По уставу три дня в месяц не положено быть на построении, поскольку от
природы никуда не денешься. А когда у них эта природа сработает, я почем
знаю? Не составлять же мне график этих явлений. Вот и получается...
- Закон жизни. Стихия, - сказал Ян.
- Это точно, - радостно подтвердил Паша.
- Кстати, о птичках, - тихо сказал Лева Фалин. - Крошилова Танька,
ну, та, что недавно замуж вышла, вернулась после медового месяца, так
наши девчонки как на нее накинулись, давай рассказывай, говорят. Ну,
Танька и распустила хвост, начала исповедоваться во всех подробностях.
- Прямо при тебе? - не поверил Алик.
- Да они меня совсем не замечают. Не считают нужным. А я сижу в своем
углу, никому не мешаю.
- Дальше-то что? - нетерпеливо спросил Паша.
- Таньке только волю дай. Она же случайно подцепила какого-то балбеса
на крючок. Три дня после свадьбы мурыжила несчастного, пока не сдала
свою крепость после очередного штурма. А Евгения Степановна, наша заве-
дующая, тоже стояла, слушала, слушала Танькины откровения и так удивлен-
но спрашивает: "Как! И это все без наркоза?"
Мы рассмеялись. Даже Алик улыбнулся.
Евгения Степановна в старомодном пенсне со шнурочком, седыми буклями,
папиросу за папиросой курящая "Беломор", была настоящим книжным гурма-
ном. Казалось, не было на свете книги, которую она бы не прочла. Это она
была одним из корректоров биографии Сталина. Той самой, которую читал
нам вслух в гробовой тишине второгодник Ленька Лямин в марте пятьдесят
третьего. Евгения Степановна рассказывала, что текст вычитывали ночами,
в полной тишине, читали не только текст, но и начала и окончания строк,
по диагонали, особенно следили за переносами, чтобы не случилось, не дай
бог, такого переноса, как бри-гады, например, тогда с новой строки чита-
лось бы "гады". Она же с усмешечкой рассказала о другом каверзном случае
в ее биографии. Как-то, еще будучи рядовым корректором, она заметила,
что ее начальник сидит, уставившись в свежие оттиски, и, расстегнув пид-
жак, пытается его запахнуть то слева направо, то справа налево. На столе
перед ним лежала стопка пробных оттисков портрета Сталина. Шла книга о
развитии советской черной металлургии. Естественно. она открывалась
портретом вождя. По законам книжной архитектоники портрет должен был
смотреть в корешок книги, на оригинале же он смотрел в противоположную
сторону. Незадачливая техническая редакторша дала указание типографии
отпечатать зеркальное изображение. С ее точки зрения Сталин в своем во-
енном кителе был абсолютно симметричен. При этом она не подумала, что
звезда Героя Советского Союза, единственное украшение мундира, переедет
на другую сторону и что вождь на портрете будет застегнут не по-мужски,
а по-женски. Спасибо начальничку, заметил вовремя, а то дело могло бы
кончиться в те годы весьма плачевно.
Снизу по лестнице степенно поднялся к нам Семен Васильевич Гладилин,
наш партийный секретарь.
- Подбросьте огоньку, мужики, - добродушно улыбаясь, попросил он.
Паша Шулепов протянул ему свою горящую сигарету. Семен Васильевич ос-
торожно взял ее и, стараясь не помять, сделал несколько мелких и частых
затяжек. Лицо его подсветилось, как от костра. И казалось, что такой же
горячий уголек вспыхнул на мгновение в черных глазах Алика Синецкого. Он
заговорил, вроде бы ни к кому не обращаясь, куда-то в пространство, но
речь его явно адресовалась Гладилину:
- Нет, я все-таки не понимаю, сколько можно гонять нас, высокообразо-
ванных людей, в колхозы, на овощные базы, заставлять выполнять неквали-
фицированную работу грузчика, сортировщика, черт знает кого из-за полно-
го отсутствия малой механизации. Ту работу, за которую уже кому-то зап-
латили. Это же невыгодно государству, стране. Миллионы рублей ежегодно
тратятся на ветер. Зачем? Ума не приложу. Прямо вредительство какое-то.
Гладилин словно не слышал тирады Алика. Было у него такое свойство -
оставаться на людях глубоко погруженным в неведомые остальным заботы ка-
кого-то иного, гигантского, похоже, масштаба. Но при словах "госу-
дарство", "страна", "миллионы" Гладилин поднял спокойные глаза на Алика
и веско возразил ему:
- Все это - временные трудности. Первая в мире страна победившего со-
циализма. В отличие от волчьего принципа империализма мы помогаем друг
другу. Интеллигенция, служащие работают на колхозных полях, чтобы обес-
печить прилавки овощами, картошкой, фруктами. Плохо ли закусить сто
грамм соленым огурчиком? - перевел разговор в плоскость шутки Семен Ва-
сильевич.
- То, что надо, - радостно поддержал его Паша Шулепов.
- А вот в сегодняшних "Известиях" напечатана статья против того, что-
бы отрывать людей от дела. Так и сказано, хватит пускать миллионы на ве-
тер.
Алик торжествующе уставился на Гладилина.
Тот не смутился:
- И правильно! Давно пора было поставить этот вопрос ребром. Я же го-
ворил тебе, что трудности эти временные. Теперь пусть колхозники в пол-
ную силу потрудятся, а мы - на своих участках.
Гладилин сильно затянулся, лицо его опять подсветилось, и выпустил
через ноздри две струи серого густого дыма.
Мы молчали.
- В сегодняшних "Известиях" говоришь? - спросил он у Алика. - Надо
почитать.
И также степенно пошел вниз.
Вот она - сила печатного слова, подумал я.
Мы продолжали молчать. Когда в наших прениях наступала долгая пауза,
то это означало, что все актуальные темы исчерпаны. В такие моменты за-
тевался спор, поначалу добродушный, просто так, ни о чем, но постепенно
доходящий до высокого накала, до хрипоты. Такой спор мог длиться, то
угасая, то вспыхивая, по несколько дней, пока не иссякал ввиду своей
полной безысходности. Вот и сейчас сцепились Алик Синецкий и Лева Фалин.
- А все-таки второй стакан чая горячее, - как всегда начал первым
Алик.
Два дня назад во время такого же перекура Лева задал тихим голосом
глубокомысленный вопрос:
- Вот интересно, если налить подряд два стакана кипятком из чайника,
который стакан будет горячее?
- Конечно, второй, - быстро ответил Алик.
- Почему?
- Потому что первый уже остывает, пока ты наливаешь второй.
- Но ведь и чайник остывает тоже.
- Конечно. Но зато в чайнике больше кипятка, значит, больше его теп-
лоемкость, значит, больше сохраняется тепла, поэтому второй стакан горя-
чее.
- Так ведь поначалу в чайнике было на стакан больше и кипяток был го-
рячее, выходит, что первому стакану досталось больше тепла. Конечно, он
горячее.
- Подумай, глупый. Пока ты наливал, стакан был холодный, он забрал
тепло и стал менее горячим, чем чайник, то есть он холоднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54