161
Среди всех этих [работ] самобытных русских чертежников особенно ценен труд
Ремезова. Еще в середине XIX в. академик Миддендорф, большой знаток географии
Сибири, писал о работе Ремезова: "Многие частности обозначены в атласе Ремезова
так подробно, что мы и поныне не имеем лучших данных для некоторых мало
посещаемых мест Сибири".162 Мы видели аналогичным образом, что карта Шестакова
(1720), составленная по тем же приемам, как и атлас Ремезова, была во многом
вернее печатных карт конца столетия...
В то самое время, как Ремезов составлял свой чертеж, труды русских картографов
широко проникли и в Европу.163 В основе карты Витсена (1687) лежали сведения
русских и китайских чертежников.164 Голландская карта Витсена явилась первым
изменением представлений о Сибири, основывавшихся на Герберштейне.165 В течение
всей первой четверти XVIII в. она являлась основой научных представлений о
Сибири,166 и лишь работы, связанные с новой Россией, - деятельность Кирилова,
Академии наук - внесли в науку новое и сделали труд Витсена ненужным.
Атлас Ремезова [57] был лебединой песнью старой русской картографии. Она быстро
замерла перед новым духом времени. Еще в конце XVII столетия, во время похода на
Азов, Петр предпринял картографическую съемку местности, им проходимой.
Сохранились указания, что часть съемки вел он сам. Съемка была поручена двум
образованным русским офицерам - Брюсу и Ю. фон Менгдену, или, как он назывался
тогда, Фаминдину.167 Оба этих помощника Петра были русские по рождению и
воспитанию, их деды были иноземцами. Очевидно, в этих семьях сохранялись
традиции лучшего, более европейского образования.
Из них наиболее выделялся Брюс,168 бывший потом фельдмаршалом и графом, один из
образованнейших деятелей петровского времени. Его имя встречается всюду среди
начинаний петровского времени, имеющих научный и культурный характер. Оно
перешло в историю в виде Брюсова календаря, снабженного предсказаниями, в
которых странным образом Брюс не повинен. Брюс заведовал в 1709 г. русским
книгопечатанием; в это время на всех книгах выставлялось его имя. Оно было
выставлено и на напечатанном в Москве В. Киприяновым календаре, полном всяких
суеверий и предрассудков. Анонимный календарь имел успех и вошел в народную
среду с именем Брюса.
Яков Вилимович Брюс родился в Москве в 1670 г.; уже дед его, шотландец по
происхождению, долгие годы находился на русской службе и умер в царствование
царя Федора. Молодой Брюс получил, по-видимому, хорошее домашнее воспитание и
явился одним из ближайших сотрудников Петра. Уже в 13 лет он был одним из его
потешных. В 1697-1698 гг. он сопровождал Петра за границу, был в Голландии и
Англии, где, судя по сохранившейся переписке с Петром, интересовался наукой,
сообщал Петру сведения о научных приборах и опытах. Об этом имеются сведения и в
позднейшей их переписке.169 Из нее видно, что Брюс делал сам астрономические
наблюдения.170 Он широко интересовался научной работой своего времени, находился
в переписке с Лейбницем, поддерживал его в сношениях с Петром.171 Вокруг него
группировались более образованные люди петровского времени: Брюс поддержал
Татищева, дал ему идею русской географии и истории. Он был в то же время боевым
генералом, участвуя в самых разнообразных походах, командуя главным образом
артиллерией. В 1701 г. он был сделан исправляющим должность
генерал-фельдцейхмейстера русской армии, а в 1711 г., после Прутского мира,
утвержден в этой должности. В 1713 г. он был обвинен в денежных плутнях.
Приговор был опубликован, но Брюс остался на прежних должностях. Помимо боевой
деятельности, Брюсу не раз поручались важные дипломатические дела: он вел
переговоры с Данцигом, играл главную роль на Аландском конгрессе (1717-1718),
наконец, он вместе с Ягужинским заключил Ништадтский мир со Швецией в 1721 г. В
1720 г. Брюс стал во главе Берг-коллегии, учрежденной, по-видимому, под его
влиянием и при его участии, и оказал огромное влияние на развитие горного дела в
России. Им были привлечены к нему такие люди, как В. Н. Татищев, близкий человек
к Брюсу, и под его влиянием выработан первый горный устав. Уже в 1724 г., еще
при жизни Петра, Брюс удалился от дел, а в 1726 г. вышел в отставку и поселился
в своем имении Глинках Богородицкого уезда Московской губернии, где предался
научным - химическим и астрономическим - наблюдениям. Он тратил свои средства на
собрание большого физического кабинета, построил астрономическую обсерваторию,
собрал любопытный музей и большую библиотеку. В 1735 г. библиотека, музей и
инструменты по завещанию Брюса были переданы "на пользу общественную" в Академию
наук и вошли в ее учреждения.
