Как она сюда попала?
Ах, да, она же хотела ее выстирать. Неужели эта отметина на всю нашу с ней
жизнь?.. Такая же несмываемая...
Слышно было, как Наташа плескалась в ванной. Я встал, убрал постель,
и когда она в белом махровом халатике, с мокрой головой появилась из
ванной - на кухне уже сопел чайник, потрескивая маслом, жарилась яични-
ца, поднатужившись, выстреливал поджаренные хлебцы тостер.
Утро субботы прошло в хозяйственных заботах - мы ходили по магазинам,
закупали продукты, воду, вино, отвезли все это к моим старикам, мать,
конечно, усадила нас за стол, накормила обедом, и только где-то часа в
три мы поехали к себе.
По пути из метро неожиданно решили зайти в расположенный поблизости
кинотеатр. Шел фильм "Здравствуй и прощай". Мы сидели в темном зале,
прижавшись друг к другу, а на экране разворачивалась немного грустная
история любви сельского милиционера к "соломенной" вдове, муж которой
ушел на заработки, в город, да так и сгинул. "Вдова" была крепкой, стат-
ной, полной силы, налитой здоровьем свежести, дом ее сиял чистотой и
светился уютом, в огороде наливались соком помидоры да яблоки, а умело
подобранные в икебану цветы украшали быт героини.
Я смотрел на экран и, зная на своей собственной шкуре, как это дела-
ется, ясно представлял себе, как большая съемочная группа - художники,
декораторы, гримеры, костюмеры - белили потолки и стены, лакировали по-
лы, крахмалили занавески, покрывала, подзоры, накидки, строили, драили,
кропотливо подбирали все эти абажуры, половички, мебель. Самой героине
да еще при условии скудости ассортимента товаров в наших магазинах, ко-
нечно же, ни за что не суметь бы и работать в колхозе от зари до зари, и
вести собственное хозяйство, и содержать дом в таком ажуре. Или ис-
кусство обязательно должно быть красивее, чем жизнь?
Обо всем этом я и сказал Наташе, когда мы вышли из кинотеатра.
- Ну, почему, Валера, - возразила она, - может быть, авторы хотели
показать, какая она хорошая хозяйка, чем она и пленила сердце одинокого
милиционера. И потом, ей такая жизнь по плечу - она же сильная, здоровая
женщина... Не то, что я у тебя...
- Не говори глупостей, - перебил я ее. - Причем тут ты?
Сравнила себя с какой-то колхозницей.
- Это не имеет значения, колхозница или космонавтка, милиционер или
кинорежиссер, все мы - люди, и, по-моему, только страдание или болезнь
заставляют человека остро почувствовать, задуматься, вспомнить, оценить,
что значит для него "здравствуй", а что значит "прощай"...
"Здравствуй - значит, здравствуй, жизнь, а прощай - значит..." - по-
думал я, но ничего не сказал вслух. Я испугался продолжить эту мысль, я
ощутил, что мы с Наташей не соответствуем окружающему нас миру людей,
для которых естественно, как дыхание, просто не помнить о "прощай", и
поэтому они не так понимают нас, а мы их, и в наших разговорах с Наташей
есть запретная тема, тема "прощай", и надо постоянно думать об этом,
чтобы случайно ничем ей не напомнить о предстоящей операции, об опаснос-
ти...
Я замолк, попытался припомнить что-нибудь смешное, непритязательное и
веселое, как детский крик на лужайке, но в голову лезла всякая чушь, ко-
торая, как мне казалось, только подчеркивает, усугубляет остроту нашей
ситуации. Когда же станет легче?
И я ужасно обрадовался, когда к нам пришла Марина.
- Проходите, не стесняйтесь, будьте как дома, - пригласил я Марину в
комнату.
- Быть у себя дома, как в гостях, это, действительно, что-то но-
венькое, - усмехнулась она. - Хотя, ты же знаешь, Натуся, что всю жизнь
я чувствовала себя дома, как в гостях, и только у тебя, у твоей мамы,
как дома.
- Не придумывай, - пропела Наташа. - Давай-ка лучше раздевайся ско-
рей, будем чай пить. С пирогами. А ты, Валера, развлекай хозяйку, пока я
чайник поставлю.
Наташа прошла на кухню, Марина села в кресло, нога на ногу, а я - на
стул за столом.
Помолчали немного.
- Полы подметены, посуда вымыта, цветы политы, - доложил я, не зная,
с чего начать разговор. - Как поется в песне, порядок в танковых войс-
ках.
- Вольно, - словно офицер солдату скомандовала мне Марина и улыбну-
лась. - Живите, ребята, и радуйте друг друга. Были бы счастливы.
- Нам с Наташей для полнейшего счастья совсем немного не хватает, -
вздохнул я. - Операцию перенести да квартиру получить... Как у вас хоро-
шо, уютно... Нам так ужасно нравится у вас...
- Ужасно - чисто женское слово, - поправила меня Марина.
