– Немного. Но я могу сделать перерыв. Ты что-то хотела мне сказать?
Она слегка склоняет голову к правому плечу, улыбается и детским голоском сообщает:
– Я разучила новый танец.
– Это замечательно.
Тайрисс подходит ближе, и я начинаю чувствовать окружающее ее тепло.
– Я еще ни перед кем его не танцевала.
– Тогда не торопись с выбором зрителя, не совершай прежних ошибок.
– Ты считаешь, что я ошибалась?
– Похоже на то.
– Пусть. Я не жалею. А ты?
Что ответить? Я ведь не любил тебя, малышка. Как женщину, имею в виду. Даже не был влюблен. Мне льстило твое внимание и привязанность, хотя много ли чести вскружить голову ребенку? И все же, следовало быть строже. Следовало не давать тебе повода влюбляться все сильнее и сильнее. Но бороться с собственным эгоизмом так трудно… Вот и я проиграл. Сначала ему, а потом и судьбе, которая не преминула поставить подножку. Возможно, второе рождение – всего лишь плата за дар, который я не оценил, когда владел им. Да, пожалуй. Наверное. Может быть.
– Не знаю, а потому не буду врать.
– Ты так и не изменился, – шутливо вздохнула Тайрисс.
– Правда? А мне казалось, изменился, и еще как!
– Нет, ты всегда был слишком рассудительным, таким и остался. Знаешь, я даже боялась, что когда буду танцевать перед тобой Танец Выбора, у тебя не хватит безрассудства пройти через него.
Все было так серьезно? Ты пугаешь меня, малышка! Разве я был бы достоин Танца Выбора? Твоего танца?..
Когда Заклинательница чувствует в себе возникновение желания продолжить род, она разучивает особенный танец. Смертельно опасный для всех, кто попадет в его объятия. Для всех, кроме одного. Того, кто откажется от страхов, сомнений и прочего груза, отягощающего душу. Того, кто примет приглашение и войдет в круг танца, чтобы разделить жизнь танцовщицы. Конечно, в Танце Выбора не может участвовать кто-то случайный: Заклинательница приглашает только того, кого любит. Но и от партнера требует того же. Любви. Полной и безусловной. Если в твоем сердце нет чувства, по своей силе равного страсти Заклинательницы, лучше и не пытаться: погибнешь.
Значит, Тайрисс была настроена решительно. Можно гордиться собой или еще рано?
– Наверное, и не хватило бы.
– Ты же обещал не врать!
Укоряет, и правильно делает.
– Я и не вру. За прошедшее время я многое узнал о себе. Не слишком приятные, но необходимые вещи. Могу сказать одно: тот Тэллор, который благосклонно наблюдал за твоими танцами, не рискнул бы участвовать в Выборе.
– А тот, который стоит передо мной сейчас?
Горячая ладонь легла мне на грудь.
– Тот рискнул бы?
– Я больше не Тэллор.
Она кивнула:
– Да, не Тэллор. Но ты неверно расставил слова.
– Как же надо было их расставить?
– Ты не Тэллор, а больше, чем он.
И прежде, чем я успеваю что-то сказать в ответ, Тайрисс повторяет:
– Я разучила новый танец. И я хочу станцевать его для тебя. Посмотришь?
– Разве я могу отказаться?
Если в ее улыбке и есть доля торжества, то слишком незначительная, чтобы выглядеть обидной.
– Зажжешь для меня свечи?
– Конечно.
Выдергиваю из связки лучину, подношу ее к мерно полыхающим в камине поленьям. Жду, пока огонь надежно впивается своими острыми зубами в дерево, и прохожу по библиотеке, зажигая свечи в каждом из семи ветвистых канделябров.
Тайрисс выходит к середин комнаты, вспархивает на массивный стол, замирает, похожая на молельщицу. Проходит целая минута тишины, и начинается танец.
Огоньки свечей снимаются со своих насестов и, гуськом, смешно переваливаясь с боку на бок, спешат к своей повелительнице. Шлепают по паркету, карабкаются по ножкам стола, выстраиваются кругами. Тайрисс обнимает себя руками за плечи, вытягивается струной.
Вспышка. Первый хоровод огоньков сливается в кольцо, вытягивается вверх пламенной стеной, становясь почти прозрачным.
Вспышка. Примеру первого следует второй хоровод.
Вспышка. Все три хоровода становятся огненными занавесями, через которые очертания фигуры Заклинательницы кажутся расплывчатыми и нечеткими.
Щелчок твердых пальцев, и пламенные полотнища, скрывающие Тайрисс, начинают движение, кружась все быстрее и быстрее, и с каждым подбираясь все ближе и ближе к ее телу. Вот они коснулись, на долю мгновения остановили свой бег, а потом… Втянулись внутрь.
Плетеные полосы платья порскнули в стороны, оставляя Заклинательницу обнаженной, но вовсе не беззащитной.
Нежная кожа наливается светом, неистовым, ослепительным. Тот же огонь пылает в глазах, становящихся из янтарных солнечно-белыми. По косам стекают самые настоящие волны пламени, которым Тайрисс сейчас переполнена. Принявшая в себя одно из воплощений Хаоса, она совершенна. Как никогда.
Но чудо не может длиться вечно, иначе его прелесть станет незаметной: Заклинательница отпускает пламя на свободу. Огненные бабочки взлетают вверх с сияющего тела, унося вместе с собой частичку света. Порхают под потолком библиотеки, составляют знак, который я успеваю прочитать, и возвращаются туда, откуда пришли. На фитили свечей. Комната снова становится залитой светом, но теперь уже мирным и домашним.
– Тебе понравилось?
Молчу.
Тайрисс подходит ко мне, поправляя плетение платья.
– Так ничего и не скажешь?
– Почему же? Скажу. Спасибо.
Улыбка становится грустной.
– Ты понял?
То, что этот танец был прощальным? Конечно, понял. Но она прощалась не со мной, а со своими детскими мечтами. Несбывшимися? Так получилось.
– Да.
– Не обижаешься?
– Напротив. Я горд оказанной мне честью.
– Это все, что я могу для тебя сделать.
– Знаю.
Тайрисс придвигается поближе и губами касается моей щеки. Потом заставляет наклониться и подвергает поцелую рассеченную бровь.
– Опять попал под горячую руку?
Вздыхаю:
– Увы.
– Я все поправила, и Зимник ты будешь встречать не с разбитым лицом.
– Спасибо еще раз.
– Мне не трудно. Когда он снова тебя покалечит, только позови!
– А твой супруг не будет против?
– Если не будет против твоя супруга.
Несколько вдохов мы смотрим друг на друга, потом не выдерживаем и начинаем хохотать. Веселья хватает ненадолго, но оно искреннее, а значит и минуты довольно, чтобы им насладиться.
– В твоей душе как будто стало меньше Хаоса, – то ли с сожалением, то с одобрением замечает Тайрисс.
– Не страшно! Когда хаос убывает внутри, он всегда прибывает снаружи. Если во мне его количество уменьшилось, то вокруг, то есть в моей жизни, увеличится, только и всего.
Она улыбается:
– Смотри, эти слова могут оказаться пророческими.
***
В святая святых Заклинательницы Сэйдисс – ее рабочий кабинет – принято заходить, пятясь спиной вперед. Чтобы было безопаснее вылетать оттуда: ведь падать, куда глядят глаза, приятнее, чем наоборот, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92