— Вы же записали мой имя, фамилию и адрес, — он указал на блокнот.
— Конечно, конечно, мистер Армистед, — закивал Жак Кавалье. — Я все записал.
Глава 5
— Банка орехового масла, краюха хлеба, бутылка апельсинового сока и ты, — улыбнулся Флетч.
Они лежали животами на песке, голова к голове, рядом друг с другом, еще мокрые после купания. Вдвоем, на огромном пляже.
— Как романтично, — скорчила гримаску Мокси.
— Очень романтично, — согласился Флетч.
— Совсем не романтично, — в лучах опускающегося к горизонту солнца капельки соленой воды на ее руках, спине, ногах блестели, словно бриллианты. — Ореховое масло, хлеб и апельсиновый сок.
— И ты.
— Блеск, что и говорить. Лучше, конечно, тушеной моркови и консервированных бобов, но причем здесь романтика, Флетч, — Мокси приподнялась, смахнула песок с обнаженной груди, легла щекой на руку Флетча, вздохнула. — На нашу долю романтики уже не осталось.
— Откуда у тебя такие мысли?
— Романтика ушла из жизни. Она принадлежит прошлому…
— Я сейчас заплачу.
— …Ушла вместе с кринолином и реверансами.
— А я — то почитал себя романтиком.
— Естественно. Вытащить меня из дома в половине второго, отмахнуться от свидания, которое мне назначили на два часа в кафе «Мондрайн», примчаться сломя голову на этот Богом забытый пляж, проскочив по пути несколько ресторанов, где нас могли вкусно накормить…
— Ты голодна…
— Бросить в прибой, как собачонку, — Мокси чуть потянулась и чмокнула его в щеку, — использовать на песке, даже без полотенца, не говоря уже об одеяле.
— Мы лежали на боку, так что условия для нас были одинаковые.
— Не очень романтичные, — Мокси дунула ему в нос.
— Романтика — это химера, выдуманная виноделами и кондитерами.
— И еще теми, кто продает нюхательные соли.
Она лизнула его в щеку.
— Что может быть романтичнее орехового масла и апельсинового сока. Полезные продукты, богатые белком и витамином С. И очень калорийные, от них сразу прибавляется энергии.
— Я вижу, Флетч, с энергией у тебя снова все в порядке.
— Конечно, — подтвердил он. — Уже целых пять минут.
Они посмотрели на поднимающиеся за пляжем холмы. Только один дом, да и тот довольно далеко. Окна с тонированными стеклами. Тот, кто мог наблюдать за ними, сам оставался невидимым.
Они сидели на песке, запивая апельсиновым соком хлеб с толстым слоем орехового масла.
— И что потом? — спросила Мокси.
— А потом я взял эти двадцать пять тысяч долларов, — Флетч отпил сока из бумажного стаканчика. — Что еще тебя интересует?
— Вчера вечером, если я не ошибаюсь, ты упивался собственной важностью и гордо вещал о том, что должен вовремя быть в редакции, чтобы не опоздать к началу ночной смены, а потому, если я хочу поехать с тобой на пляж, то должна собрать вещи и подготовиться к отъезду до того, как проснусь…
— Собственной важностью?
— Напоминал распушившего хвост павлина.
— Если ты чем и знаменита, Мокси, то уж не ранними подъемами.
— Я вообще не знаменита. Пока. А спать поздно я научилась в драматической студии.
— Правда?
— Да. Занятия там начинались после полудня.
— Этим артисты отличаются от всех прочих.
— Я не знаю, когда начинается ночная смена в газете, Флетч, но эта красная лягушка, ползущая над океаном — заходящее солнце. А если я не ошибаюсь, от твоей драгоценной редакции нас отделяют семь часов быстрой езды.
— Я теперь другой человек.
— Другой?
— Меня уволили.
— Однако, — на пару секунд она даже перестала жевать. — Тебе же нравилась эта работа.
— За нее еще и платили.
— Ты можешь найти работу в другой газете. Так ведь?
— Я в этом сомневаюсь.
— Что случилось?
— Длинная история. Запутанная.
— А ты расскажи. В самых общих чертах. Если я чего-то не пойму сразу, то смогу задать тебе вопрос-другой. Так?
— В общем, мне поручили написать проходную статью о мало кому известной компании, и я, похоже, обманул читателей. Всю информацию я получал от одного парня по фамилии Блейн. Чарлз Блейн. Вице-президент и начальник финансового отдела. Он принес мне ворох служебных записок, направленных ему председателем совета директоров компании, Томом Бредли, и сказал, что я могу ссылаться на них. Что я и сделал.
— Так в чем же твоя ошибка?
— Том Бредли умер два года тому назад.
— Умер?
— Умер.
— Совсем умер?
— Сейчас он мертвее романтики.
— Ты цитировал умершего человека?
— И очень подробно. Мокси хихикнула.
— По-моему, в этом нет ничего плохого.
