Как ты. Это потому, что таких, как ты, мало... Ты - мой
единственный... Вот после этого и размышляй, что значит для Марины
"здравствуй", а что значит "прощай"?..
Глава тридцатая
--===Свое время===--
Глава тридцатая
- Горько! - крикнул отец.
- Горько!.. Горько!.. - нестройно подхватили еще несколько голосов.
Мы с Наташей встали со своих мест...
... С утра мы поехали в загс. Я от возбуждения не знал, куда девать
руки, то улыбался, то хмурился, почему-то подмигивал пассажирам в метро,
если встречался с кем-то взглядами, настоял, чтобы мы вышли на остановку
раньше, уверяя Наташу, что так ближе, короче дорога, заодно и прогуляем-
ся, но мы пошли не в ту сторону, заблудились, попали в квартал новостро-
ек, нам пришлось возвращаться, опять спускаться в метро, проехать оста-
новку, пока, наконец, мы не добрались до загса.
Наташа всю дорогу терпеливо успокаивала меня, резонно подсказывала,
что известный путь всегда короче неведомого, что времени у нас достаточ-
но и так, она покорно соглашалась, и только у дверей загса я понял, что
был кругом не прав, что Наташе очень вредны все эти треволнения, и резко
ощутил, что теперь-то я должен, я обязан все время помнить, что я не
один, к чему я основательно попривык за время моего вольного житья у ро-
дителей.
- Прости меня, пожалуйста, - попросил я Наташу. - Дурак я, притом
круглый. Как подсолнух.
- Будет тебе, Валера, успокойся, солнышко мое. Вот и Евгения Алексе-
евна.
К загсу подходила наша судьба-регистраторша. Когда это Наташа успела
узнать ее имя-отчество?
Евгения Алексеевна впустила нас в загс, велела раздеться и ждать. Са-
ма ушла куда-то. Мы молча стояли, не зная, что делать.
Распахнулись боковые двери, выглянула Евгения Алексеевна.
- Жених и невеста, пройдите, пожалуйста, сюда, - тихо позвала она
нас.
Мы вошли в зал.
Предназначенный для обряда бракосочетания, для торжественного церемо-
ниала, для нарядной толпы родных, сватов, подружек невесты, дружков же-
ниха, зал был пуст, мы прошли через него и остановились около покрытого
скатертью стола, за которым стояла Евгения Алексеевна.
Она поздравила нас, объявила мужем и женой, мы расписались в книге и
надели друг другу кольца.
Все в полной тишине.
- Еще раз от всей души поздравляю вас, - усталое, нервное лицо Евге-
нии Алексеевны осветилось молодой улыбкой. - Живите ладно, терпимо отно-
ситесь друг к другу. Не горячитесь, берегите друг друга. Здоровья и
счастья вам!
Она вышла из-за стола и вручила Наташе нивесть откуда взявшиеся гвоз-
дики.
- Ой, спасибо, какие красивые, - восхитилась Наташа и расцеловала Ев-
гению Алексеевну. - Приходите к нам на свадьбу. Валера, что молчишь,
приглашай давай...
- Сегодня в три. Здесь недалеко, - очнулся я, назвал адрес. - Правда,
приходите.
- Спасибо большое, - ответила Евгения Алексеевна. С удовольствием бы.
Но сегодня никак, право, никак. Дочка моя из санатория должна звонить.
Мы вышли на улицу.
Ленивое воскресное утро. Парило. Дымка на небесах. Городской пейзаж -
дома улицы, поток транспорта - искажался движением теплого воздуха, ка-
зался бесплотным миражом. Пожалуй, ничего, кроме какой-то легковесной
опустошенности, я не испытывал.
- Любовь моя, поздравляю тебя, - радостно обнял я Наташу за плечи. -
Ты теперь - моя жена. Ясно? \
Неожиданно Наташа резко вывернулась из-под моей руки и быстрыми шага-
ми ушла за угол дома.
Я бросился за ней.
Наташа стояла, уткнувшись в стену, плечи ее судорожно сотрясались от
рыданий.
- Наталья, Наташенька, Натуся, - растерянно звал я ее. - Маленький
мой, что с тобой?
Она повернулась от стены, схватила меня за лацканы плаща и, уткнув-
шись головой в мою грудь, горько, взахлеб плакала, тщетно пытаясь сдер-
жать, подавить в себе истерику, но ничего у нее не получалось.
Я стоял растерянный, шляпа еле держалась у меня на затылке, и зачем я
ее только напялил, идиот, гладил Наташу по голове, по плечам, пытался
поднять ее лицо, но она отворачивалась и рыдала, рыдала, рыдала.
"Вот и поженились..." - медленно соображал я. - "Вот тебе и на... А
может, просто перенервничала?.. Или жалеет?.. Вдруг не хочет?.."
Наташа разом стихла, достала носовой платок из кармана, вытерла слезы
и улыбнулась.
Будто ничего и не было.
- Все, - сказала она. - Больше такого никогда не повторится. Обещаю
тебе. Я ужасно люблю тебя.
