Более того, как явствует из статьи, с прошлой пятницы Вы уже не работаете в «Ньюс-Трибюн» (нам Вы заявляли, что зарабатываете на жизнь парковкой автомобилей). Все вышесказанное указывает на то, что Вы не намерены возвращать деньги законному владельцу. Мистер Смит и я полагаем справедливым предупредить Вас, что мы этого так не оставим и поставим в известность полицию о Вашем настоящем имени и месте жительства. Несомненно, они свяжутся с Вами и потребуют передать деньги им, чтобы потом, после получения соответствующего заявления, вернуть все двадцать пять тысяч тому, кто их утерял.
Искренне Ваш, Жак Кавалье,
Управляющий отеля «Парк-Уорт.»
Глава 28
— Где тысяча долларов?
— Так-то ты меня встречаешь.
Мокси заявилась около полуночи. Переступив порог, бросила на пол дорожную сумку. Молния была сломана и из сумки торчали сценарий, задник кроссовки и кончик полотенца.
— Привет, — Флетч не поднялся с дивана.
— Привет.
— Похоже, ты совсем вымоталась.
— Я действительно вымоталась. Репетировала с полудня. А ты, я вижу сгорел.
В полумраке гостиной Мокси вгляделась во Флетча.
— Да, сгорел. Заснул на пляже.
— Весь сгорел?
— В каком смысле?
— Все тело?
— Нет. Кое-что осталось.
— Ладно, это неважно. До премьеры все пройдет. Завтра, конечно, ты будешь выглядеть довольно-таки странно. На репетиции.
— Я не собираюсь завтра на репетицию.
— Флетч, ты должен.
— Должен?
— Сэм не подходит для этой роли. Он слишком тяжеловесен. Слишком увлечен собой.
— Ты забыла упомянуть про его массивные ляжки.
— Глядя на него можно подумать, что мы репетируем «Трамвай „Желание“. Он не понимает, что наш спектакль комедия. Я сказала Полу, что завтра ты обязательно придешь.
— Пол — это режиссер?
— Пол — это режиссер. Он согласился попробовать тебя, хотя и знает, что ты никогда не играл. Естественно, в театре.
— Завтра меня в театре не будет. Ни завтра, ни послезавтра, ни в любое другое завтра. По-моему последняя фраза вполне сгодится для какой-нибудь пьесы.
— Конечно. Я же говорила тебе, что ты прирожденный актер.
— Сегодня я уже исполнял стриптиз. Причем без музыки.
Мокси вынимала вещи из дорожной сумки и выкладывала их на пол.
— Тебя похитила и изнасиловала банда мексиканских герлскаутов?
— Не совсем. Таможня. По пути домой. Таможенная служба Соединенных Штатов Америки. Они завели меня в маленькую комнату, заставили раздеться, а затем поковырялись во всех отверстиях. Спасибо, что не вспороли живот.
— Серьезно?
— Еще как серьезно. Мне это не понравились. Они прорентгенили мои башмаки, чемодан, зубы.
— Это ужасно.
— Они два часа возились со мной. Или во мне.
— Ради чего?
— Не могли поверить, что мужчина моего возраста будет добираться до Пуэрто де Сан-Орландо на трех самолетах, чтобы провести на пляже лишь тридцать часов. Я сказал им, что у меня появилось немного свободного времени и я использую его, как мне того хочется.
— Они приняли тебя за контрабандиста. Искали наркотики или что-то еще.
— Что-то еще, — Флетч подхватил с кофейного столика письмо из канцелярии мэра. — Разве можно так обращаться с Лучшим гражданином месяца.
Мокси присела рядом с диваном на колени, обняла Флетча.
— Ах ты мой бедненький. Тебе удалось пукнуть, когда они полезли тебе в задницу?
— Конечно, и наличные, больше тысячи долларов, говорили отнюдь не в мою пользу.
— В конце концов они извинились перед Лучшим гражданином?
— Они пообещали поймать меня в следующий раз. А теперь позволь спросить, где тысяча долларов?
— Какая тысяча долларов?
— Тысяча долларов, которую ты взяла из бумажника.
— А, та тысяча долларов.
— Та самая.
— Я купила свитер.
— За тысячу долларов?
— Юбку. Пластинки. И немного болонской колбасы. Хочешь сэндвич с колбасой?
— Мы могли бы обойтись более простой пищей.
— И машину.
— Машину!
— Маленькую машину. Меньше твоей.
— Что же это за машина?
— Желтая.
— Желтая машина. Понятно.
— Она так забавно бибикает.
— Маленькая желтая машина с бибикалкой. Я все правильно понял?
— Кажется, у нее есть двигатель. И замок зажигания, который, к тому же, и работает.
— Какое счастье. Кто полезет в двигатель при работающем замке зажигания. Последний может и обидеться.
— Мне нужна машина. До театра путь неблизкий.
