдешь искать более доходное место.
Скажете, противоречу себе? Сам сижу и жду погоды у давно покрытого льдом моря, а других учу премудрости жить? Ну да, учить-то проще. Но я остаюсь в управе совсем по другим мотивам, о которых тоже следует сказать несколько слов.
Есть не только место. Есть еще и люди. Мы редко подпускаем другого человека на расстояние, достаточное для возникновения дружбы. Но если уж подпустили… Остается принять случившееся, как должное, и не бороться с последствиями. Дарис, Ксантер и я – не то, чтобы близкие друзья, но даже три дня отдохновения на каждой ювеке заставляют нас скучать. Друг по другу. Эта привязанность не будет вечной, потому что в мире ничто не вечно, кроме его самого, но пока она существует… Лично я не хочу ее уничтожать. Полагаю, и тоймены – тоже. А еще… Еще нам нравится наша работа. Мы плохо понимаем, но чувствуем ее значимость, пусть не нынешнюю, а будущую. Чувствуем чем-то в глубине души, за гранью осмысленного и осознанного…
Ответа я так и не получил. Улыбнулся, когда Салим, что-то пролепетавший на излюбленную тему «все будет замечательно, но не для вас», попросил пригласить для беседы следующего по списку работника, откланялся и отправился исполнять просьбу.
***
Ксантера и Дариса спрашивали примерно о тех же вещах, что и меня. Но если первого Салим еще увещевал, расписывая волшебное будущее, то на втором порядком устал и разозлился, когда услышал, какое жалованье старший тоймен желает получать. Сумма, кстати, была не слишком большая по меркам Нэйвоса, но почему-то разозлила живчика и повеселила нас, когда мы, в очередной раз дождавшись ухода пришлецов, обосновались в кабинете тойменов.
Вообще, если бы Дариса не существовало, его следовало бы придумать. Внешне угрюмый и мрачный, откровенно говоря, совершенно не располагающий к себе, старший тоймен при близком рассмотрении оказывался человеком веселым, азартным, простым и теплым в общении. В противоположность Ксантеру, который в первые дни знакомства вел себя несколько заискивающе и только потом проявил в полной мере свой упрямый, стойкий и задорный нрав. Два совершенно разных человека и два друга. Я стою в нашей компании особняком: вроде и вместе, а все же не до конца. Наверное, из-за того, что в силу прожитых лет и событий больше всего подхожу под определение «зануда». Правда, если принять во внимание, что тоймены стали все чаще и чаще приглашать меня к своим развлечениям, лед тронулся и на моей реке. Значит, не все потеряно. Я еще могу рассчитывать быть принятым в общество… Могу. И из-за каких-то денежно-политических игр такое светлое будущее грозит рассыпаться прахом!
– И что теперь будет?
Этот вопрос занимал всех троих, но со вчерашнего дня первенство по количеству произнесений означенной фразы уверенно держал Дарис.
Я помолчал, нервно потирая пальцами шершавую столешницу, а потом, решившись доверить словам мучавшие меня мысли, сказал:
– Они не собираются работать.
– Почему ты так думаешь?
– Очень просто: они понятия не имеют, чем мы занимаемся.
Ксантер сдвинул светлые брови и согласно кивнул:
– Похоже на то. Меня тоже спрашивали о делах управы, а когда я начал рассказывать, не стали слушать.
– Разумеется! Их интересовали только сами договоренности, а не способ их исполнения.
Дарис хмыкнул:
– Ну, меня и спрашивать не стали.
Ксантер шутливо взмахнул руками:
– А ты бы еще большее жалованье запросил!
– Разве двадцать лоев – непомерно много?
– Для этих уродов? Похоже на то.
– Они не понимают смысла нашей работы, и это самое плохое.
Тоймены посмотрели на меня, недоуменно переглянулись и пустились в обсуждения впечатлений от пришлецов. Я изредка поддакивал и даже высказывал свое мнение по отдельным вопросам, но мысли занимало совсем другое.
Зачем?
С давних времен известна одна простая истина: в основе всех происходящих событий лежит стремление к получению выгоды, причем оная почти всегда сводится к своему денежному воплощению. А уж когда речь заходит о смене власти, можно не сомневаться: кто-то хочет поделить медвежью шкуру по собственному разумению. Причин сомневаться в мудрости предков нет и не было, но какой прок меннасской управе в том, чтобы назначить своих ставленников в Нэйвосе?
Доходов наша управа не приносила. То есть, приносила, но вовсе не в том объеме, который мог бы показаться привлекательным: на жизнь хватало, причем одному человеку – нашему ллавану, но и только. А уж мечтать о том, чтобы скопить деньжат, прикупить землицы и построить в одном из предместий свой маленький домишко, никто из нас даже не пробовал. Конечно, в глубине души иногда что-то пыталось грезиться, но мы вовремя себя одергивали и загоняли глупую надежду еще дальше, чем она была изначально.
Итак, никаких особых денег. Тогда в чем выгода? Может быть, зайти с другой стороны? Оттолкнуться от смысла нашей работы? Попробую.
Мы описываем средоточения магических ортисов в границах больших и малых поселений. Звучит красиво, но понятно не всем, а уж что кроется под длинным названием, и вовсе знают лишь избранные. Вот новый ллаван, к примеру, словно первый раз услышал…
Введение описаний средоточений в перечень бумаг, необходимых каждому поселению для вхождения в Регистр, далось нелегко: более семнадцати лет назад пороги имперских вельмож начал обивать еще наставник Гоира, узревший в составлении списка магичащих лоботрясов немалую выгоду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92