Лик этот, исполненный в лучших традициях классицизма, принадлежал, конечно же, Людовику XIV, милостью Божьей королю Франции и Наварры. Таким образом, каждый посетитель Версаля мог быть уверенным в том, что и его коснулся свет, исходящий от Короля-Солнца - «подателя, всех благ, неустанного труженика и источника справедливости», - как изъяснял сей символ сам Людовик Бурбон.
Но даже солнце может надоесть, посему господин и решился первым нарушить тягостное молчание.
- Сударыня, позвольте нарушить всевозможные условности и представиться вам. Судя по всему, наш Юпитер не в духе, и меня пугает мысль провести еще час под этими сводами в полном молчании, особенно в присутствии столь изящной дамы.
- О, какие только жертвы не принудит нас принести скука, - ответила дама с холодными глазами, на безупречно красивом лице которой не отражалось никаких чувств, и улыбнулась.
- Так позвольте же представиться - председатель Французской академии Шарль Перро. - Господин снял шляпу и галантно раскланялся.
- Леди Лукреция графиня Бертрам, вдова лорда Бертрам.
- О, надеюсь, ваша утрата...
- Пустяки, сударь. Мой муж геройски погиб больше пяти лет назад, и рана в моем сердце постепенно затянулась. Тем более он был старше меня на двадцать лет.
- Прошу прощения, миледи. А как вы находите Версаль?
- Я живу во Франции уже несколько лет и не перестаю восхищаться великолепием двора и чудесами версальской жизни.
- О, как вы правы - в нашей жизни столько чудес... - Месье Шарль воздел глаза к небу и снова улыбнулся.
- Ах, сударь, я только что поняла, кто вы. Ведь это вам почтеннейшая публика должна быть благодарна за доступ в сад Тюильри и за ту удивительную скорость, с которой был выстроен Версаль... Я вспомнила, именно вы курировали строительные работы... Не могу не выразить вам своего восхищения, - молодая женщина одарила секретаря Академии восторженным взглядом и благосклонной улыбкой, в глубине которой мелькнуло нечто, что заставило господина Перро повнимательней всмотреться в необычайно привлекательное лицо своей случайной знакомой.
- Вы преувеличиваете мои заслуги, миледи. Признаться, я всегда мечтал прославиться не как ученый и строитель, а как литератор.
- Мне кажется, - тут леди Бертрам сделала очаровательную гримаску, - литераторов в Париже и так достаточно, а вот умных и деятельных людей, способствующих прогрессу, весьма не хватает...
Миледи сумела польстить секретарю, и он благодарно поклонился ей.
- Ну если под прогрессом понимать чересчур оживленное движение карет по парижским улицам и увеличившуюся возможность постоянно менять белье, избавляющую цвет нашего общества от «несносной» необходимости то и дело мыться... Впрочем, я всегда ратовал за прогресс.
Миледи рассмеялась.
- О, не будьте слишком строги к нашим привычкам. Хотя мысль о посещении бани приводит и меня в содрогание. Я предпочитаю принимать ванны.
- А разве вы не знаете? Наши медики доказали, что вода является источником всех болезней!
- Мне кажется, что в Париже источником всех болезней является любовь.
- Теперь пришла очередь рассмеяться месье Перро.
- Должен вам признаться, что я ведь собираю сказки. Вы любите чудесные истории?
- О, конечно. Жаль, что слушать их мне случалось лишь в детстве. А сейчас мне приходится развлекаться сплетнями - но в них слишком мало поучительного и совсем нет волшебства.
- Как, разве страшные слухи о черных мессах и принесенных в жертву младенцах, которые потрясли двор, не достаточно интересны для вас? Представляете, во дворе колдуньи Вуазьен нашли останки двух с половиной тысяч младенцев и человеческих эмбрионов!
Молодая женщина не успела ответить, как дверь в кабинет открылась, и из нее вышел высокий, изысканно одетый мужчина лет сорока с умным, несколько хищным лицом.
- Это Ла Рейни, - шепнул месье Перро, наклонившись к леди Бертрам и почти касаясь ее кудрями великолепного придворного парика. - Начальник полиции и, кстати, следователь по делу отравителей.
Ла Рейни заметил молодую женщину и хотел было ее поприветствовать, но, натолкнувшись на ее предупреждающий взгляд, сделал вид, что они незнакомы, и равнодушно прошел дальше.