— Могло, конечно, быть хуже, — Флетч покачал головой. — Я мог процитировать человека, которого вообще не существовало.
— Извини, — Мокси почесала нос.
— За что?
— За мой смех.
— Да нет, ситуация действительно смешная.
— А когда написаны документы, на которые ты ссылался? Не в последнее же время?
— В том-то и дело, что даты свежие. Я привел их в статье.
— Я ничего не понимаю.
— Считай, что нас уже двое.
Мокси посмотрела на заходящее солнце.
— А может, это чья-то злая шутка?
— Очень злая. Кто-то сознательно хотел навредить прессе.
— Кто? Почему?
— Я полагаю, Блейн. Он знал, что делает, подсовывая мне служебные записки от покойного. Может, он чокнутый.
— А потом ты с ним виделся? Пытался связаться?
— Пытался, этим утром. Он ушел с работы. Грипп.
— Нет, — Мокси покачала головой. — Какое-то безумие. Никто на это не пойдет. Особенно ради шутки.
— Это не шутка, — возразил Флетч. — Возможно, ты слышала, что некоторые американские фирмы ведут хорошо продуманную кампанию, цель который — выставить на посмешище газеты и телевидение.
— Где я могла это слышать?
— Кампания эта набирает обороты. Они говорят, что среди журналистов слишком много либералов. Настроенных против бизнеса как такового.
— Это так?
— Возможно. А возвращаясь к моему случаю, отмечу, что два или три года тому назад корпорации «Уэгнолл-Фиппс» как следует досталось от «Ньюс-Трибюн».
— За что?
— Заигрывание с должностными лицами. Они кормили и поили конгрессменов, мэров, более мелких чиновников, получавших жалование от государства, чтобы соответствующие службы покупали лопаты и зубочистки у «Уэгнолл-Фиппс».
— Те статьи писал ты?
— Тогда я даже не работал в «Ньюс-Трибюн». Я был в Чикаго.
— Так ты — козел отпущения.
— Мне некого винить, кроме себя. Статью об «Уэгнолл-Фиппс» я писал спустя рукава. Параллельно я готовил другой материал, о футболе. Вот с ним я работал на полную катушку. А с «Уэгнолл-Фиппс»… Просмотрел вырезки за прошлые годы, пришел к выводу, что главный вопрос — остался ли у корпорации тот самый пансионат в Аспене, где развлекали конгрессменов и их семьи, и отправился брать интервью у Блейна. Помнится, я едва не заснул, слушая его. А потом он усадил меня в отдельный кабинет, чтобы я мог спокойно сделать выписки из служебных документов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Конечно, конечно, мистер Армистед, — закивал Жак Кавалье. — Я все записал.
Глава 5
— Банка орехового масла, краюха хлеба, бутылка апельсинового сока и ты, — улыбнулся Флетч.
Они лежали животами на песке, голова к голове, рядом друг с другом, еще мокрые после купания. Вдвоем, на огромном пляже.
— Как романтично, — скорчила гримаску Мокси.
— Очень романтично, — согласился Флетч.
— Совсем не романтично, — в лучах опускающегося к горизонту солнца капельки соленой воды на ее руках, спине, ногах блестели, словно бриллианты. — Ореховое масло, хлеб и апельсиновый сок.
— И ты.
— Блеск, что и говорить. Лучше, конечно, тушеной моркови и консервированных бобов, но причем здесь романтика, Флетч, — Мокси приподнялась, смахнула песок с обнаженной груди, легла щекой на руку Флетча, вздохнула. — На нашу долю романтики уже не осталось.
— Откуда у тебя такие мысли?
— Романтика ушла из жизни. Она принадлежит прошлому…
— Я сейчас заплачу.
— …Ушла вместе с кринолином и реверансами.
— А я — то почитал себя романтиком.
— Естественно. Вытащить меня из дома в половине второго, отмахнуться от свидания, которое мне назначили на два часа в кафе «Мондрайн», примчаться сломя голову на этот Богом забытый пляж, проскочив по пути несколько ресторанов, где нас могли вкусно накормить…
— Ты голодна…
— Бросить в прибой, как собачонку, — Мокси чуть потянулась и чмокнула его в щеку, — использовать на песке, даже без полотенца, не говоря уже об одеяле.
— Мы лежали на боку, так что условия для нас были одинаковые.
— Не очень романтичные, — Мокси дунула ему в нос.
— Романтика — это химера, выдуманная виноделами и кондитерами.
— И еще теми, кто продает нюхательные соли.
Она лизнула его в щеку.
— Что может быть романтичнее орехового масла и апельсинового сока. Полезные продукты, богатые белком и витамином С. И очень калорийные, от них сразу прибавляется энергии.
— Я вижу, Флетч, с энергией у тебя снова все в порядке.
— Конечно, — подтвердил он. — Уже целых пять минут.
Они посмотрели на поднимающиеся за пляжем холмы. Только один дом, да и тот довольно далеко. Окна с тонированными стеклами. Тот, кто мог наблюдать за ними, сам оставался невидимым.