- Никогда так не говорите. Оставайтесь мужчиной не только на деле, но
и на словах. Нравится говорите?
- Ужасно, - сказал я.
Она обвела взглядом комнату.
- Ничего, конечно, - сдержанно согласилась Марина, - но я бывала в
домах и побогаче, не чета этому.
- А где ваши родители работают?
- Работали, - медленно, после паузы ответила Марина. - В Минвнештор-
ге. Заграницей всю жизнь. Последний раз в Египте. Полгода назад, возвра-
щаясь, погибли в авиакатастрофе. Об этом даже в газетах писали. Не слы-
шали?
- Нет, - также медленно, после паузы, выдавил я из себя.
- Вы меня извините, я, честное слово, не хотел...
- Понятно, что не хотели, - спокойно согласилась Марина.
- Что поделаешь...
Из кухни появилась Наташа. С подносом в руках. Чем-то неуловимо на-
помнившая статную даму - жену экономиста Папастова, к которому мы прихо-
дили во время выборов со Светланой Ветлугиной.
Я поднялся, чтобы помочь ей.
- Обожди-ка, подруга, со своим чаем, успеется, я тебе тут сюрприз не-
большой приготовила.
Марина скрылась в передней, откуда вернулась с пластиковым пакетом в
руках, на котором по-иностранному было написано "Березка". Оценивающе
взглянула на меня.
- Пойдем-ка лучше в ванную, - решительно кивнула она Наташе. - А вы,
молодой человек, пока готовьтесь к чайной церемонии. Мне сейчас не нали-
вайте, я пью только горячий чай.
Вернулись они минут через пятнадцать. Сначала Марина прошла через
комнату, по пути схватив меня за рукав, и поставила рядом с собой.
Потом в дверях появилась Наташа.
В белом платье.
В белых туфлях.
Невеста моя...
- По-моему, то- что надо! - одобрительно прищелкнула языком Марина. -
А?!
И подтолкнула меня локтем:
- Что скажете, молодой человек?
Я молча выставил кулаки и с силой оттопырил вверх большие пальцы обе-
их рук.
- Ты представляешь, Валера, словно на меня пошито, - залившись румян-
цем, тихо заговорила Наташа. - И ничего, совсем ничего переделывать не
надо.
- Я, конечно, знаю твой размер, но тоже боялась, что не угадаю, -
сказала Марина. - Правда, не страшно, поменяли бы завтра, время пока
есть.
- Это, наверное, дорого? - спросил я.
- Ерунда, - отмахнулась Марина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Ах, да, она же хотела ее выстирать. Неужели эта отметина на всю нашу с ней
жизнь?.. Такая же несмываемая...
Слышно было, как Наташа плескалась в ванной. Я встал, убрал постель,
и когда она в белом махровом халатике, с мокрой головой появилась из
ванной - на кухне уже сопел чайник, потрескивая маслом, жарилась яични-
ца, поднатужившись, выстреливал поджаренные хлебцы тостер.
Утро субботы прошло в хозяйственных заботах - мы ходили по магазинам,
закупали продукты, воду, вино, отвезли все это к моим старикам, мать,
конечно, усадила нас за стол, накормила обедом, и только где-то часа в
три мы поехали к себе.
По пути из метро неожиданно решили зайти в расположенный поблизости
кинотеатр. Шел фильм "Здравствуй и прощай". Мы сидели в темном зале,
прижавшись друг к другу, а на экране разворачивалась немного грустная
история любви сельского милиционера к "соломенной" вдове, муж которой
ушел на заработки, в город, да так и сгинул. "Вдова" была крепкой, стат-
ной, полной силы, налитой здоровьем свежести, дом ее сиял чистотой и
светился уютом, в огороде наливались соком помидоры да яблоки, а умело
подобранные в икебану цветы украшали быт героини.
Я смотрел на экран и, зная на своей собственной шкуре, как это дела-
ется, ясно представлял себе, как большая съемочная группа - художники,
декораторы, гримеры, костюмеры - белили потолки и стены, лакировали по-
лы, крахмалили занавески, покрывала, подзоры, накидки, строили, драили,
кропотливо подбирали все эти абажуры, половички, мебель. Самой героине
да еще при условии скудости ассортимента товаров в наших магазинах, ко-
нечно же, ни за что не суметь бы и работать в колхозе от зари до зари, и
вести собственное хозяйство, и содержать дом в таком ажуре. Или ис-
кусство обязательно должно быть красивее, чем жизнь?
Обо всем этом я и сказал Наташе, когда мы вышли из кинотеатра.
- Ну, почему, Валера, - возразила она, - может быть, авторы хотели
показать, какая она хорошая хозяйка, чем она и пленила сердце одинокого
милиционера. И потом, ей такая жизнь по плечу - она же сильная, здоровая
женщина... Не то, что я у тебя...
- Не говори глупостей, - перебил я ее. - Причем тут ты?
Сравнила себя с какой-то колхозницей.