"Ужасно - женское слово..." - вспомнил я почему-то слова Марины...
... - Горько!
Мы с Наташей встали со своих мест.
Наташина мама, Наташин брат Кирилл, мои старики, Марина, ее приятель
Игорь, Ян Паулс - вот и все наше свадебное застолье - выжидающе смотрели
на нас и, конечно, не представляли они себе, как было горько в пустом
зале загса, чем-то похожем на морг, как было горько, когда рыдала Наташ-
ка у меня на груди, пряча свое лицо, как бы не желая видеть меня, сразу
после того, как мы стали мужем и женой...
Бесшабашного веселья на нашей свадьбе не было, да, скорее всего, и не
могло быть. Отец, как старейшина, торжественно вел застолье. Хотел, что-
бы все шло как полагается, по регламенту, а получилось что-то вроде
профсоюзного собрания, на котором по очереди выступали все присутствую-
щие.
Сам отец произнес целую речь, видно, готовился заранее.
Рассказал о себе, о матери, описал мой жизненный путь, мои несбывшие-
ся попытки стать кинорежиссером, про мои стихи...
Мать Наташи коротко сказала - совет да любовь молодым, - встала из-за
стола и низко , в пояс, неоднократно поклонилась всем по очереди...
Моя мама расплакалась, говорить ничего не смогла...
Наташин брат, Кирилл, крепко выпил, еще когда мы с Наташей из загса
заезжали к ним домой, несвязно и долго говорил, как он любит сестру, как
он ее защищал в школе от всех, кроме ее бывшего мужа, который очень На-
ташу любил...
Марина произнесла короткий тост за настоящего мужчину и крепко поце-
ловала меня в губы...
Ян, наконец-то, разрядил обстановку, с юмором нарисовав картинку быта
нашего отраслевого издательства, передав приветы от всех, в том числе от
Малики Фазыловны, которая, к сожалению, приболела, от комсомольской,
партийной и профсоюзной организаций...
Во время всех этих здравиц, тостов, поздравлений я поглядывал на На-
ташу, она лучезарно улыбалась мне в ответ, а я все тревожился - почему
все-таки она плакала сегодня утром?
Кирилл совсем опьянел. Наташина мама повезла его домой, Ян вызвался
ей помочь.
Мы тоже начали собираться, оделись и вышли с Мариной и Игорем на ули-
цу.
У подъезда Марина остановила нас.
- Нет, вы как хотите, но дело так не пойдет. Игорек, ты все понял,
когда я тост за настоящего мужчину подняла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
единственный... Вот после этого и размышляй, что значит для Марины
"здравствуй", а что значит "прощай"?..
Глава тридцатая
--===Свое время===--
Глава тридцатая
- Горько! - крикнул отец.
- Горько!.. Горько!.. - нестройно подхватили еще несколько голосов.
Мы с Наташей встали со своих мест...
... С утра мы поехали в загс. Я от возбуждения не знал, куда девать
руки, то улыбался, то хмурился, почему-то подмигивал пассажирам в метро,
если встречался с кем-то взглядами, настоял, чтобы мы вышли на остановку
раньше, уверяя Наташу, что так ближе, короче дорога, заодно и прогуляем-
ся, но мы пошли не в ту сторону, заблудились, попали в квартал новостро-
ек, нам пришлось возвращаться, опять спускаться в метро, проехать оста-
новку, пока, наконец, мы не добрались до загса.
Наташа всю дорогу терпеливо успокаивала меня, резонно подсказывала,
что известный путь всегда короче неведомого, что времени у нас достаточ-
но и так, она покорно соглашалась, и только у дверей загса я понял, что
был кругом не прав, что Наташе очень вредны все эти треволнения, и резко
ощутил, что теперь-то я должен, я обязан все время помнить, что я не
один, к чему я основательно попривык за время моего вольного житья у ро-
дителей.
- Прости меня, пожалуйста, - попросил я Наташу. - Дурак я, притом
круглый. Как подсолнух.
- Будет тебе, Валера, успокойся, солнышко мое. Вот и Евгения Алексе-
евна.
К загсу подходила наша судьба-регистраторша. Когда это Наташа успела
узнать ее имя-отчество?
Евгения Алексеевна впустила нас в загс, велела раздеться и ждать. Са-
ма ушла куда-то. Мы молча стояли, не зная, что делать.
Распахнулись боковые двери, выглянула Евгения Алексеевна.
- Жених и невеста, пройдите, пожалуйста, сюда, - тихо позвала она
нас.
Мы вошли в зал.
Предназначенный для обряда бракосочетания, для торжественного церемо-
ниала, для нарядной толпы родных, сватов, подружек невесты, дружков же-
ниха, зал был пуст, мы прошли через него и остановились около покрытого
скатертью стола, за которым стояла Евгения Алексеевна.
Она поздравила нас, объявила мужем и женой, мы расписались в книге и
надели друг другу кольца.
Все в полной тишине.