- Да? Неужели? Остается только выразить восхищение тем, с каким умом и грацией он провел дело, в котором были, как говорят, замешаны сам герцог Люксембургский, сестра короля и сама госпожа... - графиня не договорила и лукаво взглянула на Перро. - Говорят они тоже были колдунами и участвовали в оргиях и черной мессе.
- О, молчите, молчите, сударыня, об этом не говорят в приемной ее друга, - в притворном испуге воскликнул Перро и театрально взмахнул рукой. - Хотя я сам полагаю, о чем и писал, и неоднократно говорил монсеньору, что право на создание в этом мире принадлежит только Богу. Лишь право производить было передано второстепенным агентам, второстепенным причинам и всему тому, что обычно называется Природой. Посему нужно презирать демонов, как презирают палачей, и лишь перед Богом надо трепетать. Отсюда следует, что настоящие колдуны так же редки, как распространены выдуманные.
- А я полагаю, что во всем следует полагаться только на себя - по-моему, ни тех, ни других просто не существует!
Господин Перро с сожалением посмотрел на свою собеседницу.
- О, если бы вы знали, миледи, как глубоко вы заблуждаетесь, - произнес он, и в голосе его мелькнули нотки сострадания.
- Господин министр ожидает вас, миледи! - произнес сухощавый секретарь в простом кафтане полосатого дрогета и коротком пудреном парике, склоняя голову в полупоклоне. - Прошу вас!
Лакей распахнул высокие позолоченные двери и впустил в кабинет высокую даму в элегантном наряде цвета весенней травы.
Она уже не в первый раз была в этом кабинете, чьи стены украшали планы отстроенных крепостей, карты проложенных шоссейных дорог, соединивших Париж с отдаленными провинциями, чертежи новых ткацких станков и гравюры, изображавшие виды Версаля. В простенке между двух высоких венецианских окон в резной позолоченной раме висел портрет Его Величества короля Франции Людовика XIV, представляющий собой список недавно созданного, но уже прославленного полотна кисти Риго, на котором Людовик XIV был изображен в полный рост в военном костюме. Широкий воздушный шарф опоясывал бедра короля, трепеща на ветру и вызывая почти физически ощутимый контраст с холодным металлом доспехов и создавая у зрителей иллюзию живой энергичности, исходящей от монарха. Невольно чудилось, что тот самый ветер, который играл шелковой тканью, сейчас ворвется в кабинет и сметет с министерского стола кипы бумаг и чертежей. В целом казалось, что Его Величество сам присутствует в кабинете своего министра, отчего слова и деяния Кольбера обретали дополнительный смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Но даже солнце может надоесть, посему господин и решился первым нарушить тягостное молчание.
- Сударыня, позвольте нарушить всевозможные условности и представиться вам. Судя по всему, наш Юпитер не в духе, и меня пугает мысль провести еще час под этими сводами в полном молчании, особенно в присутствии столь изящной дамы.
- О, какие только жертвы не принудит нас принести скука, - ответила дама с холодными глазами, на безупречно красивом лице которой не отражалось никаких чувств, и улыбнулась.
- Так позвольте же представиться - председатель Французской академии Шарль Перро. - Господин снял шляпу и галантно раскланялся.
- Леди Лукреция графиня Бертрам, вдова лорда Бертрам.
- О, надеюсь, ваша утрата...
- Пустяки, сударь. Мой муж геройски погиб больше пяти лет назад, и рана в моем сердце постепенно затянулась. Тем более он был старше меня на двадцать лет.
- Прошу прощения, миледи. А как вы находите Версаль?
- Я живу во Франции уже несколько лет и не перестаю восхищаться великолепием двора и чудесами версальской жизни.
- О, как вы правы - в нашей жизни столько чудес... - Месье Шарль воздел глаза к небу и снова улыбнулся.
- Ах, сударь, я только что поняла, кто вы. Ведь это вам почтеннейшая публика должна быть благодарна за доступ в сад Тюильри и за ту удивительную скорость, с которой был выстроен Версаль... Я вспомнила, именно вы курировали строительные работы... Не могу не выразить вам своего восхищения, - молодая женщина одарила секретаря Академии восторженным взглядом и благосклонной улыбкой, в глубине которой мелькнуло нечто, что заставило господина Перро повнимательней всмотреться в необычайно привлекательное лицо своей случайной знакомой.
- Вы преувеличиваете мои заслуги, миледи. Признаться, я всегда мечтал прославиться не как ученый и строитель, а как литератор.
- Мне кажется, - тут леди Бертрам сделала очаровательную гримаску, - литераторов в Париже и так достаточно, а вот умных и деятельных людей, способствующих прогрессу, весьма не хватает...
