Какое было ощущение, поинтересуетесь вы?
Роскошь и мерзость. Роскошь в интерьере, а вот про мерзость нам дворец-
кий, оставленный охранять царское добро , порассказал. Надо бы его мему-
ары было издать - весьма поучительно... Теперь уже не издашь - расстре-
ляли мы и дворецкого и царя со всем семейством...
Вдруг глаза у Евгения Валериановича закрылись, голова склонилась, как
бы свалилась немного набок, и он явно коротко всхрапнул, погружаясь в
глубокий сон.
Мы встревоженно посмотрели на его жену. Она успокаивающе улыбнулась и
прижала палец к губам. Мы поднялись и на цыпочках вышли в переднюю.
- Извините, - вполголоса сказала жена, - у Евгения Валериановича это
бывает. Он много работает, пишет.
Мы шли со Светланой по улице, украшенной красными флагами и транспа-
рантами, и я вдруг осознал, ясно представил себе, как много лет назад
такие же молодые, как и мы, люди шли на демонстрацию, митинг или в бой,
мечтая о светлом будущем для всего человечества... Будущее?.. Да вот оно
и есть, эта улица, этот неровный, в выбоинах и трещинах асфальт мостовой
и тротуаров, этот поток однообразных автомашин, эти дома в грязных поте-
ках с отвалившейся штукатуркой, эта толпа серых и унылых людей, куда-то
спешащих по растоптанному в бурое месиво снегу, это Светлана, это я...
Сбылось ли обещанное, свершилось ли задуманное?
- А ты знаешь, я уже решила, что обязательно приду к ним еще не раз,
- убежденно сказала Светлана самой себе. - Какие люди!..
Мы свернули во двор большого, по-современному однообразного блочного
дома, который прикрыл и словно навис над небольшим флигельком, вросшим в
землю. На звонок открыла пожилая женщина, аккуратно покрытая темным
платком, не спрашивая нас ни о чем, повела по скрипучим полам вглубь ко-
ридора до маленькой светелки. Голубые, цвета полинявших васильков обои,
под темными образами в серебряных окладах в углу мерцает лампадка, на
кровати на высоко поднятых подушках обряженная в чистое старушка с пер-
гаментно-желтым личиком. Блаженно улыбается, помаргивает.
- Отходит, - сказала стоящая сзади женщина в темном и сдержанно
вздохнула. - О, господи, воля твоя...
Лежащая вдруг забеспокоилась, поняла, что рядом кто-то есть, приня-
лась часто оглаживать покрывало.
- Зовет, - подсказала женщина.
Мы подошли поближе.
Я, больше от того, что не знал, что делать, протянул урну, Светлана
достала свернутые бюллетени.
Лицо лежащей осветилось умильной улыбкой, она принялась мелко и быст-
ро крестить нас, потом, подслеповато прищурясь, перекрестила заодно и
урну.
- Сыновей ждет. Всех их война забрала, всех троих. Чудится ей, что вы
ее дети, за ней пришли... - спокойно объяснила женщина в темном. - Дож-
далась... Радуется... Наконец-то, вместе... О, господи...
Из синей светелки с желтым лампадным огнем под черными образами по
скрипучим полам мы вышли из флигелька во двор. Такое было ощущение, что
высокие стены современного дома равнодушно смотрели на нас стеклянными
глазницами окон.
- И все-таки, как тебе не стыдно, Валера, - вдруг набросилась на меня
Светлана. - Нет, ты не увиливай, ты отвечай... Да, да, отвечай...
Я остановился, удивленный.
- Что смотришь? - улыбнулась, строго хмуря брови, Светлана.
Трава такая мягкая,
а люди такие жестокие,
солнце такое жаркое,
а люди такие холодные,
любовь такая спелая,
а люди такие голодные...
Твои стихи?.. А почему больше не пишешь? У человека дар счастливый, ты же
продолжатель...
- Да чей я там продолжатель... - отмахнулся я.
- Жуковского, Пушкина, Тютчева...
- Скажешь тоже! Как ты меня можешь сравнивать с ними?
- Могу, - серьезно сказала Светлана. - Твой дар - не твоя личная
собственность... Как это пальто или шапка... Пой песню, поэт, не бойся
своего голоса.
Глава двадцать третья
--===Свое время===--
Глава двадцать третья
Длинный, прямо-таки бесконечный день.
Дел было немного, часам к четырем проголосовали последние избиратели,
и агитколлективу можно было расходиться, но тут Светлана Ветлугина пред-
ложила собраться накоротке - у нее свободно, муж в командировке. С Ната-
шей у меня было уговорено, что сегодня я с ней не увижусь - к ней должен
был придти муж, остальным тоже неохота было возвращаться к ежедневному
быту скучных домашних дел, и мы, организовав складчину, гурьбой отправи-
лись сначала в магазин, а потом в метро.
Я в первый раз был у Ветлугиных. Скромная обстановка, но уютно. Не-
большая полка с книгами. Только поэтические сборники.