— Значит, от тысячи долларов не осталось и следа.
— Ну что ты такое говоришь! У меня есть свитер, юбка, несколько пластинок, кстати, очень хороших, машина, колбаса. От тысячи долларов не осталось бы следа, если б я выбросила банкнот в окно. Хочешь сэндвич с колбасой?
— Естественно.
На кухне Мокси мазала горчицу таким тонким слоем, что колбаса даже не прилипала.
— Ты хочешь растянуть эту банку до тех времен, когда все люди станут свободными? — спросил Флетч.
— Что растянуть? — не поняла Мокси.
— Горчицу, — он взял у нее нож и банку с горчицей, от души намазал ее на хлеб.
— А что ты делал в Мексике? — полюбопытствовала Мокси. — Помимо контрабанды наркотиков и алмазов и прогулок на яхте?
— Я поехал повидаться с Чарлзом Блейном. Вице-президентом и начальником финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс».
— Однако.
— И он сказал мне, — Флетч осторожно накрыл приготовленный сэндвич верхним куском хлеба, — что получал служебные записки от покойника.
— Кажется, я читала об этом в газете.
— Ты, как всегда, права.
— Так что ты узнал нового?
— Очевидно, их писал не покойник.
— Как приятно это слышать. А то мне уже стало как-то не по себе.
— Так от кого, по-твоему, он получал служебные записки?
— Должно быть, от мадам Палонки.
— Должно быть, — Флетч протянул Мокси сэндвич. — А кто такая мадам Палонка?
— Медиум из Сан-Франциско. Передает послания от умерших. Горчицы ты переложил.
— Кто мог ставить на служебных записках подпись «Томас Бредли» после смерти Томаса Бредли?
— Секретарь, привыкшая к установившемуся порядку?
— Кто управляет «Уэгнолл-Фиппс»?
— А кого это волнует?
— Полагаю, и они думали, что всем на это наплевать.
— Они были правы. А кто эти «они»?
— Великие «ОНИ». Понятия не имею.
— Но тебе-то не наплевать.
— Я должен с этим разобраться, или придется признавать, что я — ничтожество.
— Фу! Что за выбор! Быть кем-то или не быть никем… Что бы это значило? Быть кем-то или кем-то… Боже мой! Ты меня совсем запутал.
— Неладно что-то в Датском королевстве. Это из той же пьесы?
— В Датском королевстве все ладно, — возразила Мокси. — Я там была. И уж конечно, в Датском королевстве мне никто не дал бы бутерброд с таким слоем горчицы.
— Чарлз Блейн хочет узнать, кто же руководит «Уэгнолл-Фиппс».
— Флетч, а ты не думаешь, что это дело превратилось для тебя в навязчивую идею.
— Не так уж часто доводится видеть служебные записки от покойника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Искренне Ваш, Жак Кавалье,
Управляющий отеля «Парк-Уорт.»
Глава 28
— Где тысяча долларов?
— Так-то ты меня встречаешь.
Мокси заявилась около полуночи. Переступив порог, бросила на пол дорожную сумку. Молния была сломана и из сумки торчали сценарий, задник кроссовки и кончик полотенца.
— Привет, — Флетч не поднялся с дивана.
— Привет.
— Похоже, ты совсем вымоталась.
— Я действительно вымоталась. Репетировала с полудня. А ты, я вижу сгорел.
В полумраке гостиной Мокси вгляделась во Флетча.
— Да, сгорел. Заснул на пляже.
— Весь сгорел?
— В каком смысле?
— Все тело?
— Нет. Кое-что осталось.
— Ладно, это неважно. До премьеры все пройдет. Завтра, конечно, ты будешь выглядеть довольно-таки странно. На репетиции.
— Я не собираюсь завтра на репетицию.
— Флетч, ты должен.
— Должен?
— Сэм не подходит для этой роли. Он слишком тяжеловесен. Слишком увлечен собой.
— Ты забыла упомянуть про его массивные ляжки.
— Глядя на него можно подумать, что мы репетируем «Трамвай „Желание“. Он не понимает, что наш спектакль комедия. Я сказала Полу, что завтра ты обязательно придешь.
— Пол — это режиссер?
— Пол — это режиссер. Он согласился попробовать тебя, хотя и знает, что ты никогда не играл. Естественно, в театре.
— Завтра меня в театре не будет. Ни завтра, ни послезавтра, ни в любое другое завтра. По-моему последняя фраза вполне сгодится для какой-нибудь пьесы.
— Конечно. Я же говорила тебе, что ты прирожденный актер.
— Сегодня я уже исполнял стриптиз. Причем без музыки.
Мокси вынимала вещи из дорожной сумки и выкладывала их на пол.
— Тебя похитила и изнасиловала банда мексиканских герлскаутов?
— Не совсем. Таможня. По пути домой. Таможенная служба Соединенных Штатов Америки. Они завели меня в маленькую комнату, заставили раздеться, а затем поковырялись во всех отверстиях. Спасибо, что не вспороли живот.