Работы Брюса в других областях остались неизданными. Он казался чудаком-ученым,
в ученом уединении переживавшим ту бешеную борьбу за власть и богатство, какую
вели "птенцы" и сподвижники Петра в те 12 лет, которые старый фельдмаршал провел
в деревенском уединении. Брюс не дождался и биографа; его роль в культурной и
творческой работе русского общества нам до сих пор неясна. В народной легенде
этот точный ученый нового времени сохранил облик чародея и астролога. [Образ]
Брюса-астролога создался календарем; Брюса-чернокнижника - его участием в
каких-то опытах, производившихся, по преданию, в Сухаревой башне в Москве, где
помещалась в это время Навигацкая школа. Может быть, здесь была лаборатория
Брюса.172
В действительности Брюс был первым русским экспериментатором и первым
наблюдателем-астрономом, о котором сохранились у нас исторические данные.173
К сожалению, следов этой деятельности у нас сохранилось мало или почти не
сохранилось. Что делал Брюс в уединении 12 лет? В его библиотеке остались книги
и более новые, чем [те, что были] во время его службы. Любопытно, что в имении в
Глинках сохранился его дом "прелестной архитектуры", носящий печать аннинской
эпохи и в тоже время не напоминающий никого из тогдашних архитекторов. Очень
может быть, он выстроен Брюсом по собственным чертежам. Брюс был инженером, и в
его библиотеке осталось много архитектурных книг.174
Вероятно, и во многом другом сказывалось творчество Брюса. Брюс ждет еще своего
биографа. Но пока одним из немногих остатков его работы служит карта 1699 г.
Карта Брюса и Менгдена, напечатанная на латинском языке в 1699 г. в Голландии,
без имени автора или авторов, является первым научным памятником проникновения в
Россию нового знания. Карта эта в 1910 г. перепечатана Кордтом в издаваемых им
материалах по истории русской картографии и является, таким образом, всем
доступной.175 Карта не представляет ничего особенного, но она, несомненно,
является во многом новинкой для южной и юго-восточной России и в то же время
пользуется лучшими картографическими пособиями, какие были в это время в Европе
[58].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Среди всех этих [работ] самобытных русских чертежников особенно ценен труд
Ремезова. Еще в середине XIX в. академик Миддендорф, большой знаток географии
Сибири, писал о работе Ремезова: "Многие частности обозначены в атласе Ремезова
так подробно, что мы и поныне не имеем лучших данных для некоторых мало
посещаемых мест Сибири".162 Мы видели аналогичным образом, что карта Шестакова
(1720), составленная по тем же приемам, как и атлас Ремезова, была во многом
вернее печатных карт конца столетия...
В то самое время, как Ремезов составлял свой чертеж, труды русских картографов
широко проникли и в Европу.163 В основе карты Витсена (1687) лежали сведения
русских и китайских чертежников.164 Голландская карта Витсена явилась первым
изменением представлений о Сибири, основывавшихся на Герберштейне.165 В течение
всей первой четверти XVIII в. она являлась основой научных представлений о
Сибири,166 и лишь работы, связанные с новой Россией, - деятельность Кирилова,
Академии наук - внесли в науку новое и сделали труд Витсена ненужным.
Атлас Ремезова [57] был лебединой песнью старой русской картографии. Она быстро
замерла перед новым духом времени. Еще в конце XVII столетия, во время похода на
Азов, Петр предпринял картографическую съемку местности, им проходимой.
Сохранились указания, что часть съемки вел он сам. Съемка была поручена двум
образованным русским офицерам - Брюсу и Ю. фон Менгдену, или, как он назывался
тогда, Фаминдину.167 Оба этих помощника Петра были русские по рождению и
воспитанию, их деды были иноземцами. Очевидно, в этих семьях сохранялись
традиции лучшего, более европейского образования.
Из них наиболее выделялся Брюс,168 бывший потом фельдмаршалом и графом, один из
образованнейших деятелей петровского времени. Его имя встречается всюду среди
начинаний петровского времени, имеющих научный и культурный характер. Оно
перешло в историю в виде Брюсова календаря, снабженного предсказаниями, в
которых странным образом Брюс не повинен. Брюс заведовал в 1709 г. русским
книгопечатанием; в это время на всех книгах выставлялось его имя. Оно было
выставлено и на напечатанном в Москве В. Киприяновым календаре, полном всяких
суеверий и предрассудков. Анонимный календарь имел успех и вошел в народную
среду с именем Брюса.
