Но хитрец Абрабанель выбрал сад. Он опасается, что в доме его могут подслушать, имея в виду нас. И второе, самое неприятное, - между собой они разговаривают по-голландски.
- Предусмотрительный человек. Хорошо, что не по-еврейски, - заметила Лукреция. - А голландский я знаю.
Она быстро оглянулась по сторонам. Никто из гостей не обращал на них внимания. Их появление на острове перестало быть главной новостью, и все взоры теперь были устремлены в сторону вновь прибывших мореплавателей. Те, высоченные, белокурые и загорелые, с довольным видом стояли в окружении разодетых женщин и громко рассказывали о своих приключениях, не забывая жадно разглядывать дам голубыми глазами. Не было среди них только их предводителя Ван Дер Фельда, но вскоре появился и он в сопровождении Абрабанеля.
- У меня пропал аппетит, - с усмешкой сказала Лукреция. - Вы, Ришери, оставайтесь здесь и внимательно следите за ними. Как только увидите, что Абрабанель уводит Ван Дер Фельда, сразу направляйтесь в сад и найдите беседку, что находится слева, в конце дорожки. Там я буду вас ждать. Это самое удобное место в саду, к которому нельзя подобраться незамеченным, и я уверена, что Абрабанель облюбовал именно его.
- Я все понял, сударыня. Но будьте осторожнее. Вы уже напугали Абрабанеля один раз, а напуганный торговец - животное весьма опасное.
- Я умею с ними обращаться, Ришери, - успокоила его Лукреция. - Однако я вас немедленно покидаю. Мне еще нужно сделать кое-какие приготовления.
Она не стала вдаваться в подробности и исчезла. Ришери принял участие в пиршестве, не сводя при этом глаз с двух голландцев.
Абрабанель изо всех сил старался казаться беззаботным, словно ничего, кроме долгожданного свидания со старым другом, его не интересовало. Он необычно много шутил, то и дело возносил здравицы, щипал за щечки свою дочку, которая в отличие от отца печально смотрела в тарелку, и вообще веселился, как мушкетер. Однако Ришери отметил, что Абрабанель за все время едва ли действительно сделал хоть пару глотков. Он и не ел ничего. Видимо, впереди его и в самом деле ждал очень серьезный разговор, и он желал подойти к нему с ясной головой.
Ван Дер Фельд, напротив, совсем никак не демонстрировал своих чувств. Он с большим удовольствием пил вино, пробовал каждую перемену, отдавая дань деликатесам губернаторского стола, и с большим любопытством посматривал на хорошенькую дочку своего друга, которая, видимо, совсем скоро должна была превратиться в его законную половину. Судя по всему, Ван Дер Фельд против такой супруги не возражал.
Особый шарм спектаклю придавал губернатор. С тех пор как в его жизнь проник голландский пройдоха, Джексон заметно изменился. Он был все так же важен и все так же любил наряжаться и по-прежнему продолжал устраивать приемы, но в глазах его появился неприятный лихорадочный блеск, как у человека, который знает, что смертельно болен, но не желает показывать это окружающим. Ришери не нравился этот взгляд. Он хорошо представлял себе, на что способны загнанные в угол люди. Наверняка в глубине души Джексон и днем и ночью размышлял, как ему избавиться от банкира, и хотя сделать это было не так уж просто, Абрабанель все же играл чересчур азартно. По мнению Ришери, иметь врагов, подобных губернатору острова и мадам Аделаиде, было слишком рискованно. Мадам Ванбъерскен как-то намекнула ему, что ей известно, как столкнуть лбами купца и губернатора, и Ришери был уверен, что она не приминет это сделать, как только в этом возникнет нужда.
Скорее всего, Абрабанель тоже учитывал такую возможность, но пока все его помыслы были сосредоточены на предстоящей беседе, хотя он и пытался убедить всех, и мадам Аделаиду в первую очередь, что сегодняшний вечер - вечер торжества и никакие дела не могут его сегодня отвлечь от столь радостного события.
Вскоре ужин подошел к концу. Заметив, что Абрабанель и его друг поднялись со своих мест и пробираются к выходу в сад, Ришери, опередив их, поспешил туда, где ожидала его Аделаида.
Однако, добравшись до беседки, увитой ядовито-желтыми цветами, Ришери не нашел никого, кроме безобразной негритянки. Голову ее украшал немыслимый тюрбан из пестрого тряпья, а огромные груди и выпирающий живот не могло скрыть даже бесформенное старое платье. Рабыня подбирала с земли упавшие плоды апельсиновых деревьев и складывала их в большую круглую корзину. Ее черное как смоль одуловатое лицо не выражало ни единой мысли, движения были ленивыми и неловкими, а при каждом наклоне толстуха громко кряхтела и бормотала что-то заплетающимся языком. Ришери равнодушно скользнул по ней взглядом и отвернулся, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, куда могла запропаститься мадам Аделаида.
Услышав за спиной булькающий смех негритянки, Ришери в досаде обернулся и застыл от удивления. Рабыня, уперев руки в жирные бедра и выпятив живот, в упор смотрела на него и скалилась в наглой ухмылке. Но капитана поразило не это. У негритянки были глаза пронзительного зеленого цвета, и Ришери мог поклясться, что видел эти глаза раньше!
- Ну что вы таращитесь, Франсуа, будто увидели короля без штанов? - не слишком внятно произнесла странная негритянка.
Шевалье промычал что-то нечленораздельное.
- Не видите, что это я жду вас:
Вблизи загадочного грота,
где сладко дышится любви... -
прошепелявила уродина и хихикнула. - Пришлось наложить на лицо смесь жира и сажи, которой мажутся на театре, изображая мавров. Белые хозяева не обращают внимания на рабов. Однако времени на удивление у нас нет. Они идут?
Ришери молча кивнул. Он все еще не мог придти в себя от такого необыкновенного превращения.
- Тогда уходите скорее! - промямлила Лукреция. Во рту у нее перекатывалось что-то круглое. Наверное, она спрятала за щеки пару фиников. - Немедленно! Вон туда!
Она нетерпеливо подтолкнула капитана в спину, и он скрылся в глубине сада. Лукреция убедилась, что шевалье исчез, и вернулась к своему занятию - апельсинов нападало много.
Когда на дорожке появились друзья-голландцы, «негритянка» продолжала лениво складывать в корзину падальцы и даже не обернулась на белых. Зато она полностью обратилась в слух.
- Вот это место, дорогой Ван Дер Фельд! - радушно объявил Абрабанель, потирая руки. - Тут нам никто не помешает. Разве что эта черная образина... Интересно, кто послал ее сюда? Эй, милая, слышишь? Пошла вон отсюда! Ты нам мешаешь! Черт возьми, она или глухая, или не понимает ни слова...
- Брось! - флегматично сказал Ван Дер Фельд, затягиваясь во все легкие, чтобы табак в его трубке как следует занялся. - Бог с ней! Все равно эти несчастные ничего в делах белых не понимают. Они способны только на самые примитивные поступки. Видишь, она собирает плоды, и это ей в радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102