Из сотни научных работ, опубликованных к 1777 г.
Л. Эйлером, три относятся к математической картографии и рассматривают вопросы
искажений проекции Делиля, общей теории конформного (равноугольного)
изображения шара на плоскости. Его ученики С. Я. Румовский и А. Н. Гришов
проводили определение величины сжатия земного сфероида у полюсов.
О роли Леонарда Эйлера в развитии картографии в России см.: Фель С. Е.
Картография России. М.: Геодезиздат, 1960, с. 177; Гольденберг Л. А.
Географический департамент Академии наук и создание первого академического
атласа (1739-1799 гг.). - В кн.: Очерки истории географической науки в СССР.
М., 1976, с. 49-60; Багратуни Г. В. Леонард Эйлер. - В кн.: Л. Эйлер.
Избранные картографические статьи. М., 1959, с. 5-16.
[74]
И. К. Кирилов сыграл важную роль в организации и снаряжении экспедиции
казачьего головы А. Ф. Шестакова в Северо-Восточную Азию для расширения
российских владений и пополнения государственных доходов (Белов М. И.
Арктическое мореплавание с древнейших времен до середины XIX в. М., 1956, т I,
с. 258). Активно поддерживая идею организации Второй Камчатской экспедиции,
Кирилов в 1731 г. написал записку "О тамошних местах и пользах", намечавшую [
по заселению Охотска и Камчатки, развитию там земледелия, промыслов и
торговли. В ней он учел и некоторые замечания Беринга по освоению Дальнего
Востока (Андреев А. И. Русские открытия в Тихом океане в первой половине XVIII
в. - Известия ВГО, М., 1943, т. 75, вып. 2, с. 35). Проект Кирилова был
одобрен правительством, а его предложения вошли в инструкцию главному
командиру Охотского порта Г. Г. Скорнякову-Писареву (I ПСЗР, т. VIII, N 5813).
Кирилов принял самое деятельное участие в организации Второй Камчатской
экспедиции. Особенно много он сделал для отправки академической группы
экспедиции во главе с профессорами Г. Ф. Миллером и И. Г. Гмелином. В 1733 г.,
вскоре после отъезда экспедиции, Кирилов подал в Сенат второй проект, в первой
части которого подробно намечал задачи экспедиции. По его мнению, Камчатская
экспедиция не только должна была "подлинно проведать", могут ли корабли
"Северным морем проходить до Камчатского или Полуденного океана" (в чем он не
сомневался), но и провести всестороннее исследование морского пути из
Архангельска на Камчатку, а также отыскать пути в Америку и Японию, открыть в
Тихом океане не принадлежащие другим государствам земли. Участники экспедиции
должны были подробно изучить природу и обычаи, быт и нравы населения новых
земель, составить карты, разведать полезные ископаемые, приискать места,
удобные для торговли с соседними странами. Подробнее об этом см.: Проект
обер-секретаря Ивана Кирилова о Камчатских экспедициях и об удержании в
русском подданстве киргиз и способах управления ими - В кн.: Материалы по
истории России, Оренбург, 1900, т. I, с. 1-7; Андреев А. И. Очерки по
источниковедению Сибири, XVIII в. М.; Л.; Изд-во АН СССР, 1965, вып. 2, с.
28-30, 63, 74-75, 314; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических
открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах - первой половины XVIII в. М.;
Географгиз, 1950, с. 286-292.
[75]
См. комментарий 22.
[76]
Беринг был дезориентирован картой Ж. Н. Делиля, изображавшей к востоку
Камчатки и к северу от Японии земли Иедзо и де Гамы, якобы преграждавшие путь
к берегам Америки. А Делиль де ля Кройер вопреки мнению Чирикова и других
офицеров, требовавших идти прямо на восток, настоял на том, чтобы от Камчатки
идти сначала до 46o с. ш. и только после того на "остен-норден непременно,
докамест получим землю". В результате на поиски несуществующих земель Иедзо и
де Гамы было потеряно драгоценное время (Каманин Л. Г. Великая Северная
экспедиция (Вторая Камчатская экспедиция Беринга). - В кн.: Очерки по истории
географической науки в СССР, М., 1976, с. 37). Изучение документальных
материалов Делиля де ля Кройера ничего не прибавило к весьма нелестной оценке
деятельности. По всеобщему признанию современных ему ученых, а также
позднейших исследователей, обращавшихся к изучению Камчатской экспедиции, иль
де ля Кройер не проявил не только достаточных знаний, но даже просто
добросовестного отношения к своим обязанностям. Все астрономические
определения, сделанные во время его путешествия, были выполнены трудами его
спутника и помощника геодезиста А. Д. Красильникова. Обзор документальных
материалов Делиля де ля Кройера, хранящихся в Архиве Академии наук СССР в г.
