Закоренелые бандиты оторопели. На их глазах сам квартирмейстер Черного Пастора получил пощечину, и от кого - от захваченной в плен бабенки, которой следовало бы в ногах валяться, выпрашивая пощады, чтобы ее не пустили по кругу! Они недоуменно молчали.
Черный Билл оказался куда сообразительнее.
- Ага! Вон оно что! - заорал он. - Вы с джентльменом не поделили эту маленькую шлюшку, Дик! И ты остался на бобах! Но разве я не учил вас, что все зло на земле происходит от баб и это паскудное племя нужно сразу выбрасывать за борт? Разве я не говорил этого? Говорил, но ты не слушал! И теперь пожинаешь плоды! Тебе придется сильно постараться, чтобы убедить нас всех, что ты по-прежнему достоин быть нашим квартирмейстером! Верно, джентльмены?
Пираты грозно загудели. Предложение капитана им понравилось. Может быть, мысленно кто-то из них уже примерял на себя почетную должность хранителя общей добычи. Момент был очень щекотливый, но Дик вышел из него с блеском.
Он медленно повернулся к молодой женщине и, глядя ей в глаза, сказал с непонятной улыбкой - так тихо, чтобы никто на палубе не слышал этих слов:
- Ты воистину мой злой гений, Лукреция! Из-за тебя я разорил мать, опозорил свое имя и лишился родины, из-за тебя я превратился в подонка и скитаюсь по морям. Но ты нашла меня и здесь. Я хотел спасти тебя, но ты сама все испортила. Исправить уже ничего невозможно, ты станешь такой же общей добычей, как и все на этом корабле. У меня есть только один выход. И я буду молиться за тебя - это все, что я могу теперь для тебя сделать.
Но Лукреция, будто не слыша его, смотрела в этот момент в другую сторону - туда, где, несокрушимой скалой стоял лорд Уильям Бертрам.
- Ты должен спасти этого человека! - вдруг сказала Лукреция. - Роджер, ты же не настолько низко пал, чтобы убить его!
- О, дорогая, ты научилась состраданию! - злобно огрызнулся Роджер в ответ. - Он кончит свою жизнь на рее! Но у тебя еще будет время для покаяния - это я обещаю.
Он повернулся и зашагал в ту сторону, где стоял Черный Пастор. Они тихо обменялись несколькими фразами. Кажется, на этот раз капитан был удовлетворен. Он тряхнул своей страшной головой и прорычал:
- Спокойно, ребята! Наш Красавчик Дик остается с нами! Он говорит, что мы его не так поняли, и просит позволить ему стать орудием Провидения! Он придумал для нас славное и поучительное зрелище! Шлюпку на воду, ребята! Слушай команду нашего Дика Шутника! Нашего Веселого Роджера!
Порыв справедливого негодования иссяк у Лукреции так же внезапно, как и возник. На нее снова нашло оцепенение, сквозь которое она слышала когда-то любимый голос, повторяющий ненавистные строки ненавистного гения:
- Таков мой долг. Стереть ее с земли! Я крови проливать ее не стану и кожи не коснусь белей чем снег...
Лукреция почти равнодушно смотрела, как взмывает на грот-рею тело ее мужа, как оно корчится и бьется в конвульсиях.
- Нет больше у меня жены на свете. Какой доселе небывалый час! Как будто в мире страшное затменье, луны и солнца нет, земля во тьме и все колеблется от потрясенья...
Если бы она могла в тот момент полностью осознать весь ужас происходящего, то, вероятней всего, ее рассудок навсегда помутился бы. Но Господь сжалился над ней, накинув на него спасительную пелену отчуждения.
- Смертельная тоска, нельзя глядеть. Не стало правды, пусть и все уходит...
Вот и ее саму хватают чьи-то грубые руки и швыряют в лодку, вот она уже болтается на зеленых волнах, без весел, без еды, без надежды.
- Все пройдено, я у конечной цели. Зачем вы в страхе пятитесь назад?
Корабль ложился на другой галс, и черная израненная громада медленно удалялась от брошенной шлюпки. На грот-мачте больше не развевался английский стяг, не было вымпела и на бизань-мачте.
А она, глядя невидящими глазами на человека, оставшегося на палубе в таком же одиночестве, прошептала ему в ответ:
- Когда-нибудь, когда нас в день расплаты введут на суд, один лишь этот взгляд меня низринет с неба в дым и пламя...
Женщина обхватила голову руками и дико расхохоталась. Потом она поднялась, с трудом удерживаясь прямо в раскачивающейся шлюпке, и, откинув со лба спутанные волосы, закричала:
- Я вернусь, Роджер, слышишь, я вернусь за тобой!
Неподалеку догорала брошенная пиратами шхуна.
- Вы не слушаете меня, мадам Аделаида! - донесся до нее приятный голос капитана Ришери.
Он уже несколько минут с любопытством посматривал на нее. Кажется, она слишком увлеклась воспоминаниями. Нужно быть осторожнее. Мужчины не должны видеть ее слабостей, пока она сама этого не захочет. Лукреция улыбнулась.
- Действительно забавный обычай! - сказала она, кивая в сторону развлекающихся моряков. - Однако не слишком ли крепко он колотит их своим деревянным мечом?
- Им это только на пользу! - посмеиваясь, сказал Ришери. - Трудно быть неофитом!
- А вам никогда не приходило в голову, капитан, что мы все в этом мире неофиты? - спросила Лукреция насмешливо. - И в этом качестве проходим всю жизнь, принимая от Фортуны крещение за крещением?
Ришери засмеялся.
- Вы необыкновенно умная женщина! - произнес он. - Я вами восхищаюсь.
Однажды поутру Лукрецию отвлек от ее утреннего ритуала боцманский свисток. Она дернула за шелковый шнурок, и вскоре из соседней каюты, которую в неравных частях делили багаж миледи и ее служанка, появилась Берта.
- Узнай, что там происходит, и доложи мне, да поживей!
Берта кивнула и, оправив фартук, не спеша удалилась.
Не прошло и получаса, как степенная матрона спустилась вниз по трапу и доложила:
- Там одного матроса давеча поймали на воровстве у своих же товарищей. Капитан вчера после ужина приговорил его к порке. Боцман сзывает всю команду на верхнюю палубу.
- Ну что ж, я столько об этом слышала, но ни разу не видела. Должно быть, это поучительное зрелище, благотворно действующее на дисциплину этой банды. - Лукреция откинула с плеч волосы и отвернулась от зеркала. - Подай мне вон тот шелковый плащ с капюшоном и полумаску. Я выйду.
Когда графиня вышла на палубу, на ней уже собралась вся команда, выстроенная офицерами в шеренгу вдоль бортов.
На шканцах установили деревянную скамью, на которую двое старших матросов укладывали провинившегося - обнаженного по пояс парня лет двадцати пяти, у которого были крепко связаны запястья и лодыжки.
- Сударыня, вы уверены, что хотите присутствовать при этом зрелище? Поверьте, муки этого несчастного будут ужасны, - Ришери подошел сзади и коснулся плеча графини.
- Ну, вы же сами обрекли его на них, шевалье! - миледи обернулась и посмотрела ему в глаза сквозь прорези полумаски.
- Увы, мой долг - поддерживать дисциплину на судне, а воровство - это преступление, которое в любом случае не может остаться безнаказанным. Если приговор не вынесу я, беднягу ждет самосуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102