— Серьезно?
— Еще как серьезно. Мне это не понравились. Они прорентгенили мои башмаки, чемодан, зубы.
— Это ужасно.
— Они два часа возились со мной. Или во мне.
— Ради чего?
— Не могли поверить, что мужчина моего возраста будет добираться до Пуэрто де Сан-Орландо на трех самолетах, чтобы провести на пляже лишь тридцать часов. Я сказал им, что у меня появилось немного свободного времени и я использую его, как мне того хочется.
— Они приняли тебя за контрабандиста. Искали наркотики или что-то еще.
— Что-то еще, — Флетч подхватил с кофейного столика письмо из канцелярии мэра. — Разве можно так обращаться с Лучшим гражданином месяца.
Мокси присела рядом с диваном на колени, обняла Флетча.
— Ах ты мой бедненький. Тебе удалось пукнуть, когда они полезли тебе в задницу?
— Конечно, и наличные, больше тысячи долларов, говорили отнюдь не в мою пользу.
— В конце концов они извинились перед Лучшим гражданином?
— Они пообещали поймать меня в следующий раз. А теперь позволь спросить, где тысяча долларов?
— Какая тысяча долларов?
— Тысяча долларов, которую ты взяла из бумажника.
— А, та тысяча долларов.
— Та самая.
— Я купила свитер.
— За тысячу долларов?
— Юбку. Пластинки. И немного болонской колбасы. Хочешь сэндвич с колбасой?
— Мы могли бы обойтись более простой пищей.
— И машину.
— Машину!
— Маленькую машину. Меньше твоей.
— Что же это за машина?
— Желтая.
— Желтая машина. Понятно.
— Она так забавно бибикает.
— Маленькая желтая машина с бибикалкой. Я все правильно понял?
— Кажется, у нее есть двигатель. И замок зажигания, который, к тому же, и работает.
— Какое счастье. Кто полезет в двигатель при работающем замке зажигания. Последний может и обидеться.
— Мне нужна машина. До театра путь неблизкий.
— Значит, от тысячи долларов не осталось и следа.
— Ну что ты такое говоришь! У меня есть свитер, юбка, несколько пластинок, кстати, очень хороших, машина, колбаса. От тысячи долларов не осталось бы следа, если б я выбросила банкнот в окно. Хочешь сэндвич с колбасой?
— Естественно.
На кухне Мокси мазала горчицу таким тонким слоем, что колбаса даже не прилипала.
— Ты хочешь растянуть эту банку до тех времен, когда все люди станут свободными? — спросил Флетч.
— Что растянуть? — не поняла Мокси.
— Горчицу, — он взял у нее нож и банку с горчицей, от души намазал ее на хлеб.
— А что ты делал в Мексике? — полюбопытствовала Мокси. — Помимо контрабанды наркотиков и алмазов и прогулок на яхте?
— Я поехал повидаться с Чарлзом Блейном. Вице-президентом и начальником финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс».
— Однако.
— И он сказал мне, — Флетч осторожно накрыл приготовленный сэндвич верхним куском хлеба, — что получал служебные записки от покойника.
— Кажется, я читала об этом в газете.
— Ты, как всегда, права.
— Так что ты узнал нового?
— Очевидно, их писал не покойник.
— Как приятно это слышать. А то мне уже стало как-то не по себе.
— Так от кого, по-твоему, он получал служебные записки?
— Должно быть, от мадам Палонки.
— Должно быть, — Флетч протянул Мокси сэндвич. — А кто такая мадам Палонка?
— Медиум из Сан-Франциско. Передает послания от умерших. Горчицы ты переложил.
— Кто мог ставить на служебных записках подпись «Томас Бредли» после смерти Томаса Бредли?
— Секретарь, привыкшая к установившемуся порядку?
— Кто управляет «Уэгнолл-Фиппс»?
— А кого это волнует?
— Полагаю, и они думали, что всем на это наплевать.
— Они были правы. А кто эти «они»?
— Великие «ОНИ». Понятия не имею.
— Но тебе-то не наплевать.
— Я должен с этим разобраться, или придется признавать, что я — ничтожество.
— Фу! Что за выбор! Быть кем-то или не быть никем… Что бы это значило? Быть кем-то или кем-то… Боже мой! Ты меня совсем запутал.
— Неладно что-то в Датском королевстве. Это из той же пьесы?
— В Датском королевстве все ладно, — возразила Мокси. — Я там была. И уж конечно, в Датском королевстве мне никто не дал бы бутерброд с таким слоем горчицы.
— Чарлз Блейн хочет узнать, кто же руководит «Уэгнолл-Фиппс».
— Флетч, а ты не думаешь, что это дело превратилось для тебя в навязчивую идею.
— Не так уж часто доводится видеть служебные записки от покойника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44