Они сидели на песке, запивая апельсиновым соком хлеб с толстым слоем орехового масла.
— И что потом? — спросила Мокси.
— А потом я взял эти двадцать пять тысяч долларов, — Флетч отпил сока из бумажного стаканчика. — Что еще тебя интересует?
— Вчера вечером, если я не ошибаюсь, ты упивался собственной важностью и гордо вещал о том, что должен вовремя быть в редакции, чтобы не опоздать к началу ночной смены, а потому, если я хочу поехать с тобой на пляж, то должна собрать вещи и подготовиться к отъезду до того, как проснусь…
— Собственной важностью?
— Напоминал распушившего хвост павлина.
— Если ты чем и знаменита, Мокси, то уж не ранними подъемами.
— Я вообще не знаменита. Пока. А спать поздно я научилась в драматической студии.
— Правда?
— Да. Занятия там начинались после полудня.
— Этим артисты отличаются от всех прочих.
— Я не знаю, когда начинается ночная смена в газете, Флетч, но эта красная лягушка, ползущая над океаном — заходящее солнце. А если я не ошибаюсь, от твоей драгоценной редакции нас отделяют семь часов быстрой езды.
— Я теперь другой человек.
— Другой?
— Меня уволили.
— Однако, — на пару секунд она даже перестала жевать. — Тебе же нравилась эта работа.
— За нее еще и платили.
— Ты можешь найти работу в другой газете. Так ведь?
— Я в этом сомневаюсь.
— Что случилось?
— Длинная история. Запутанная.
— А ты расскажи. В самых общих чертах. Если я чего-то не пойму сразу, то смогу задать тебе вопрос-другой. Так?
— В общем, мне поручили написать проходную статью о мало кому известной компании, и я, похоже, обманул читателей. Всю информацию я получал от одного парня по фамилии Блейн. Чарлз Блейн. Вице-президент и начальник финансового отдела. Он принес мне ворох служебных записок, направленных ему председателем совета директоров компании, Томом Бредли, и сказал, что я могу ссылаться на них. Что я и сделал.
— Так в чем же твоя ошибка?
— Том Бредли умер два года тому назад.
— Умер?
— Умер.
— Совсем умер?
— Сейчас он мертвее романтики.
— Ты цитировал умершего человека?
— И очень подробно. Мокси хихикнула.
— По-моему, в этом нет ничего плохого.
— Могло, конечно, быть хуже, — Флетч покачал головой. — Я мог процитировать человека, которого вообще не существовало.
— Извини, — Мокси почесала нос.
— За что?
— За мой смех.
— Да нет, ситуация действительно смешная.
— А когда написаны документы, на которые ты ссылался? Не в последнее же время?
— В том-то и дело, что даты свежие. Я привел их в статье.
— Я ничего не понимаю.
— Считай, что нас уже двое.
Мокси посмотрела на заходящее солнце.
— А может, это чья-то злая шутка?
— Очень злая. Кто-то сознательно хотел навредить прессе.
— Кто? Почему?
— Я полагаю, Блейн. Он знал, что делает, подсовывая мне служебные записки от покойного. Может, он чокнутый.
— А потом ты с ним виделся? Пытался связаться?
— Пытался, этим утром. Он ушел с работы. Грипп.
— Нет, — Мокси покачала головой. — Какое-то безумие. Никто на это не пойдет. Особенно ради шутки.
— Это не шутка, — возразил Флетч. — Возможно, ты слышала, что некоторые американские фирмы ведут хорошо продуманную кампанию, цель который — выставить на посмешище газеты и телевидение.
— Где я могла это слышать?
— Кампания эта набирает обороты. Они говорят, что среди журналистов слишком много либералов. Настроенных против бизнеса как такового.
— Это так?
— Возможно. А возвращаясь к моему случаю, отмечу, что два или три года тому назад корпорации «Уэгнолл-Фиппс» как следует досталось от «Ньюс-Трибюн».
— За что?
— Заигрывание с должностными лицами. Они кормили и поили конгрессменов, мэров, более мелких чиновников, получавших жалование от государства, чтобы соответствующие службы покупали лопаты и зубочистки у «Уэгнолл-Фиппс».
— Те статьи писал ты?
— Тогда я даже не работал в «Ньюс-Трибюн». Я был в Чикаго.
— Так ты — козел отпущения.
— Мне некого винить, кроме себя. Статью об «Уэгнолл-Фиппс» я писал спустя рукава. Параллельно я готовил другой материал, о футболе. Вот с ним я работал на полную катушку. А с «Уэгнолл-Фиппс»… Просмотрел вырезки за прошлые годы, пришел к выводу, что главный вопрос — остался ли у корпорации тот самый пансионат в Аспене, где развлекали конгрессменов и их семьи, и отправился брать интервью у Блейна. Помнится, я едва не заснул, слушая его. А потом он усадил меня в отдельный кабинет, чтобы я мог спокойно сделать выписки из служебных документов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44