У тебя
двести двадцать или сто двадцать семь?
- Двести двадцать, сейчас, сейчас.
Алик помог Горилле подключить магнитофон к сети, для этого пришлось
выключить телевизор. Горилла сосредоточенно, аккуратнейшим образом пос-
тавил пленку, достал носовой платок, обернул им руку и только тогда по-
вернул выключатель. Зажегся зеленый глазок индикатора, завращались боби-
ны. Пошелестев ракордом, магнитофон вдруг резко, громко и очень чисто
разразился рок-н-роллом в исполнении Элвиса Пресли.
Все трое благоговейно помолчали. Горилла развернулся к Алику и Пижо-
ну.
- "Грюндиг", - пояснил он, кивнув на магнитофон.
- Фирма, - согласился Пижон.
- А зачем носовой платок? - наивно полюбопытствовал Алик и опять
улыбнулся.
- Село, - презрительно хмыкнул Горилла. - Кто же его, залапанный, в
комиссионку примет? И если кто мага коснется - пасть порву, понятно?
Горилла угрожающе набычился.
- Уговор - дороже денег, - значительно изрек он. - И через каждые со-
рок пять минут выключаем на пятнадцать минут, ясно? Он же не железный.
Девицы явились нескоро, сели рядом, в сторону ребят не смотрели, пос-
тоянно перешептывались, выпить поначалу отказались, но потом пригублива-
ли понемногу и время от времени исчезали в ванной. Застольной беседы не
получалось, да и не могло получиться - все перекрывал грохот рок-н-рол-
ла.
Горилла, не обращая ни на кого внимания, накладывал себе полную та-
релку, наливал рюмку до краев, пил, методически работал челюстями, опус-
тошал тарелку и снова рыскал глазами по столу. Насытившись, он отвернул-
ся к магнитофону.
Пижон, наоборот, ел неторопливо, предупредительно ухаживал за слабым
полом, понимающе подмигивал Алику, кивая на поглощенного процессом пог-
лощения пищи Гориллу.
Алик, то вскакивал, чтобы принести забытые бумажные салфетки, то бе-
гал на кухню за ложкой для салата, выпивая, но как-то не успевал заку-
сить и потихоньку, незаметно для себя пьянел. Отнеся грязные тарелки на
кухню, он зашел в ванную комнату ополоснуть руки и обнаружил, что она
полна дыма - девицы, оказывается, бегали покурить.
Горилла пунктуально выключал магнитофон через каждые сорок пять ми-
нут, в такие моменты наступали томительные паузы. В одну из них Пижон
предложил:
- А может устроим дансинг? Пусть пока мистер "Грюндиг" остынет, а мы
с Элом сдвинем стол.
Перетащили в угол стол, переставили стулья, открыв пространство в се-
редине комнаты и диван, вдоль которого ранее стоял стол. Пижон включил
торшер возле дивана и погасил люстру, а Горилла поставил вместо ревущих
"роков" медленные блюзы.
Алик, недолго раздумывая, пригласил на танец Зину, Пижон - Марину.
Так они и танцевали танец за танцем, не разлучаясь даже в паузах, Алик с
Зиной, Пижон с Мариной, и Алику казался очаровательно милым вздернутый
носик Зины, в полутьме блестели ставшие глубокими ее бледно-голубые гла-
за и худая фигурка доверчиво тонула в объятиях Алика, от чего он ощущал
себя большим и сильным.
Горилла опять объявил перерыв и поколдовал над магнитофоном, поставив
новую пленку. Остальные сели на диван.
Горилла щелкнул ручкой радиоприемника, стоящего рядом с сервантом.
Осветилась шкала диапазонов, маркированная черными прямоугольничками с
названиями городов: Рига, Киев, Прага, Варшава, Белград...
- Послушаем, что в эфире... - почему-то криво ухмыляясь, пробасил Го-
рилла и начал крутить ручку настройки.
Сквозь потрескивание электрических разрядов и обрывки радиопередач
вдруг прорвались позывные "Широка страна моя родная..." Один раз, два,
три и голос Левитана объявил: "Работают все радиостанции Советского Сою-
за. Передаем специальное сообщение. Работают все радиостанции Советского
Союза. Передаем специальное сообщение. Сегодня в пятнадцать часов по
московскому времени без объявления войны подвергнуты атомной бомбарди-
ровке города Вильнюс, Рига, Таллин и Ленинград. Ждите наших следующих
сообщений..."
... Летит в бездонном космосе отравленный ядерными грибами шарик -
погиб Дом, в котором жил Человек... ...Пиджак на стуле с переломанными
ногами опустил плечи, еще сохраняя форму человеческого туловища. Оплав-
ляясь, текут стены, пузырятся, вздуваются и, лопаясь, съеживаются обои,
шелестя страницами, падают книги с оторвавшихся полок, как взбесившиеся
птицы, беззвучно в тысячи осколков рассыпаются стекла, хрусталь посуды и
люстр, полыхнул ахнувший снопом пламени телевизор - развал, разруха, за-
пустение в когда-то уютном человеческом жилье. Все постепенно покрывает-
ся пылью, потому что в этот дом больше никто никогда не войдет. Серая
пыль забвения, серый пепел погибели и праха...
