Громко захлопнулась дверь, и хрустнул мелкий гравий под подошвами ботинок. Затем высокая фигура Мартина Хуанито Гато де Розы загородила Симбалу свет, а через мгновение он почувствовал у виска холодное прикосновение дула “Магнума”.
— Ты, засохший кусок дерьма, — обратился к нему Кубинец. Он говорил по-английски с едва заметным акцентом, глотая буквы. — Мне бы следовало превратить в кашу твои куриные мозги, но я питаю слишком большое уважение к интерьеру этого автомобиля.
— Потише, приятель, — отозвался Симбал. Он благоразумно не шевелил головой, не желая проверять крепость нервов Кубинца. — Давай потолкуем по душам...
— Мне не о чем толковать с тобой, козел.
— ... и сбавим обороты.
— У тебя хватило наглости, уф, явиться сюда и совать ног в мои дела.
— Я даже и представления не имею, о каких делах ты говоришь.
Ствол “Магнума” еще сильнее надавил ему в висок. Симбал чувствовал мускусный аромат одеколона, к которому примешивался запах пота. Неужели Кубинец чего-то боится? — подумал он. — Или кого-то? Может быть, меня?
— Ты думаешь, что можешь испугать меня? Мать твою...
— Смею тебя заверить, Мартин, моя мама была весьма почтенной и благонравной леди. Единственная шлюха, которую я знаю, это твоя сестра.
Кубинец рывком распахнул низенькую дверцу “Корветты”. — А ну-ка, вылазь из машины, — глухо прорычал он.
Симбал послушно вылез.
— Что ты собираешься делать? — осведомился он. — Пристрелить меня на глазах свидетелей, проезжающих мимо каждые десять секунд? Знаешь, мы можем обмениваться любезностями до завтрашнего утра, если ты, конечно, этого хочешь. Что касается меня, то я могу найти себе занятие поважнее.
— Ага, например, таскать огурцы с моей грядки.
— Мако в твоем полном распоряжении, дружище. — Симбал поднял руки. — Черт побери, ведь я мог просто взять и подойти к тебе там, в “Ла Тукане”. Я не сделал этого только потому, что знал, что испорчу все.
— Что — все?
— Перестань, Мартин. Я говорю о серьезной каше, которую заваривают Мако и Эдди.
Карие глаза Кубинца мгновенно превратились в узенькие щелочки.
— Что, черт побери, тебе об этом известно? И какого хрена ты здесь делаешь?
— Меня прислало сюда Куорри. — Симбал решил, что нет пока нужды упоминать УБРН. — В прошлом месяце в Чайнатауне произошел большой переполох, где не обошлось без участия дицуй. Прикончили их главаря, Алана Тюна. Кто это сделал, выяснить не удалось. Теперь дальше. Одна из ищеек УБРН по имени Питер Каррен разлетается на мелкие кусочки в собственной машине в Парагвае, и, заметь, представители местной нацистской фауны тут совершенно ни при чем. Опять работа дицуй . Я прямо-таки сгораю от любопытства. Мой босс тоже. Объявляется большая охота. И вот я оказываюсь здесь.
— Почему именно здесь?
— Послушай, давай отправимся в какое-нибудь приятное, тихое местечко и обсудим там все, как взрослые мужчины, за стаканом старого доброго виски.
Кубинец вновь поднял “Магнум”, так что черное отверстие оказалось прямо перед глазами Симбала.
— Почему ты здесь? — повторил он. Тони вздохнул.
— Потому что именно здесь сейчас находится Эдвард Мартин Беннетт. Разве не так?
* * *
Кубинец привел Симбала в маленькое заведение на Кей Бискэйн, из окон которого открывался замечательный вид на центральную часть Майами. Впрочем, замечательным его счел бы, пожалуй, лишь человек, получающий удовольствие от созерцания гнилых плодов, выросших из семян, изначально зараженных вирусом жадности. В изобилии, разрушая всякое представление о здравом смысле и искусстве градостроения, здесь высились башни из гранита, мрамора и дымчатого стекла. Бесчисленные отели воздвигались поражающими воображение темпами в течение нескольких лет золотой лихорадки, пока наконец вопрос о легализации в Майами игорного бизнеса не был окончательно решен отрицательно. Теперь в их недрах царила зловещая для владельцев тишина, и они стояли почти пустые, похожие на людей, состарившихся, едва выйдя из младенчества.
Однако тени, отбрасываемые этими надменными, но жалкими в своей никчемности созданиями, не могли погасить яркого блеска голубого залива, по которому с низким и назойливым рокотом носились, точно водомерки, катера и моторные лодки.
Кубинец заказал ром и кока-колу. Усевшись за столик, он промолвил:
— Честное слово, я думаю, они окончательно спятили, если решили внести изменения в это великое американское изобретение.
— О чем это ты?
— Да о кока-коле, дружище. — Кубинец посмотрел на Симбала как на круглого идиота. — Она же стала атрибутом, символом Америки. Что, не так? Скажи, на кой хрен им понадобилось портить ее, делать из нее черт знает что, а? Теперь под каким названием ее ни покупай, все одно — вкус не тот. Зачем же тогда, спрашивается, существуют символы и традиции, если не беречь их?
Симбал рассудительно решил воздержаться от комментариев и пригубил свою водку с тоником.
— Понимаешь, Мартин, когда дело доходит до убийства, я обычно становлюсь немного нервным, — заметил он.
Из-за яркого солнца и нестерпимо ярких бликов на глади залива они оба сидели в темных очках. С точки зрения Симбала, вести переговоры с человеком, не видя его глаз, было нелегко, но все же гораздо проще, чем под дулом “Магнума”. Он уже успел мысленно поблагодарить небо за достигнутый прогресс.
— В нашей работе убийства происходят каждый день, так что, уф-ф, перестань пудрить мне мозги.
— Однако не всегда их следы ведут в АНОГ, — возразил Симбал. — Когда парень из одного агентства пришивает парня из другого агентства, я не могу спокойно сидеть на месте. — Симбал наклонился вперед. — Видишь ли, в чем дело, Мартин, смерть Каррена немного разозлила меня.
— Тогда сходи на улицу и поиграй в футбол урной, авось успокоишься.
— Я уже пробовал заняться этим с твоей сестрой. Лицо Кубинца побагровело.
— Ты, вонючее дерьмо. Мне надо было врезать тебе по морде, пока была такая возможность.
— Может, и надо было, однако свою возможность ты уже упустил. Так что давай больше не будем к этому возвращаться. Я думаю, настало время поговорить о деле. Кстати, не думаю, что моя смерть пошла бы тебе на пользу. Я больше не работаю на УБРН. Куорри всерьез взялась за дицуй. Я всего лишь одна из бешеных собак, которую спустили с привязи. И, уверяю тебя, там, откуда я пришел, таких более чем достаточно. Мой шеф подотчетен только одному человеку, и этот человек — президент Соединенных Штатов. Куорри располагает возможностями и полномочиями, какие АНОГ даже и не снились. Мне кажется, тебе не стоит особенно бушевать, имея дело со мной. Тем более что мы вполне можем поладить.
Кубинец ответил не сразу. Он подождал, пока официант усадит новых посетителей за столик.
— В таком случае, расскажи мне все поподробнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182