Ленинградe, см. в кн.: Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII
и XIX веках. Хронологические обзоры и описание архивных материалов. Сост. В.
Ф. Гнучева, М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940, с. 55-56.
[77]
Данные, полученные во время Второй Камчатской экспедиции, долгое время жили
основным источником сведений об азиатских землях и о севере Тихого Еда.
Исключительную ценность имели карты (свыше шестидесяти), составленные
участниками экспедиции. Они использовались при создании сводных карт сибирских
и дальневосточных берегов и морских плаваний, например карты Морской академии
1740-1742 гг., знаменитых карт Г. Ф. Миллера 1754-1758 гг. и некоторых других.
Подробнее об этом см.: Лебедев Д. М., Есаков В. А. Русские географические
открытия и исследования. М.: Наука, 1971, с. 212-216.
[78]
Развитие картографии в России во второй половине XVIII в. не остановилось, а
лишь пошло иными путями. К середине 60-х годов XVIII в. наметилась тенденция к
децентрализации картосоставительской деятельности. Появляются новые
учреждения, руководящие специальными ведомственными съемочно-картографическими
работами: Генеральный штаб (1763), Межевое ведомство (1765), Географический
департамент Кабинета (1786), Депо карт (1797) и некоторые другие. Наиболее
детальные и обширные по территориальному охвату картографические работы
проводило Межевое ведомство. Карты и планы Генерального межевания (с 1765 г.)
хотя и не были строго привязаны к географической системе координат (на них
отсутствовала сетка меридианов и параллелей и при съемке не проводилось
астрономических определений), но поставляли ценнейшую детальную информацию о
местности. Содержание крупномасштабных планов межевания (1:8400) значительно
превышало содержание карт предшествующего периода. Эти материалы широко
использовались при создании русских топографических карт даже в XIX в. (см.:
Очерки истории географической науки в СССР. М., 1976; Постников А. В. Развитие
картографии и вопросы использования старых карт. М.: Наука, 1985). О взглядах
В. И. Вернадского по вопросу о преемственности развития науки в России см.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Л. Эйлером, три относятся к математической картографии и рассматривают вопросы
искажений проекции Делиля, общей теории конформного (равноугольного)
изображения шара на плоскости. Его ученики С. Я. Румовский и А. Н. Гришов
проводили определение величины сжатия земного сфероида у полюсов.
О роли Леонарда Эйлера в развитии картографии в России см.: Фель С. Е.
Картография России. М.: Геодезиздат, 1960, с. 177; Гольденберг Л. А.
Географический департамент Академии наук и создание первого академического
атласа (1739-1799 гг.). - В кн.: Очерки истории географической науки в СССР.
М., 1976, с. 49-60; Багратуни Г. В. Леонард Эйлер. - В кн.: Л. Эйлер.
Избранные картографические статьи. М., 1959, с. 5-16.
[74]
И. К. Кирилов сыграл важную роль в организации и снаряжении экспедиции
казачьего головы А. Ф. Шестакова в Северо-Восточную Азию для расширения
российских владений и пополнения государственных доходов (Белов М. И.
Арктическое мореплавание с древнейших времен до середины XIX в. М., 1956, т I,
с. 258). Активно поддерживая идею организации Второй Камчатской экспедиции,
Кирилов в 1731 г. написал записку "О тамошних местах и пользах", намечавшую [
по заселению Охотска и Камчатки, развитию там земледелия, промыслов и
торговли. В ней он учел и некоторые замечания Беринга по освоению Дальнего
Востока (Андреев А. И. Русские открытия в Тихом океане в первой половине XVIII
в. - Известия ВГО, М., 1943, т. 75, вып. 2, с. 35). Проект Кирилова был
одобрен правительством, а его предложения вошли в инструкцию главному
командиру Охотского порта Г. Г. Скорнякову-Писареву (I ПСЗР, т. VIII, N 5813).