- Это не имеет значения, колхозница или космонавтка, милиционер или
кинорежиссер, все мы - люди, и, по-моему, только страдание или болезнь
заставляют человека остро почувствовать, задуматься, вспомнить, оценить,
что значит для него "здравствуй", а что значит "прощай"...
"Здравствуй - значит, здравствуй, жизнь, а прощай - значит..." - по-
думал я, но ничего не сказал вслух. Я испугался продолжить эту мысль, я
ощутил, что мы с Наташей не соответствуем окружающему нас миру людей,
для которых естественно, как дыхание, просто не помнить о "прощай", и
поэтому они не так понимают нас, а мы их, и в наших разговорах с Наташей
есть запретная тема, тема "прощай", и надо постоянно думать об этом,
чтобы случайно ничем ей не напомнить о предстоящей операции, об опаснос-
ти...
Я замолк, попытался припомнить что-нибудь смешное, непритязательное и
веселое, как детский крик на лужайке, но в голову лезла всякая чушь, ко-
торая, как мне казалось, только подчеркивает, усугубляет остроту нашей
ситуации. Когда же станет легче?
И я ужасно обрадовался, когда к нам пришла Марина.
- Проходите, не стесняйтесь, будьте как дома, - пригласил я Марину в
комнату.
- Быть у себя дома, как в гостях, это, действительно, что-то но-
венькое, - усмехнулась она. - Хотя, ты же знаешь, Натуся, что всю жизнь
я чувствовала себя дома, как в гостях, и только у тебя, у твоей мамы,
как дома.
- Не придумывай, - пропела Наташа. - Давай-ка лучше раздевайся ско-
рей, будем чай пить. С пирогами. А ты, Валера, развлекай хозяйку, пока я
чайник поставлю.
Наташа прошла на кухню, Марина села в кресло, нога на ногу, а я - на
стул за столом.
Помолчали немного.
- Полы подметены, посуда вымыта, цветы политы, - доложил я, не зная,
с чего начать разговор. - Как поется в песне, порядок в танковых войс-
ках.
- Вольно, - словно офицер солдату скомандовала мне Марина и улыбну-
лась. - Живите, ребята, и радуйте друг друга. Были бы счастливы.
- Нам с Наташей для полнейшего счастья совсем немного не хватает, -
вздохнул я. - Операцию перенести да квартиру получить... Как у вас хоро-
шо, уютно... Нам так ужасно нравится у вас...
- Ужасно - чисто женское слово, - поправила меня Марина.
- Никогда так не говорите. Оставайтесь мужчиной не только на деле, но
и на словах. Нравится говорите?
- Ужасно, - сказал я.
Она обвела взглядом комнату.
- Ничего, конечно, - сдержанно согласилась Марина, - но я бывала в
домах и побогаче, не чета этому.
- А где ваши родители работают?
- Работали, - медленно, после паузы ответила Марина. - В Минвнештор-
ге. Заграницей всю жизнь. Последний раз в Египте. Полгода назад, возвра-
щаясь, погибли в авиакатастрофе. Об этом даже в газетах писали. Не слы-
шали?
- Нет, - также медленно, после паузы, выдавил я из себя.
- Вы меня извините, я, честное слово, не хотел...
- Понятно, что не хотели, - спокойно согласилась Марина.
- Что поделаешь...
Из кухни появилась Наташа. С подносом в руках. Чем-то неуловимо на-
помнившая статную даму - жену экономиста Папастова, к которому мы прихо-
дили во время выборов со Светланой Ветлугиной.
Я поднялся, чтобы помочь ей.
- Обожди-ка, подруга, со своим чаем, успеется, я тебе тут сюрприз не-
большой приготовила.
Марина скрылась в передней, откуда вернулась с пластиковым пакетом в
руках, на котором по-иностранному было написано "Березка". Оценивающе
взглянула на меня.
- Пойдем-ка лучше в ванную, - решительно кивнула она Наташе. - А вы,
молодой человек, пока готовьтесь к чайной церемонии. Мне сейчас не нали-
вайте, я пью только горячий чай.
Вернулись они минут через пятнадцать. Сначала Марина прошла через
комнату, по пути схватив меня за рукав, и поставила рядом с собой.
Потом в дверях появилась Наташа.
В белом платье.
В белых туфлях.
Невеста моя...
- По-моему, то- что надо! - одобрительно прищелкнула языком Марина. -
А?!
И подтолкнула меня локтем:
- Что скажете, молодой человек?
Я молча выставил кулаки и с силой оттопырил вверх большие пальцы обе-
их рук.
- Ты представляешь, Валера, словно на меня пошито, - залившись румян-
цем, тихо заговорила Наташа. - И ничего, совсем ничего переделывать не
надо.
- Я, конечно, знаю твой размер, но тоже боялась, что не угадаю, -
сказала Марина. - Правда, не страшно, поменяли бы завтра, время пока
есть.
- Это, наверное, дорого? - спросил я.
- Ерунда, - отмахнулась Марина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54