.. Все-таки, весь
мир - театр, все люди - актеры. Даже в обычной беседе двоих - один произносит
монолог, другой - его зритель.
До районного диспансера от метро три остановки на троллейбусе: две
коротких и одна длинная. Каждый раз, когда я вхожу в диспансер для оче-
редной проверки, а это бывает раз в полгода или после простуд и гриппа,
замирает душа - а вдруг все опять по новой? В этом диспансере я в первый
раз - несколько дней назад подскочила температура, мать вызвала своего
участкового врача, и я попросил ее дать направление, хотел провериться
там, где я не состою на учете, обнаружат ли следы моих болячек или я мо-
гу уже позабыть о них?
Рентген в пятом кабинете, по коридору направо, тупик с обитой дерма-
тином дверью, над которой горит надпись "Не входить!" Несколько стульев
вдоль стен. Я сел на крайний и машинально вертел в руках белый прямоу-
гольник направления.
Я не заметил, как она подошла и села напротив - смотрел на оторвав-
шийся дерматин около ручки двери... Сердце рванулось, как птица в сетях,
и упало... Этого не может быть!.. Истонченное лицо, опущенные плечи,
безвольно подвернувшаяся в лодыжке нога...
- Наташа... - сорванным голосом позвал я.
Она мельком взглянула на меня и опять уставилась в пол. Что за наваж-
дение?.. Ты ли это?.. Маленькие елки на снежной поляне в лесу, как сло-
нята... На пепле чувств любви подснежник... Стихи... Могилки Кузнецовых,
твоего деда и твоей бабки на деревенском кладбище, куда ходили мы как на
смотрины...
Где все это?.. Как исчезло, сгинуло, минуло?..
Я пересел на стул рядом с ней. Сидевшая у двери пожилая женщина с
острым любопытством разглядывала нас.
- Ты что, Наташенька? - я взял ее за руку. В неплотно сжатом кулаке
торчала трубочка бумажки. Я развернул ее, прочитал направление на томог-
рамму, верхушка правого легкого.
В этот момент надпись над дверью погасла, вышла медсестра и, окинув
взглядом ожидающих, скомандовала мне:
- Мужчина, пройдите.
Я положил Наташино направление ей на колени и вошел в рентгеновский
кабинет. Хорошо знакомая процедура: раздеться до пояса, встать, уложив
поднятый подбородок в специальную ложбинку, руки на пояс, вздох, не ды-
шать, одевайтесь...
Я дождался Наташу, и мы вышли вместе из диспансера. С утра было бе-
зоблачно и даже закапало с крыш, выходящих на солнечную сторону, но сы-
рой, промозглый ветер нагнал туч, и день неуютно посерел. Мы спустились
в метро и долго молча ехали, пока Наташа не потянула меня за рукав:
- Выйдем здесь...
Мы присели на мраморную скамейку с врезанной в нее доской желтого ла-
ка, и здесь Наташа впервые посмотрела не меня:
- Как же тебе живется, Валера, рассказывай...
Выслушав меня, Наташа усмехнулась:
- Бедненький ты мой...
- Неправда, Наташа, я теперь снова богатый...
- Что же ты меня не искал, милый? - Наташа схватила мою руку и стала
ее гладить, как бы согревая, а может быть, греясь ее теплом. - Я же тебя
ждала. ждала, письмо тебе написала, что буду ждать тебя, сколько ска-
жешь, а ты не ответил, вот я и подумала, что позабыл ты меня, кончилась
твоя любовь...
- Какое письмо? Когда?.. - встревожился я. - Вспомни, первое письмо
ты дала мне, когда я уезжал из санатория, второе - я получил примерно
через неделю, и все, больше не было, это я тебе писал, но ты умолкла.
- Не было? - удивилась Наташа и задумалась. Я же все мучилась, не
могла решиться... У тебя жена, сын, и кому я нужна больная... Потому и
отправила перед самой своей выпиской.
- Тогда ясно, кому оно попало, - вздохнул я и спросил, помолчав:
- А что ты в нем написала?
- Повторить? - Наташа прижалась лицом к моей ладони. -Сказать?.. Что
значат слова и бумага?.. Жить не хотела... А ведь я тебя чуть было не
потеряла... Я же тебя увидела сразу в диспансере, сидишь на стуле, от-
вернулся, и я хотела уйти, но осталась, слава богу...
- Умница, теперь все в порядке, теперь мы никогда не расстанемся, ра-
дость моя, - я гладил Наташу по голове, а она судорожно рыдала, вцепив-
шись в меня.
С воем влетали на станцию поезда, шипели автоматические двери, толпа
устремлялась на переход, люди торопились по своим делам, но невольно
сдерживали шаг и тихо обходили скамейку, на которой сидели, прижавшись
друг к другу, мы. Кто из нас был актер, а кто зритель?
Нет, мир - это не театр.
Глава пятнадцатая
--===Свое время===--
Глава пятнадцатая
Я очнулся, я снова жил и только потом, по прошествии лет, понял, что сценарий
"Планета пустынь" - это мир фантастических видений, в основе которого была
реальность - мне надо было рассказать о своей любви к Наташе.
О нашей любви.
Эти письма с далекой планеты - караван лебедей, улетающих вдаль...
Ночью молчит пустыня. Синее солнце наполняет день звоном жары - моно-
тонной, как мелодии Востока, вечером сворачивается в клубок баловень
цвета закат, а ночью молчит пустыня.
Совсем не страшно - здесь некого бояться. Шагаешь по песку, как по
снегу в морозную ночь, и сухой воздух жадно ловит пар твоего дыхания.
Звездный свет пронизывает вечно безоблачное небо и блестит в глазах.
Мысли по-кошачьи ленивы - хоть и дремлют, н за кем-то следят.
Почта Эфира почему-то молчит. Мачты раскинули невод антенн и ловят
рыбу-золото твоих посланий. Скоро исполнится год, и прибудет смена, если
только археологи Космограда решат продолжить поиск Разумных на этой пла-
нете. А пока мне необходимо закончить эксперимент.
Планета пустынь.
Планета - пустыня.
Но только здесь я отчетливо вижу в тугой прозрачной глубине быстрые
спины рыб и кипящий веер брызг при развороте на водных лыжах. Только
здесь мне видится море и видится ручей. Море в минуты вздыбленной ярос-
ти, когда сорваны все паруса и нет надежды, осталось только смутное же-
лание коснуться твердой суши, а ручей - капли, льющие свет и захлебываю-
щиеся от тихого смеха.
Планета пустынь - мгновенная жизнь.
Все живое лежит веками под беспощадным солнцем, чтобы взорваться ос-
лепительной торопливой вспышкой, если будет вода.
Раньше ее было много, и дети Разумных ходили по лужам, воображая себя
капитанами, а влюбленные целовались под теплым дождем.
Но воду выпила цивилизация, и Разумные улетели, оставив ланету пус-
тынь, где все истерто в песок. Зыбкий, как мираж. По песку можно ходить,
но нельзя останавливаться. Тонет все, что тяжелее. Утонули в песке дома,
улицы, города Разумных. Задохнулась жизнь под покрывалом эрозии.
Что же осталось?
Остались семена приспособившихся растений - они нашли такую форму,
чтобы удержаться на поверхности. Они легче песка.
Планета пустынь - планета ждущих семян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54