Для этого или слишком ничтожны и малы те 10 000 лет, на которые
распространяется наше историческое наблюдение в этих формах жизни, или процесс
совершается скачками и мы этого перелома пока исторически не наблюдали. До сих
пор, при всем изменении человеческой личности и условий ее жизни в течение
исторических тысячелетий, мы чувствуем неизменность основных ее черт. Достаточно
прочесть автобиографии, сохраненные нам в течение десятков столетий. В
разнообразии ярко сквозит неизменность. Здесь мы видим изменение, но не видим
прогресса.
Правда, те же исторические черты мы можем заметить и в вековом ходе научной
мысли, если будем изучать ее внутреннюю историю. И здесь изменяется форма
научных исканий, перемещаются научные интересы, резко и ярко отражаются
историческая среда, искания религии, философии, искусства на ходе и построении
научной мысли. Научные мировоззрения меняются в течение всех исторических
периодов, в разной исторической обстановке, подчиняются законам культуры. Но
легко убедиться, что не эти изменения являются главным объектом истории науки;
им должен быть ясно проявляющийся в разной исторической обстановке единый
процесс, неуклонно направленный в одну и ту же сторону - в сторону большего
охвата в понимании окружающего. Мы можем здесь совершенно свободно выделить,
если можно так сказать, внешнюю сторону хода развития научной мысли - раскрытие
научной истины - от внутреннего процесса ее получения. В процессе получения
наблюдается та же неизменность, как и в других сторонах культуры. Здесь и в
прежние века достигался тот же высокий уровень, как теперь. Несомненно, тот
великий подъем человеческой личности, какой открывается нам в открытиях и
исканиях, в жизни Кеплера или Галилея, в создании естественной философии
Ньютоном, в научном творчестве Кавендиша, Пристлея, Шееле или Линнея, равен или,
может быть, выше того подъема, который наблюдается в работах их заместителей. Но
великие произведения этих творцов науки не могут оцениваться в истории мысли с
этой точки зрения. Мы ищем в них другую сторону - раскрытие в их творениях
научной истины. И с этой точки зрения они стоят всегда неизбежно ниже
произведений, может быть, и менее талантливых людей, но пошедших дальше них в
научных исканиях, живших позже них. Они могут идти вперед, только основываясь на
творениях прежних создателей науки. Произведения великих творцов науки не
являются уже живыми в наше время, как являются живыми творения художественного
творчества. Их живое значение в современности может быть признано только для
понимания временности некоторых сторон современного научного мировоззрения или
для воссоздания генезиса некоторых из наших научных понимании. Наука ушла далеко
вперед и оставила создания своих творцов позади, отдала их всецело истории.
В этом столь обычном для наших понятий выражении мы как раз выдвигаем
независимость основного тона исторического хода научного мышления от
исторической обстановки, единство процесса. Очевидно, это имеет место для всего
человечества - вне различия государственных организаций, рас, наций,
общественных слоев.
Независимость его в таком смысле от исторической обстановки, от личности
неизбежно приводит к пониманию истории научных идей как проявления прогресса.
Изучая историю точного знания, мы ясно видим, как перед нами открывается нечто
целое, глубоко связанное тысячью нитей со всей историей человечества и в то же
время уходящее куда-то вперед, теряющееся в бесконечной дали недосягаемого. Что
сулит нам впереди развитие научной мысли? К каким новым, неведомым силам, к
какой мощи, к какой истине придем мы, если только не дадим себе и нашим потомкам
потерять или прервать нить, которую несли последние пятнадцать поколений?
Были в истории науки периоды упадка и замирания. Многое было потеряно. Но когда
вновь зарождалось научное искание, оно открывало и вновь создавало то же самое.
Опять находились те же истины, опять воссоздавались те же задания, и после
перерыва во много столетий или в другой исторической и нередко этнической среде
могла продолжаться непрерывно та же прерванная столетия назад работа.
