Если считать началом его
посылку Петром геодезистов, то работа тянулась 24 года. Нельзя отрицать, что при
составлении этого атласа было много трений, работа велась, наверное, не так, как
она была бы исполнена правительством Петра I. Кирилов не знал достаточно тех
математических основ съемки, которые кажутся нам теперь с точки зрения
математики элементарными [72], а тогда были трудными задачами высшей математики.
Делиль не знал до конца своего пребывания по-русски, и каждая карта для него
переводилась. У Академии наук не было средств, геодезистов было мало. Кирилов,
ведя издание своего атласа, распоряжался геодезистами, не считаясь с желаниями
Делиля.
План работы был выработан сперва Делилем, затем улучшен и изменен Эйлером (1740)
[73]. Он фактически стал во главе Географического департамента Академии наук,
учрежденного в 1739 г. Можно сказать, что энергии Эйлера обязана карта своим
быстрым осуществлением после смерти Кирилова.209 Астрономические данные, легшие
в основание карты, были получены трудами целого ряда лиц, частью обученных
Делилем, частью работавших под его руководством. Сам Делиль со своими
помощниками произвел измерение базы у берегов Финского залива и позже сделал ряд
наблюдений во время путешествия 1740-1741 гг. в Западную Сибирь, в Березов на
Обь, для наблюдения прохождения Меркурия. В этих наблюдениях, кроме других, ему
помогал студент Академии уроженец Риги Кенигсфельт.210 Под руководством Делиля,
а потом самостоятельно работали астрономы-наблюдатели, призванные иноземцы,
академики Гейнзиус,211 Делиль де ля Кройер,212 Винсгейм.213 Очень скоро Делилю
удалось выработать недурных наблюдателей из молодых людей, учившихся в Академии.
Из них деятельное участие в астрономических наблюдениях для первой точной карты
России приняли позднейшие адъюнкты Академии И. Ф. Трускотт и А. Д. Красильников,
упомянутый уже Кенигсфельт, "инженер" Шварц. Делиль рассчитывал поставить дело
более широко, покрыть всю Россию геодезическими треугольниками, но организовать
такую постановку [работы над] картой ему не удалось. В основу карты были
положены астрономические наблюдения отдельных, не связанных между собою пунктов.
К ним был приноровлен новый и старый съемочный материал.
Со всех сторон, из самых разных учреждений и из провинциальных канцелярий, были
собраны в Петербурге карты и планы; они проверялись и сравнивались.
Производилась новая проверка и съемка геодезистами на местах. Наряду с этими
работами обычного характера, которые начали систематически вестись с 1721 г., в
основу карты были положены специальные съемки малоизвестных или неизвестных
местностей. Среди этих работ по значению две должны быть выделены: во-первых, те
картографические съемки, которые были исполнены в связи с Уфимской экспедицией
Кирилова и продолжены при Татищеве, и, во-вторых, те съемки, которые были
произведены в Северной Сибири во время так называемой Второй Камчатской
экспедиции.
Без них карта не явилась бы тем совершенно новым в истории географии фактом,
каким она в 1745 г. в действительности была.
Отправившись в 1734 г. в пограничные степи, Кирилов взял с собой не только
солдат. Целый штат геодезистов следовал за ним; он долго искал натуралиста,
который мог бы туда отправиться. К сожалению, с ним отправились натуралист
Гейнзельман и астроном Эльтон, вынесшие очень мало из посещения этих, тогда
совершенно неведомых, диких стран.214 Здесь не было ни чертежей, ни карт. Еще в
XIX в. эти степи были научно и географически неведомы - еще больше это было на
100 лет раньше, когда впервые в них проникли русские. Географическая работа этой
экспедиции была широко поставлена Татищевым. Он направил в Сибирскую и Казанскую
губернии всех бывших у него геодезистов; хотя, пишет он (1739), "я сам, кроме
охоты моей и радения к пользе отечества, малое в том искусство имею, и
геодезисты по их науке и недостатку инструментов, довольно правильных и
безпогрешных ландкарт сочинить не в состоянии, однако ж я, несмотря на те
недостатки и не страшася от несведомых о всех обстоятельствах нарекания" -
послал этих геодезистов.215 Действительность оправдала эту меру Татищева, ибо
впервые только этой экспедицией216 были сняты заволжский юго-восток, за Уралом -
провинции: Уфимская, Астраханская, калмыцкие владения. В 1738 г. А. Д. Норов
закончил карту Оренбургского края и порубежных земель татарских, башкирских,
каракалпакских, киргизских, бухарских, а Эльтон - карту тогдашней Самарской
провинции. В течение 4 лет, таким образом, была в общих чертах связана с мировой
картой огромная область, являвшаяся до тех пор белым пятном в географии. Область
эта не только была снята. Столкновение с новым миром кочевников отразилось в
Описании их людьми европейски образованными, принимавшими участие в этом деле -
в работах Татищева, Кестля217 и др.