...Калейдоскоп, лавина, извержение...
...Маленький мальчик Алик, прыгающий на одной ноге, другой просто
нет, по "классикам", расчерченным белым мелом на черном асфальте, и от-
чаянно-весело кричащий: "Мама с папой в Таллине!.. Мама с папой в Талли-
не!.." А в полукруглом, как долька дыни, сегменте вписано мелом "Огонь!"
И огонь, языкастый, вихляющийся, вспыхивает, пожирая черный асфальт, как
смолу, и бежит, вставая стенками, по квадратикам "классиков"...
...Бледнолицая Зина, ставшая воспаленно-пунцовой, как чирий, и седая
брюнетка Марина...
...Искажающийся череп, выползающие вперед зубы, удлинняющиеся до ко-
лен руки, покрытые густой шерстью, добрые, как у преданной собаки, глаза
Гориллы, в которых заплясали костры бессмысленной ярости злобного зверя.
Рык орангутанга - хозяина джунглей...
Только Пижон спокоен.
Только Пижон видел, как прикрывает Горилла плечом работающий магнито-
фон, на котором крутится бобина с записью позывных и голосом якобы Леви-
тана... Только Пижон мог остановить этот ужас - шутку Гориллы.
Он красив и спокоен:
- Мир погиб. Все - бессмыслица. Так устроим пир во время чумы... На-
ливай, Алик...
Тихо, ребята, а вот если Москва опустеет, то за сколько лет она зарастет?
Глава тридцать четвертая
--===Свое время===--
Глава тридцать четвертая
Я взял отпуск на неделю и приходил в послеоперационную палату, как на работу.
К девяти утра.
В палате две койки - справа Наташина, на другой - Вероника Приходько.
Операцию им сделали в один день.
В первый день меня не пустили - они отсыпались после наркоза и обез-
боливающих уколов, чтобы не помнить скальпеля, и раны их еще не болели.
Никогда не задумывался и не знал, что, оказывается, хирургический разрез
- это тоже ранение. Умышленное, продуманное, обоснованное - но ранение.
Мою Наташку ранили.
Поначалу я смущался, не зная, куда деться, как подойти к высокой кро-
вати с регулирующими наклон тела рычагами, со стояком, на котором висела
опрокинутая бутылка с мерными делениями, по капельке вводящая раствор в
вену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
двести двадцать или сто двадцать семь?
- Двести двадцать, сейчас, сейчас.
Алик помог Горилле подключить магнитофон к сети, для этого пришлось
выключить телевизор. Горилла сосредоточенно, аккуратнейшим образом пос-
тавил пленку, достал носовой платок, обернул им руку и только тогда по-
вернул выключатель. Зажегся зеленый глазок индикатора, завращались боби-
ны. Пошелестев ракордом, магнитофон вдруг резко, громко и очень чисто
разразился рок-н-роллом в исполнении Элвиса Пресли.
Все трое благоговейно помолчали. Горилла развернулся к Алику и Пижо-
ну.
- "Грюндиг", - пояснил он, кивнув на магнитофон.
- Фирма, - согласился Пижон.
- А зачем носовой платок? - наивно полюбопытствовал Алик и опять
улыбнулся.
- Село, - презрительно хмыкнул Горилла. - Кто же его, залапанный, в
комиссионку примет? И если кто мага коснется - пасть порву, понятно?
Горилла угрожающе набычился.
- Уговор - дороже денег, - значительно изрек он. - И через каждые со-
рок пять минут выключаем на пятнадцать минут, ясно? Он же не железный.
Девицы явились нескоро, сели рядом, в сторону ребят не смотрели, пос-
тоянно перешептывались, выпить поначалу отказались, но потом пригублива-
ли понемногу и время от времени исчезали в ванной. Застольной беседы не
получалось, да и не могло получиться - все перекрывал грохот рок-н-рол-
ла.
Горилла, не обращая ни на кого внимания, накладывал себе полную та-
релку, наливал рюмку до краев, пил, методически работал челюстями, опус-
тошал тарелку и снова рыскал глазами по столу. Насытившись, он отвернул-
ся к магнитофону.
Пижон, наоборот, ел неторопливо, предупредительно ухаживал за слабым
полом, понимающе подмигивал Алику, кивая на поглощенного процессом пог-
лощения пищи Гориллу.
Алик, то вскакивал, чтобы принести забытые бумажные салфетки, то бе-
гал на кухню за ложкой для салата, выпивая, но как-то не успевал заку-
сить и потихоньку, незаметно для себя пьянел. Отнеся грязные тарелки на
кухню, он зашел в ванную комнату ополоснуть руки и обнаружил, что она
полна дыма - девицы, оказывается, бегали покурить.