Едва ли в чем другом так резко выражается единство исторического процесса
научного мышления, как в этой тождественности его на всем протяжении времени. И
в этом резко сказывается его особенность. Ни возрождение философии в XV-XVI
столетиях, ни возрождение искусства, происшедшее раньше, несмотря на влияние
старинных форм, не дали нам того же самого, что было бы, если бы данный
исторический процесс в области нашей культуры не замер в первой половине первого
тысячелетия нашего летосчисления. Но, если бы ход истории пошел тогда иначе,
великие общественные организации того времени не были бы разрушены, стремление к
исканию научной истины не было бы заглушено религиозными переживаниями и
мистическими призрачными увлечениями, мы получили бы тогда ту же научную
дисциплину, с какой сейчас идем в новое будущее. Едва ли можно резче представить
себе отличие научного мышления от других исканий человечества, его большую и
своеобразную независимость от исторической обстановки. Конечно, частности
изменились бы, но сохранились бы неизменными основные положения и принципы. Но
никогда ничего подобного мы не можем представить себе ни для зодчества, ни для
музыки, ни для религии, ни для философии: они все проникнуты [тем, что было]
пережито человечеством, и при изменении пережитого сами резко - в самых основах
- меняются.
1.7 Общеобязательность научных результатов
В тесной связи с этим характером научного мышления стоит и другая его,
исключительная в истории человечества сторона - общеобязательность его
результатов.
Эта общеобязательность результатов - для всех без различия, без исключения,
всегда и всюду - создает научным исканиям, в разнообразии и изменчивости жизни,
незыблемость. Она придает вечный характер научным завоеваниям. Этим самым
научное искание разнообразным и глубоким образом отражается на психической
конструкции общества, в среде которого оно совершается.
С одной стороны, в области личной жизни оно тесно связано с совершенно
своеобразным и очень глубоким явлением, какое может оказывать научное искание на
понимание человеком смысла и цели существования. Подобно религии, оно может дать
своим живым адептам прочное и незыблемое положение среди осознанного ими
несовершенства и горестей мира.
И несомненно, эти глубокие психические личные переживания отражаются чрезвычайно
сильно на истории научной мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
распространяется наше историческое наблюдение в этих формах жизни, или процесс
совершается скачками и мы этого перелома пока исторически не наблюдали. До сих
пор, при всем изменении человеческой личности и условий ее жизни в течение
исторических тысячелетий, мы чувствуем неизменность основных ее черт. Достаточно
прочесть автобиографии, сохраненные нам в течение десятков столетий. В
разнообразии ярко сквозит неизменность. Здесь мы видим изменение, но не видим
прогресса.
Правда, те же исторические черты мы можем заметить и в вековом ходе научной
мысли, если будем изучать ее внутреннюю историю. И здесь изменяется форма
научных исканий, перемещаются научные интересы, резко и ярко отражаются
историческая среда, искания религии, философии, искусства на ходе и построении
научной мысли. Научные мировоззрения меняются в течение всех исторических
периодов, в разной исторической обстановке, подчиняются законам культуры. Но
легко убедиться, что не эти изменения являются главным объектом истории науки;
им должен быть ясно проявляющийся в разной исторической обстановке единый
процесс, неуклонно направленный в одну и ту же сторону - в сторону большего
охвата в понимании окружающего. Мы можем здесь совершенно свободно выделить,
если можно так сказать, внешнюю сторону хода развития научной мысли - раскрытие
научной истины - от внутреннего процесса ее получения. В процессе получения
наблюдается та же неизменность, как и в других сторонах культуры. Здесь и в
прежние века достигался тот же высокий уровень, как теперь. Несомненно, тот
великий подъем человеческой личности, какой открывается нам в открытиях и
исканиях, в жизни Кеплера или Галилея, в создании естественной философии
Ньютоном, в научном творчестве Кавендиша, Пристлея, Шееле или Линнея, равен или,
может быть, выше того подъема, который наблюдается в работах их заместителей. Но
великие произведения этих творцов науки не могут оцениваться в истории мысли с
этой точки зрения. Мы ищем в них другую сторону - раскрытие в их творениях
научной истины. И с этой точки зрения они стоят всегда неизбежно ниже
произведений, может быть, и менее талантливых людей, но пошедших дальше них в
научных исканиях, живших позже них. Они могут идти вперед, только основываясь на
творениях прежних создателей науки. Произведения великих творцов науки не
являются уже живыми в наше время, как являются живыми творения художественного
творчества. Их живое значение в современности может быть признано только для
понимания временности некоторых сторон современного научного мировоззрения или
для воссоздания генезиса некоторых из наших научных понимании. Наука ушла далеко
вперед и оставила создания своих творцов позади, отдала их всецело истории.