Миледи сумела польстить секретарю, и он благодарно поклонился ей.
- Ну если под прогрессом понимать чересчур оживленное движение карет по парижским улицам и увеличившуюся возможность постоянно менять белье, избавляющую цвет нашего общества от «несносной» необходимости то и дело мыться... Впрочем, я всегда ратовал за прогресс.
Миледи рассмеялась.
- О, не будьте слишком строги к нашим привычкам. Хотя мысль о посещении бани приводит и меня в содрогание. Я предпочитаю принимать ванны.
- А разве вы не знаете? Наши медики доказали, что вода является источником всех болезней!
- Мне кажется, что в Париже источником всех болезней является любовь.
- Теперь пришла очередь рассмеяться месье Перро.
- Должен вам признаться, что я ведь собираю сказки. Вы любите чудесные истории?
- О, конечно. Жаль, что слушать их мне случалось лишь в детстве. А сейчас мне приходится развлекаться сплетнями - но в них слишком мало поучительного и совсем нет волшебства.
- Как, разве страшные слухи о черных мессах и принесенных в жертву младенцах, которые потрясли двор, не достаточно интересны для вас? Представляете, во дворе колдуньи Вуазьен нашли останки двух с половиной тысяч младенцев и человеческих эмбрионов!
Молодая женщина не успела ответить, как дверь в кабинет открылась, и из нее вышел высокий, изысканно одетый мужчина лет сорока с умным, несколько хищным лицом.
- Это Ла Рейни, - шепнул месье Перро, наклонившись к леди Бертрам и почти касаясь ее кудрями великолепного придворного парика. - Начальник полиции и, кстати, следователь по делу отравителей.
Ла Рейни заметил молодую женщину и хотел было ее поприветствовать, но, натолкнувшись на ее предупреждающий взгляд, сделал вид, что они незнакомы, и равнодушно прошел дальше.
- Да? Неужели? Остается только выразить восхищение тем, с каким умом и грацией он провел дело, в котором были, как говорят, замешаны сам герцог Люксембургский, сестра короля и сама госпожа... - графиня не договорила и лукаво взглянула на Перро. - Говорят они тоже были колдунами и участвовали в оргиях и черной мессе.
- О, молчите, молчите, сударыня, об этом не говорят в приемной ее друга, - в притворном испуге воскликнул Перро и театрально взмахнул рукой. - Хотя я сам полагаю, о чем и писал, и неоднократно говорил монсеньору, что право на создание в этом мире принадлежит только Богу. Лишь право производить было передано второстепенным агентам, второстепенным причинам и всему тому, что обычно называется Природой. Посему нужно презирать демонов, как презирают палачей, и лишь перед Богом надо трепетать. Отсюда следует, что настоящие колдуны так же редки, как распространены выдуманные.
- А я полагаю, что во всем следует полагаться только на себя - по-моему, ни тех, ни других просто не существует!
Господин Перро с сожалением посмотрел на свою собеседницу.
- О, если бы вы знали, миледи, как глубоко вы заблуждаетесь, - произнес он, и в голосе его мелькнули нотки сострадания.
- Господин министр ожидает вас, миледи! - произнес сухощавый секретарь в простом кафтане полосатого дрогета и коротком пудреном парике, склоняя голову в полупоклоне. - Прошу вас!
Лакей распахнул высокие позолоченные двери и впустил в кабинет высокую даму в элегантном наряде цвета весенней травы.
Она уже не в первый раз была в этом кабинете, чьи стены украшали планы отстроенных крепостей, карты проложенных шоссейных дорог, соединивших Париж с отдаленными провинциями, чертежи новых ткацких станков и гравюры, изображавшие виды Версаля. В простенке между двух высоких венецианских окон в резной позолоченной раме висел портрет Его Величества короля Франции Людовика XIV, представляющий собой список недавно созданного, но уже прославленного полотна кисти Риго, на котором Людовик XIV был изображен в полный рост в военном костюме. Широкий воздушный шарф опоясывал бедра короля, трепеща на ветру и вызывая почти физически ощутимый контраст с холодным металлом доспехов и создавая у зрителей иллюзию живой энергичности, исходящей от монарха. Невольно чудилось, что тот самый ветер, который играл шелковой тканью, сейчас ворвется в кабинет и сметет с министерского стола кипы бумаг и чертежей. В целом казалось, что Его Величество сам присутствует в кабинете своего министра, отчего слова и деяния Кольбера обретали дополнительный смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102