- Еще раз от всей души поздравляю вас, - усталое, нервное лицо Евге-
нии Алексеевны осветилось молодой улыбкой. - Живите ладно, терпимо отно-
ситесь друг к другу. Не горячитесь, берегите друг друга. Здоровья и
счастья вам!
Она вышла из-за стола и вручила Наташе нивесть откуда взявшиеся гвоз-
дики.
- Ой, спасибо, какие красивые, - восхитилась Наташа и расцеловала Ев-
гению Алексеевну. - Приходите к нам на свадьбу. Валера, что молчишь,
приглашай давай...
- Сегодня в три. Здесь недалеко, - очнулся я, назвал адрес. - Правда,
приходите.
- Спасибо большое, - ответила Евгения Алексеевна. С удовольствием бы.
Но сегодня никак, право, никак. Дочка моя из санатория должна звонить.
Мы вышли на улицу.
Ленивое воскресное утро. Парило. Дымка на небесах. Городской пейзаж -
дома улицы, поток транспорта - искажался движением теплого воздуха, ка-
зался бесплотным миражом. Пожалуй, ничего, кроме какой-то легковесной
опустошенности, я не испытывал.
- Любовь моя, поздравляю тебя, - радостно обнял я Наташу за плечи. -
Ты теперь - моя жена. Ясно? \
Неожиданно Наташа резко вывернулась из-под моей руки и быстрыми шага-
ми ушла за угол дома.
Я бросился за ней.
Наташа стояла, уткнувшись в стену, плечи ее судорожно сотрясались от
рыданий.
- Наталья, Наташенька, Натуся, - растерянно звал я ее. - Маленький
мой, что с тобой?
Она повернулась от стены, схватила меня за лацканы плаща и, уткнув-
шись головой в мою грудь, горько, взахлеб плакала, тщетно пытаясь сдер-
жать, подавить в себе истерику, но ничего у нее не получалось.
Я стоял растерянный, шляпа еле держалась у меня на затылке, и зачем я
ее только напялил, идиот, гладил Наташу по голове, по плечам, пытался
поднять ее лицо, но она отворачивалась и рыдала, рыдала, рыдала.
"Вот и поженились..." - медленно соображал я. - "Вот тебе и на... А
может, просто перенервничала?.. Или жалеет?.. Вдруг не хочет?.."
Наташа разом стихла, достала носовой платок из кармана, вытерла слезы
и улыбнулась.
Будто ничего и не было.
- Все, - сказала она. - Больше такого никогда не повторится. Обещаю
тебе. Я ужасно люблю тебя.
"Ужасно - женское слово..." - вспомнил я почему-то слова Марины...
... - Горько!
Мы с Наташей встали со своих мест.
Наташина мама, Наташин брат Кирилл, мои старики, Марина, ее приятель
Игорь, Ян Паулс - вот и все наше свадебное застолье - выжидающе смотрели
на нас и, конечно, не представляли они себе, как было горько в пустом
зале загса, чем-то похожем на морг, как было горько, когда рыдала Наташ-
ка у меня на груди, пряча свое лицо, как бы не желая видеть меня, сразу
после того, как мы стали мужем и женой...
Бесшабашного веселья на нашей свадьбе не было, да, скорее всего, и не
могло быть. Отец, как старейшина, торжественно вел застолье. Хотел, что-
бы все шло как полагается, по регламенту, а получилось что-то вроде
профсоюзного собрания, на котором по очереди выступали все присутствую-
щие.
Сам отец произнес целую речь, видно, готовился заранее.
Рассказал о себе, о матери, описал мой жизненный путь, мои несбывшие-
ся попытки стать кинорежиссером, про мои стихи...
Мать Наташи коротко сказала - совет да любовь молодым, - встала из-за
стола и низко , в пояс, неоднократно поклонилась всем по очереди...
Моя мама расплакалась, говорить ничего не смогла...
Наташин брат, Кирилл, крепко выпил, еще когда мы с Наташей из загса
заезжали к ним домой, несвязно и долго говорил, как он любит сестру, как
он ее защищал в школе от всех, кроме ее бывшего мужа, который очень На-
ташу любил...
Марина произнесла короткий тост за настоящего мужчину и крепко поце-
ловала меня в губы...
Ян, наконец-то, разрядил обстановку, с юмором нарисовав картинку быта
нашего отраслевого издательства, передав приветы от всех, в том числе от
Малики Фазыловны, которая, к сожалению, приболела, от комсомольской,
партийной и профсоюзной организаций...
Во время всех этих здравиц, тостов, поздравлений я поглядывал на На-
ташу, она лучезарно улыбалась мне в ответ, а я все тревожился - почему
все-таки она плакала сегодня утром?
Кирилл совсем опьянел. Наташина мама повезла его домой, Ян вызвался
ей помочь.
Мы тоже начали собираться, оделись и вышли с Мариной и Игорем на ули-
цу.
У подъезда Марина остановила нас.
- Нет, вы как хотите, но дело так не пойдет. Игорек, ты все понял,
когда я тост за настоящего мужчину подняла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54