Яков Вилимович Брюс родился в Москве в 1670 г.; уже дед его, шотландец по
происхождению, долгие годы находился на русской службе и умер в царствование
царя Федора. Молодой Брюс получил, по-видимому, хорошее домашнее воспитание и
явился одним из ближайших сотрудников Петра. Уже в 13 лет он был одним из его
потешных. В 1697-1698 гг. он сопровождал Петра за границу, был в Голландии и
Англии, где, судя по сохранившейся переписке с Петром, интересовался наукой,
сообщал Петру сведения о научных приборах и опытах. Об этом имеются сведения и в
позднейшей их переписке.169 Из нее видно, что Брюс делал сам астрономические
наблюдения.170 Он широко интересовался научной работой своего времени, находился
в переписке с Лейбницем, поддерживал его в сношениях с Петром.171 Вокруг него
группировались более образованные люди петровского времени: Брюс поддержал
Татищева, дал ему идею русской географии и истории. Он был в то же время боевым
генералом, участвуя в самых разнообразных походах, командуя главным образом
артиллерией. В 1701 г. он был сделан исправляющим должность
генерал-фельдцейхмейстера русской армии, а в 1711 г., после Прутского мира,
утвержден в этой должности. В 1713 г. он был обвинен в денежных плутнях.
Приговор был опубликован, но Брюс остался на прежних должностях. Помимо боевой
деятельности, Брюсу не раз поручались важные дипломатические дела: он вел
переговоры с Данцигом, играл главную роль на Аландском конгрессе (1717-1718),
наконец, он вместе с Ягужинским заключил Ништадтский мир со Швецией в 1721 г. В
1720 г. Брюс стал во главе Берг-коллегии, учрежденной, по-видимому, под его
влиянием и при его участии, и оказал огромное влияние на развитие горного дела в
России. Им были привлечены к нему такие люди, как В. Н. Татищев, близкий человек
к Брюсу, и под его влиянием выработан первый горный устав. Уже в 1724 г., еще
при жизни Петра, Брюс удалился от дел, а в 1726 г. вышел в отставку и поселился
в своем имении Глинках Богородицкого уезда Московской губернии, где предался
научным - химическим и астрономическим - наблюдениям. Он тратил свои средства на
собрание большого физического кабинета, построил астрономическую обсерваторию,
собрал любопытный музей и большую библиотеку. В 1735 г. библиотека, музей и
инструменты по завещанию Брюса были переданы "на пользу общественную" в Академию
наук и вошли в ее учреждения.
Работы Брюса в других областях остались неизданными. Он казался чудаком-ученым,
в ученом уединении переживавшим ту бешеную борьбу за власть и богатство, какую
вели "птенцы" и сподвижники Петра в те 12 лет, которые старый фельдмаршал провел
в деревенском уединении. Брюс не дождался и биографа; его роль в культурной и
творческой работе русского общества нам до сих пор неясна. В народной легенде
этот точный ученый нового времени сохранил облик чародея и астролога. [Образ]
Брюса-астролога создался календарем; Брюса-чернокнижника - его участием в
каких-то опытах, производившихся, по преданию, в Сухаревой башне в Москве, где
помещалась в это время Навигацкая школа. Может быть, здесь была лаборатория
Брюса.172
В действительности Брюс был первым русским экспериментатором и первым
наблюдателем-астрономом, о котором сохранились у нас исторические данные.173
К сожалению, следов этой деятельности у нас сохранилось мало или почти не
сохранилось. Что делал Брюс в уединении 12 лет? В его библиотеке остались книги
и более новые, чем [те, что были] во время его службы. Любопытно, что в имении в
Глинках сохранился его дом "прелестной архитектуры", носящий печать аннинской
эпохи и в тоже время не напоминающий никого из тогдашних архитекторов. Очень
может быть, он выстроен Брюсом по собственным чертежам. Брюс был инженером, и в
его библиотеке осталось много архитектурных книг.174
Вероятно, и во многом другом сказывалось творчество Брюса. Брюс ждет еще своего
биографа. Но пока одним из немногих остатков его работы служит карта 1699 г.
Карта Брюса и Менгдена, напечатанная на латинском языке в 1699 г. в Голландии,
без имени автора или авторов, является первым научным памятником проникновения в
Россию нового знания. Карта эта в 1910 г. перепечатана Кордтом в издаваемых им
материалах по истории русской картографии и является, таким образом, всем
доступной.175 Карта не представляет ничего особенного, но она, несомненно,
является во многом новинкой для южной и юго-восточной России и в то же время
пользуется лучшими картографическими пособиями, какие были в это время в Европе
[58].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56