Еще большее значение имела для карты Сибири Великая Сибирская экспедиция, или
Вторая Камчатская, начатая годом раньше и продолжавшаяся 10 лет. Это было одно
из самых грандиозных государственных предприятий, какие предпринимались в нашей
стране. По поставленным задачам, по широте замыслов она совершенно особняком
стоит в царствование Анны Иоанновны, столь далекой и по своей природе, и по
умственному уровню не только от вопросов знания или идейных исканий, но и от
вопросов государственного значения. Поводом к ее снаряжению была записка,
поданная в Адмиралтейств-коллегию Берингом. Миллер указывает, что в проведении
этой экспедиции большую роль играл Кирилов218 [74]. Может быть в этом плане
видно проявление государственного ума Остермана.
Известны робкие попытки сделать подобного рода исследования постоянными в разных
частях Российской империи. Так, в 1740 г., еще до окончания Сибирской
экспедиции, Академия наук просила: "Чтобы ассигнованная для Камчатской
экспедиции и назначенная Петром Великим для измерения земли и для генеральной
карты России сумма была и впредь жалуема на ученые исследования государства. По
окончании разысканий в Сибири и Камчатке можно было бы производить такие же
разведки и обсервации также в прочих частях России".219
Этот проект не осуществился. Сибирская экспедиция, длившаяся 10 лет, занявшая
сотни людей, не имела продолжения. Но все же ее задачи и результаты сами по себе
были огромны.220
Она должна была дать впервые научную, точную карту, описание контуров совершенно
картографически неизвестной Сибири, дать ясное представление о путях сообщения,
мореходстве, рудных и пушных богатствах этой страны. В то же самое время она
должна была дать возможность судить о положении Сибири по отношению к окружающим
странам - главным образом к Америке и Японии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
посылку Петром геодезистов, то работа тянулась 24 года. Нельзя отрицать, что при
составлении этого атласа было много трений, работа велась, наверное, не так, как
она была бы исполнена правительством Петра I. Кирилов не знал достаточно тех
математических основ съемки, которые кажутся нам теперь с точки зрения
математики элементарными [72], а тогда были трудными задачами высшей математики.
Делиль не знал до конца своего пребывания по-русски, и каждая карта для него
переводилась. У Академии наук не было средств, геодезистов было мало. Кирилов,
ведя издание своего атласа, распоряжался геодезистами, не считаясь с желаниями
Делиля.
План работы был выработан сперва Делилем, затем улучшен и изменен Эйлером (1740)
[73]. Он фактически стал во главе Географического департамента Академии наук,
учрежденного в 1739 г. Можно сказать, что энергии Эйлера обязана карта своим
быстрым осуществлением после смерти Кирилова.209 Астрономические данные, легшие
в основание карты, были получены трудами целого ряда лиц, частью обученных
Делилем, частью работавших под его руководством. Сам Делиль со своими
помощниками произвел измерение базы у берегов Финского залива и позже сделал ряд
наблюдений во время путешествия 1740-1741 гг. в Западную Сибирь, в Березов на
Обь, для наблюдения прохождения Меркурия. В этих наблюдениях, кроме других, ему
помогал студент Академии уроженец Риги Кенигсфельт.210 Под руководством Делиля,
а потом самостоятельно работали астрономы-наблюдатели, призванные иноземцы,
академики Гейнзиус,211 Делиль де ля Кройер,212 Винсгейм.213 Очень скоро Делилю
удалось выработать недурных наблюдателей из молодых людей, учившихся в Академии.
Из них деятельное участие в астрономических наблюдениях для первой точной карты
России приняли позднейшие адъюнкты Академии И. Ф. Трускотт и А. Д. Красильников,
упомянутый уже Кенигсфельт, "инженер" Шварц. Делиль рассчитывал поставить дело
более широко, покрыть всю Россию геодезическими треугольниками, но организовать
такую постановку [работы над] картой ему не удалось. В основу карты были
положены астрономические наблюдения отдельных, не связанных между собою пунктов.