В этом столь обычном для наших понятий выражении мы как раз выдвигаем
независимость основного тона исторического хода научного мышления от
исторической обстановки, единство процесса. Очевидно, это имеет место для всего
человечества - вне различия государственных организаций, рас, наций,
общественных слоев.
Независимость его в таком смысле от исторической обстановки, от личности
неизбежно приводит к пониманию истории научных идей как проявления прогресса.
Изучая историю точного знания, мы ясно видим, как перед нами открывается нечто
целое, глубоко связанное тысячью нитей со всей историей человечества и в то же
время уходящее куда-то вперед, теряющееся в бесконечной дали недосягаемого. Что
сулит нам впереди развитие научной мысли? К каким новым, неведомым силам, к
какой мощи, к какой истине придем мы, если только не дадим себе и нашим потомкам
потерять или прервать нить, которую несли последние пятнадцать поколений?
Были в истории науки периоды упадка и замирания. Многое было потеряно. Но когда
вновь зарождалось научное искание, оно открывало и вновь создавало то же самое.
Опять находились те же истины, опять воссоздавались те же задания, и после
перерыва во много столетий или в другой исторической и нередко этнической среде
могла продолжаться непрерывно та же прерванная столетия назад работа.
Едва ли в чем другом так резко выражается единство исторического процесса
научного мышления, как в этой тождественности его на всем протяжении времени. И
в этом резко сказывается его особенность. Ни возрождение философии в XV-XVI
столетиях, ни возрождение искусства, происшедшее раньше, несмотря на влияние
старинных форм, не дали нам того же самого, что было бы, если бы данный
исторический процесс в области нашей культуры не замер в первой половине первого
тысячелетия нашего летосчисления. Но, если бы ход истории пошел тогда иначе,
великие общественные организации того времени не были бы разрушены, стремление к
исканию научной истины не было бы заглушено религиозными переживаниями и
мистическими призрачными увлечениями, мы получили бы тогда ту же научную
дисциплину, с какой сейчас идем в новое будущее. Едва ли можно резче представить
себе отличие научного мышления от других исканий человечества, его большую и
своеобразную независимость от исторической обстановки. Конечно, частности
изменились бы, но сохранились бы неизменными основные положения и принципы. Но
никогда ничего подобного мы не можем представить себе ни для зодчества, ни для
музыки, ни для религии, ни для философии: они все проникнуты [тем, что было]
пережито человечеством, и при изменении пережитого сами резко - в самых основах
- меняются.
1.7 Общеобязательность научных результатов
В тесной связи с этим характером научного мышления стоит и другая его,
исключительная в истории человечества сторона - общеобязательность его
результатов.
Эта общеобязательность результатов - для всех без различия, без исключения,
всегда и всюду - создает научным исканиям, в разнообразии и изменчивости жизни,
незыблемость. Она придает вечный характер научным завоеваниям. Этим самым
научное искание разнообразным и глубоким образом отражается на психической
конструкции общества, в среде которого оно совершается.
С одной стороны, в области личной жизни оно тесно связано с совершенно
своеобразным и очень глубоким явлением, какое может оказывать научное искание на
понимание человеком смысла и цели существования. Подобно религии, оно может дать
своим живым адептам прочное и незыблемое положение среди осознанного ими
несовершенства и горестей мира.
И несомненно, эти глубокие психические личные переживания отражаются чрезвычайно
сильно на истории научной мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56