Кирилов принял самое деятельное участие в организации Второй Камчатской
экспедиции. Особенно много он сделал для отправки академической группы
экспедиции во главе с профессорами Г. Ф. Миллером и И. Г. Гмелином. В 1733 г.,
вскоре после отъезда экспедиции, Кирилов подал в Сенат второй проект, в первой
части которого подробно намечал задачи экспедиции. По его мнению, Камчатская
экспедиция не только должна была "подлинно проведать", могут ли корабли
"Северным морем проходить до Камчатского или Полуденного океана" (в чем он не
сомневался), но и провести всестороннее исследование морского пути из
Архангельска на Камчатку, а также отыскать пути в Америку и Японию, открыть в
Тихом океане не принадлежащие другим государствам земли. Участники экспедиции
должны были подробно изучить природу и обычаи, быт и нравы населения новых
земель, составить карты, разведать полезные ископаемые, приискать места,
удобные для торговли с соседними странами. Подробнее об этом см.: Проект
обер-секретаря Ивана Кирилова о Камчатских экспедициях и об удержании в
русском подданстве киргиз и способах управления ими - В кн.: Материалы по
истории России, Оренбург, 1900, т. I, с. 1-7; Андреев А. И. Очерки по
источниковедению Сибири, XVIII в. М.; Л.; Изд-во АН СССР, 1965, вып. 2, с.
28-30, 63, 74-75, 314; Ефимов А. В. Из истории великих русских географических
открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах - первой половины XVIII в. М.;
Географгиз, 1950, с. 286-292.
[75]
См. комментарий 22.
[76]
Беринг был дезориентирован картой Ж. Н. Делиля, изображавшей к востоку
Камчатки и к северу от Японии земли Иедзо и де Гамы, якобы преграждавшие путь
к берегам Америки. А Делиль де ля Кройер вопреки мнению Чирикова и других
офицеров, требовавших идти прямо на восток, настоял на том, чтобы от Камчатки
идти сначала до 46o с. ш. и только после того на "остен-норден непременно,
докамест получим землю". В результате на поиски несуществующих земель Иедзо и
де Гамы было потеряно драгоценное время (Каманин Л. Г. Великая Северная
экспедиция (Вторая Камчатская экспедиция Беринга). - В кн.: Очерки по истории
географической науки в СССР, М., 1976, с. 37). Изучение документальных
материалов Делиля де ля Кройера ничего не прибавило к весьма нелестной оценке
деятельности. По всеобщему признанию современных ему ученых, а также
позднейших исследователей, обращавшихся к изучению Камчатской экспедиции, иль
де ля Кройер не проявил не только достаточных знаний, но даже просто
добросовестного отношения к своим обязанностям. Все астрономические
определения, сделанные во время его путешествия, были выполнены трудами его
спутника и помощника геодезиста А. Д. Красильникова. Обзор документальных
материалов Делиля де ля Кройера, хранящихся в Архиве Академии наук СССР в г.
Ленинградe, см. в кн.: Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII
и XIX веках. Хронологические обзоры и описание архивных материалов. Сост. В.
Ф. Гнучева, М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940, с. 55-56.
[77]
Данные, полученные во время Второй Камчатской экспедиции, долгое время жили
основным источником сведений об азиатских землях и о севере Тихого Еда.
Исключительную ценность имели карты (свыше шестидесяти), составленные
участниками экспедиции. Они использовались при создании сводных карт сибирских
и дальневосточных берегов и морских плаваний, например карты Морской академии
1740-1742 гг., знаменитых карт Г. Ф. Миллера 1754-1758 гг. и некоторых других.
Подробнее об этом см.: Лебедев Д. М., Есаков В. А. Русские географические
открытия и исследования. М.: Наука, 1971, с. 212-216.
[78]
Развитие картографии в России во второй половине XVIII в. не остановилось, а
лишь пошло иными путями. К середине 60-х годов XVIII в. наметилась тенденция к
децентрализации картосоставительской деятельности. Появляются новые
учреждения, руководящие специальными ведомственными съемочно-картографическими
работами: Генеральный штаб (1763), Межевое ведомство (1765), Географический
департамент Кабинета (1786), Депо карт (1797) и некоторые другие. Наиболее
детальные и обширные по территориальному охвату картографические работы
проводило Межевое ведомство. Карты и планы Генерального межевания (с 1765 г.)
хотя и не были строго привязаны к географической системе координат (на них
отсутствовала сетка меридианов и параллелей и при съемке не проводилось
астрономических определений), но поставляли ценнейшую детальную информацию о
местности. Содержание крупномасштабных планов межевания (1:8400) значительно
превышало содержание карт предшествующего периода. Эти материалы широко
использовались при создании русских топографических карт даже в XIX в. (см.:
Очерки истории географической науки в СССР. М., 1976; Постников А. В. Развитие
картографии и вопросы использования старых карт. М.: Наука, 1985). О взглядах
В. И. Вернадского по вопросу о преемственности развития науки в России см.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56