ты только устанавливаешь закон, который сам собой проникает в душу и даже
против воли может снискать уважение к себе (хотя и не всегда исполнение);
перед тобой замолкают все склонности, хотя бы они тебе втайне и
противодействовали, - где же твой достойный тебя источник и где корни
твоего благородного происхождения, гордо отвергающего всякое родство со
склонностями, и откуда возникают необходимые условия того достоинства,
которое только люди могут дать себе?
Это может быть только то, что возвышает человека над самим собой (как
частью чувственно воспринимаемого мира), что связывает его с порядком
вещей, единственно который рассудок может мыслить и которому вместе с тем
подчинен весь чувственно воспринимаемый мир, а с ним - эмпирически
определяемое существование человека во времени - и совокупность всех целей
(что может соответствовать только такому безусловному практическому закону,
как моральный). Это не что иное, как личность, т. е. свобода и
независимость от механизма всей природы, рассматриваемая вместе с тем как
способность существа, которое подчинено особым, а именно данным собственным
разумом, чистым практическим законам; следовательно, лицо как принадлежащее
чувственно воспринимаемому миру подчинено собственной личности поскольку
оно принадлежит и к умопостигаемому миру; поэтому не следует удивляться,
если человек как принадлежащий к обоим мирам должен смотреть на собственное
существо по отношению к своему второму и высшему назначению только с
почтением, а на законы его - с величайшим уважением.
На этом происхождении [долга ] основываются некоторые выражения,
обозначающие ценность предметов согласно моральным идеям. Моральный закон
свят (ненарушим). Человек, правда, не так уж свят, но человечество в его
лице должно быть для него святым. Во всем сотворенном все что угодно и для
чего угодно может быть употреблено всего лишь как средство; только человек,
а с ним каждое разумное существо есть цель сама по себе. Именно он субъект
морального закона, который свят в силу автономии своей свободы. Именно
поэтому каждая воля, даже собственная воля каждого лица, направленная на
него самого, ограничена условием согласия ее с автономией разумного
существа, а именно не подчиняться никакой цели, которая была бы невозможна
по закону, какой мог бы возникнуть из воли самого подвергающегося действию
субъекта; следовательно, обращаться с этим субъектом следует не только как
с средством, но и как с целью. Это условие мы справедливо приписываем даже
божественной воле по отношению к разумным существам в мире как его
творениям, так как оно основывается на личности их, единственно из-за
которой они и суть цели сами по себе.
Эта внушающая уважение идея личности, показывающая нам возвышенный характер
нашей природы (по ее назначению), позволяет нам вместе с тем замечать
отсутствие соразмерности нашего поведения с этой идеей и тем самым
сокрушает самомнение; она естественна и легко понятна даже самому
обыденному человеческому разуму. Не замечал ли иногда каждый, даже умеренно
честный человек, что он отказывался от вообще-то невинной лжи, благодаря
которой он мог бы или сам выпутаться из трудного положения, или же принести
пользу любимому и весьма достойному другу, только для того, чтобы не стать
презренным в своих собственных глазах? Не поддерживает ли честного человека
в огромном несчастье, которого он мог бы избежать, если бы только мог
пренебречь своим долгом, сознание того, что в своем лице он сохранил
достоинство человечества и оказал ему честь и что у него нет основания
стыдиться себя и бояться внутреннего взора самоиспытания? Это утешение не
счастье и даже не малейшая доля его. Действительно, никто не станет желать,
чтобы представился случай для этого или чтобы жить при таких
обстоятельствах. Но человек живет и не хочет стать в собственных глазах
недостойным жизни. Следовательно, это внутреннее успокоение лишь негативно
в отношении всего, что жизнь может сделать приятным; но именно оно
удерживает человека от опасности потерять свое собственное достоинство,
после того как он совсем отказался от достоинства своего положения. Оно
результат уважения не к жизни, а к чему-то совершенно другому, в сравнении
и сопоставлении с чем жизнь со всеми ее удовольствиями не имеет никакого
значения. Человек живет лишь из чувства долга, а не потому, что находит
какое-то удовольствие в жизни.
Таков истинный мотив чистого практического разума. Он не что иное, как сам
чистый моральный закон, поскольку он позволяет нам ощущать возвышенный
характер нашего собственного сверхчувственного существования и поскольку он
в людях, сознающих также и свое чувственное существование и связанную с
этим зависимость от их природы, на которую в этом отношении оказывается
сильное патологическое воздействие, субъективно внушает уважение к их
высшему назначению. Но с этим мотивом легко сочетаются столь многие
прелести и удовольствия жизни, что уже ради них одних самый мудрый выбор
разумного и размышляющего о величайшем благе жизни эпикурейца провозгласил
бы себя нравственным благоповедением; и было бы полезно перспективы
радостного наслаждения жизнью связать с этой высшей и уже самой по себе
достаточно определяющей побудительной причиной, - но только для того, чтобы
уравновесить соблазны, в которые непременно вводит порок на противоположной
стороне, а не для того, чтобы придавать им настоящую движущую силу, хотя бы
в малейшей степени, когда речь идет о долге, так как это означало бы
осквернять источник морального убеждения. Высокое достоинство долга не
имеет никакого отношения к наслаждению жизнью; у него свой особый закон и
свой особый суд; и если бы то и другое захотели встряхнуть так, чтобы
смешать их и, как целебное средство, предложить больной душе, - они тотчас
же сами собой отделились бы друг от друга, а если же нет, то первое не
оказывало бы никакого действия; но если бы физическая жизнь приобретала при
этом некоторую силу, то безвозвратно исчезла бы моральная жизнь.
КРИТИЧЕСКОЕ ОСВЕЩЕНИЕ АНАЛИТИКИ ЧИСТОГО ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА
Под критическим освещением какой-нибудь науки или одного из ее разделов,
который сам по себе представляет систему, я понимаю исследование и
обоснование того, почему они должны иметь такую, а не другую
систематическую форму, когда их сравнивают с другой системой, которая имеет
в своей основе подобную же познавательную способность. А практический разум
имеет в своей основе ту же самую познавательную способность, что и
спекулятивный, поскольку оба суть чистый разум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58