Фотография Блока под стеклом. Веточка багульника в небольшой керами-
ческой вазе. Я вспомнил, как дарил багульник Наташе восьмого марта в са-
натории - за окном комнаты снег, сосны, а на подоконнике в стакане крас-
ные звездочки цветочков на тонкой медной веточке.
Ян Паулс - прирожденный лидер, не дал особенно поманежиться, и пока
женщины на кухне варили пельмени и нарезали закуски, мы с Пашей Шулепо-
вым и Левой Фалиным раздвинули стол, расставили приборы, а когда все бы-
ло готово, то с такой жадностью набросились на еду, словно голодали сут-
ками. И действительно, было вкусно, то ли от того, что позавтракали
очень рано, то ли от веселого, бесшабашного настроения, царившего за
столом - можно не спешить никуда, расслабиться. Постепенно наступила
блаженная сытость, поскидывали пиджаки, поснимали свитера.
- Ну что, Паша, есть в жизни свои маленькие радости? - полуутверди-
тельно, полувопросительно обратился Ян к Шулепову.
Паша поднял маленькие, круглые, светлые глазки, которые, казалось,
светились из глубины его рано полысевшего черепа.
- Есть, - подтвердил Паша со вздохом удовлетворения и причмокнул
толстыми губами.
- И немалые, - Фалин снял свои круглые очки и близоруко прищурился на
Полину Грушину.
Я, кажется, впервые видел Фалина без очков. Как крот. И откуда берут-
ся такие совершенно круглые оправы? Такие же круглые, как глаза у Поли-
ны. Она уставилась на Фалина, но ничего не ответила, а продолжала на не-
го выжидающе смотреть, словно он должен был ей лично, персонально ска-
зать что-то непременно важное, но непонятное. А когда заговорил Паша Шу-
лепов, она медленно перевела глаза на него и стала смотреть на Пашу точ-
но так же, как ранее на Фалина.
- Хозяйке спасибо, - склонился Паша в сторону Ветлугиной.
- Жаль, Света, что мужа твоего, Андрея, нет.
- А ты его откуда знаешь? А? Рассказывай, как на духу, - с лукавой
усмешкой прищурился Ян.
- Да в колхоз мы все вместе ездили, не помнишь разве? Он еще косил.
Нашел косу где-то, отбил ее молотком, выправил и пошел. Красиво... Глаз
не оторвешь.
- Это он может, - как-то не очень приязненно сказала о муже Светлана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Роскошь и мерзость. Роскошь в интерьере, а вот про мерзость нам дворец-
кий, оставленный охранять царское добро , порассказал. Надо бы его мему-
ары было издать - весьма поучительно... Теперь уже не издашь - расстре-
ляли мы и дворецкого и царя со всем семейством...
Вдруг глаза у Евгения Валериановича закрылись, голова склонилась, как
бы свалилась немного набок, и он явно коротко всхрапнул, погружаясь в
глубокий сон.
Мы встревоженно посмотрели на его жену. Она успокаивающе улыбнулась и
прижала палец к губам. Мы поднялись и на цыпочках вышли в переднюю.
- Извините, - вполголоса сказала жена, - у Евгения Валериановича это
бывает. Он много работает, пишет.
Мы шли со Светланой по улице, украшенной красными флагами и транспа-
рантами, и я вдруг осознал, ясно представил себе, как много лет назад
такие же молодые, как и мы, люди шли на демонстрацию, митинг или в бой,
мечтая о светлом будущем для всего человечества... Будущее?.. Да вот оно
и есть, эта улица, этот неровный, в выбоинах и трещинах асфальт мостовой
и тротуаров, этот поток однообразных автомашин, эти дома в грязных поте-
ках с отвалившейся штукатуркой, эта толпа серых и унылых людей, куда-то
спешащих по растоптанному в бурое месиво снегу, это Светлана, это я...
Сбылось ли обещанное, свершилось ли задуманное?
- А ты знаешь, я уже решила, что обязательно приду к ним еще не раз,
- убежденно сказала Светлана самой себе. - Какие люди!..
Мы свернули во двор большого, по-современному однообразного блочного
дома, который прикрыл и словно навис над небольшим флигельком, вросшим в
землю. На звонок открыла пожилая женщина, аккуратно покрытая темным
платком, не спрашивая нас ни о чем, повела по скрипучим полам вглубь ко-
ридора до маленькой светелки. Голубые, цвета полинявших васильков обои,
под темными образами в серебряных окладах в углу мерцает лампадка, на
кровати на высоко поднятых подушках обряженная в чистое старушка с пер-
гаментно-желтым личиком. Блаженно улыбается, помаргивает.
- Отходит, - сказала стоящая сзади женщина в темном и сдержанно
вздохнула. - О, господи, воля твоя...
Лежащая вдруг забеспокоилась, поняла, что рядом кто-то есть, приня-
лась часто оглаживать покрывало.