К ним был приноровлен новый и старый съемочный материал.
Со всех сторон, из самых разных учреждений и из провинциальных канцелярий, были
собраны в Петербурге карты и планы; они проверялись и сравнивались.
Производилась новая проверка и съемка геодезистами на местах. Наряду с этими
работами обычного характера, которые начали систематически вестись с 1721 г., в
основу карты были положены специальные съемки малоизвестных или неизвестных
местностей. Среди этих работ по значению две должны быть выделены: во-первых, те
картографические съемки, которые были исполнены в связи с Уфимской экспедицией
Кирилова и продолжены при Татищеве, и, во-вторых, те съемки, которые были
произведены в Северной Сибири во время так называемой Второй Камчатской
экспедиции.
Без них карта не явилась бы тем совершенно новым в истории географии фактом,
каким она в 1745 г. в действительности была.
Отправившись в 1734 г. в пограничные степи, Кирилов взял с собой не только
солдат. Целый штат геодезистов следовал за ним; он долго искал натуралиста,
который мог бы туда отправиться. К сожалению, с ним отправились натуралист
Гейнзельман и астроном Эльтон, вынесшие очень мало из посещения этих, тогда
совершенно неведомых, диких стран.214 Здесь не было ни чертежей, ни карт. Еще в
XIX в. эти степи были научно и географически неведомы - еще больше это было на
100 лет раньше, когда впервые в них проникли русские. Географическая работа этой
экспедиции была широко поставлена Татищевым. Он направил в Сибирскую и Казанскую
губернии всех бывших у него геодезистов; хотя, пишет он (1739), "я сам, кроме
охоты моей и радения к пользе отечества, малое в том искусство имею, и
геодезисты по их науке и недостатку инструментов, довольно правильных и
безпогрешных ландкарт сочинить не в состоянии, однако ж я, несмотря на те
недостатки и не страшася от несведомых о всех обстоятельствах нарекания" -
послал этих геодезистов.215 Действительность оправдала эту меру Татищева, ибо
впервые только этой экспедицией216 были сняты заволжский юго-восток, за Уралом -
провинции: Уфимская, Астраханская, калмыцкие владения. В 1738 г. А. Д. Норов
закончил карту Оренбургского края и порубежных земель татарских, башкирских,
каракалпакских, киргизских, бухарских, а Эльтон - карту тогдашней Самарской
провинции. В течение 4 лет, таким образом, была в общих чертах связана с мировой
картой огромная область, являвшаяся до тех пор белым пятном в географии. Область
эта не только была снята. Столкновение с новым миром кочевников отразилось в
Описании их людьми европейски образованными, принимавшими участие в этом деле -
в работах Татищева, Кестля217 и др.
Еще большее значение имела для карты Сибири Великая Сибирская экспедиция, или
Вторая Камчатская, начатая годом раньше и продолжавшаяся 10 лет. Это было одно
из самых грандиозных государственных предприятий, какие предпринимались в нашей
стране. По поставленным задачам, по широте замыслов она совершенно особняком
стоит в царствование Анны Иоанновны, столь далекой и по своей природе, и по
умственному уровню не только от вопросов знания или идейных исканий, но и от
вопросов государственного значения. Поводом к ее снаряжению была записка,
поданная в Адмиралтейств-коллегию Берингом. Миллер указывает, что в проведении
этой экспедиции большую роль играл Кирилов218 [74]. Может быть в этом плане
видно проявление государственного ума Остермана.
Известны робкие попытки сделать подобного рода исследования постоянными в разных
частях Российской империи. Так, в 1740 г., еще до окончания Сибирской
экспедиции, Академия наук просила: "Чтобы ассигнованная для Камчатской
экспедиции и назначенная Петром Великим для измерения земли и для генеральной
карты России сумма была и впредь жалуема на ученые исследования государства. По
окончании разысканий в Сибири и Камчатке можно было бы производить такие же
разведки и обсервации также в прочих частях России".219
Этот проект не осуществился. Сибирская экспедиция, длившаяся 10 лет, занявшая
сотни людей, не имела продолжения. Но все же ее задачи и результаты сами по себе
были огромны.220
Она должна была дать впервые научную, точную карту, описание контуров совершенно
картографически неизвестной Сибири, дать ясное представление о путях сообщения,
мореходстве, рудных и пушных богатствах этой страны. В то же самое время она
должна была дать возможность судить о положении Сибири по отношению к окружающим
странам - главным образом к Америке и Японии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56