Горилла пунктуально выключал магнитофон через каждые сорок пять ми-
нут, в такие моменты наступали томительные паузы. В одну из них Пижон
предложил:
- А может устроим дансинг? Пусть пока мистер "Грюндиг" остынет, а мы
с Элом сдвинем стол.
Перетащили в угол стол, переставили стулья, открыв пространство в се-
редине комнаты и диван, вдоль которого ранее стоял стол. Пижон включил
торшер возле дивана и погасил люстру, а Горилла поставил вместо ревущих
"роков" медленные блюзы.
Алик, недолго раздумывая, пригласил на танец Зину, Пижон - Марину.
Так они и танцевали танец за танцем, не разлучаясь даже в паузах, Алик с
Зиной, Пижон с Мариной, и Алику казался очаровательно милым вздернутый
носик Зины, в полутьме блестели ставшие глубокими ее бледно-голубые гла-
за и худая фигурка доверчиво тонула в объятиях Алика, от чего он ощущал
себя большим и сильным.
Горилла опять объявил перерыв и поколдовал над магнитофоном, поставив
новую пленку. Остальные сели на диван.
Горилла щелкнул ручкой радиоприемника, стоящего рядом с сервантом.
Осветилась шкала диапазонов, маркированная черными прямоугольничками с
названиями городов: Рига, Киев, Прага, Варшава, Белград...
- Послушаем, что в эфире... - почему-то криво ухмыляясь, пробасил Го-
рилла и начал крутить ручку настройки.
Сквозь потрескивание электрических разрядов и обрывки радиопередач
вдруг прорвались позывные "Широка страна моя родная..." Один раз, два,
три и голос Левитана объявил: "Работают все радиостанции Советского Сою-
за. Передаем специальное сообщение. Работают все радиостанции Советского
Союза. Передаем специальное сообщение. Сегодня в пятнадцать часов по
московскому времени без объявления войны подвергнуты атомной бомбарди-
ровке города Вильнюс, Рига, Таллин и Ленинград. Ждите наших следующих
сообщений..."
... Летит в бездонном космосе отравленный ядерными грибами шарик -
погиб Дом, в котором жил Человек... ...Пиджак на стуле с переломанными
ногами опустил плечи, еще сохраняя форму человеческого туловища. Оплав-
ляясь, текут стены, пузырятся, вздуваются и, лопаясь, съеживаются обои,
шелестя страницами, падают книги с оторвавшихся полок, как взбесившиеся
птицы, беззвучно в тысячи осколков рассыпаются стекла, хрусталь посуды и
люстр, полыхнул ахнувший снопом пламени телевизор - развал, разруха, за-
пустение в когда-то уютном человеческом жилье. Все постепенно покрывает-
ся пылью, потому что в этот дом больше никто никогда не войдет. Серая
пыль забвения, серый пепел погибели и праха...
...Калейдоскоп, лавина, извержение...
...Маленький мальчик Алик, прыгающий на одной ноге, другой просто
нет, по "классикам", расчерченным белым мелом на черном асфальте, и от-
чаянно-весело кричащий: "Мама с папой в Таллине!.. Мама с папой в Талли-
не!.." А в полукруглом, как долька дыни, сегменте вписано мелом "Огонь!"
И огонь, языкастый, вихляющийся, вспыхивает, пожирая черный асфальт, как
смолу, и бежит, вставая стенками, по квадратикам "классиков"...
...Бледнолицая Зина, ставшая воспаленно-пунцовой, как чирий, и седая
брюнетка Марина...
...Искажающийся череп, выползающие вперед зубы, удлинняющиеся до ко-
лен руки, покрытые густой шерстью, добрые, как у преданной собаки, глаза
Гориллы, в которых заплясали костры бессмысленной ярости злобного зверя.
Рык орангутанга - хозяина джунглей...
Только Пижон спокоен.
Только Пижон видел, как прикрывает Горилла плечом работающий магнито-
фон, на котором крутится бобина с записью позывных и голосом якобы Леви-
тана... Только Пижон мог остановить этот ужас - шутку Гориллы.
Он красив и спокоен:
- Мир погиб. Все - бессмыслица. Так устроим пир во время чумы... На-
ливай, Алик...
Тихо, ребята, а вот если Москва опустеет, то за сколько лет она зарастет?
Глава тридцать четвертая
--===Свое время===--
Глава тридцать четвертая
Я взял отпуск на неделю и приходил в послеоперационную палату, как на работу.
К девяти утра.
В палате две койки - справа Наташина, на другой - Вероника Приходько.
Операцию им сделали в один день.
В первый день меня не пустили - они отсыпались после наркоза и обез-
боливающих уколов, чтобы не помнить скальпеля, и раны их еще не болели.
Никогда не задумывался и не знал, что, оказывается, хирургический разрез
- это тоже ранение. Умышленное, продуманное, обоснованное - но ранение.
Мою Наташку ранили.
Поначалу я смущался, не зная, куда деться, как подойти к высокой кро-
вати с регулирующими наклон тела рычагами, со стояком, на котором висела
опрокинутая бутылка с мерными делениями, по капельке вводящая раствор в
вену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54