- Зовет, - подсказала женщина.
Мы подошли поближе.
Я, больше от того, что не знал, что делать, протянул урну, Светлана
достала свернутые бюллетени.
Лицо лежащей осветилось умильной улыбкой, она принялась мелко и быст-
ро крестить нас, потом, подслеповато прищурясь, перекрестила заодно и
урну.
- Сыновей ждет. Всех их война забрала, всех троих. Чудится ей, что вы
ее дети, за ней пришли... - спокойно объяснила женщина в темном. - Дож-
далась... Радуется... Наконец-то, вместе... О, господи...
Из синей светелки с желтым лампадным огнем под черными образами по
скрипучим полам мы вышли из флигелька во двор. Такое было ощущение, что
высокие стены современного дома равнодушно смотрели на нас стеклянными
глазницами окон.
- И все-таки, как тебе не стыдно, Валера, - вдруг набросилась на меня
Светлана. - Нет, ты не увиливай, ты отвечай... Да, да, отвечай...
Я остановился, удивленный.
- Что смотришь? - улыбнулась, строго хмуря брови, Светлана.
Трава такая мягкая,
а люди такие жестокие,
солнце такое жаркое,
а люди такие холодные,
любовь такая спелая,
а люди такие голодные...
Твои стихи?.. А почему больше не пишешь? У человека дар счастливый, ты же
продолжатель...
- Да чей я там продолжатель... - отмахнулся я.
- Жуковского, Пушкина, Тютчева...
- Скажешь тоже! Как ты меня можешь сравнивать с ними?
- Могу, - серьезно сказала Светлана. - Твой дар - не твоя личная
собственность... Как это пальто или шапка... Пой песню, поэт, не бойся
своего голоса.
Глава двадцать третья
--===Свое время===--
Глава двадцать третья
Длинный, прямо-таки бесконечный день.
Дел было немного, часам к четырем проголосовали последние избиратели,
и агитколлективу можно было расходиться, но тут Светлана Ветлугина пред-
ложила собраться накоротке - у нее свободно, муж в командировке. С Ната-
шей у меня было уговорено, что сегодня я с ней не увижусь - к ней должен
был придти муж, остальным тоже неохота было возвращаться к ежедневному
быту скучных домашних дел, и мы, организовав складчину, гурьбой отправи-
лись сначала в магазин, а потом в метро.
Я в первый раз был у Ветлугиных. Скромная обстановка, но уютно. Не-
большая полка с книгами. Только поэтические сборники.
Фотография Блока под стеклом. Веточка багульника в небольшой керами-
ческой вазе. Я вспомнил, как дарил багульник Наташе восьмого марта в са-
натории - за окном комнаты снег, сосны, а на подоконнике в стакане крас-
ные звездочки цветочков на тонкой медной веточке.
Ян Паулс - прирожденный лидер, не дал особенно поманежиться, и пока
женщины на кухне варили пельмени и нарезали закуски, мы с Пашей Шулепо-
вым и Левой Фалиным раздвинули стол, расставили приборы, а когда все бы-
ло готово, то с такой жадностью набросились на еду, словно голодали сут-
ками. И действительно, было вкусно, то ли от того, что позавтракали
очень рано, то ли от веселого, бесшабашного настроения, царившего за
столом - можно не спешить никуда, расслабиться. Постепенно наступила
блаженная сытость, поскидывали пиджаки, поснимали свитера.
- Ну что, Паша, есть в жизни свои маленькие радости? - полуутверди-
тельно, полувопросительно обратился Ян к Шулепову.
Паша поднял маленькие, круглые, светлые глазки, которые, казалось,
светились из глубины его рано полысевшего черепа.
- Есть, - подтвердил Паша со вздохом удовлетворения и причмокнул
толстыми губами.
- И немалые, - Фалин снял свои круглые очки и близоруко прищурился на
Полину Грушину.
Я, кажется, впервые видел Фалина без очков. Как крот. И откуда берут-
ся такие совершенно круглые оправы? Такие же круглые, как глаза у Поли-
ны. Она уставилась на Фалина, но ничего не ответила, а продолжала на не-
го выжидающе смотреть, словно он должен был ей лично, персонально ска-
зать что-то непременно важное, но непонятное. А когда заговорил Паша Шу-
лепов, она медленно перевела глаза на него и стала смотреть на Пашу точ-
но так же, как ранее на Фалина.
- Хозяйке спасибо, - склонился Паша в сторону Ветлугиной.
- Жаль, Света, что мужа твоего, Андрея, нет.
- А ты его откуда знаешь? А? Рассказывай, как на духу, - с лукавой
усмешкой прищурился Ян.
- Да в колхоз мы все вместе ездили, не помнишь разве? Он еще косил.
Нашел косу где-то, отбил ее молотком, выправил и пошел. Красиво... Глаз
не оторвешь.
- Это он может, - как-то не очень приязненно сказала о муже Светлана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54