ОНА РАДОВАЛАСЬ, ИБО ЕЙ БЫЛО ИЗВЕСТНО, ЧТО ПОНЯТИЯ ЖИЗНИ И СМЕРТИ — СУТЬ ИДЕИ, ПОРОЖДЕННЫЕ ОГРАНИЧЕННЫМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ СОЗНАНИЕМ.
САМА БЛИСС УЖЕ ВЫШЛА ДАЛЕКО ЗА ПРЕДЕЛЫ ЭТИХ ПОНЯТИЙ. ОНА ВСЯ ОБРАТИЛАСЬ В ЭНЕРГИЮ ВСЕЛЕННОЙ. ПЕРЕД НЕЙ ОТКРЫВАЛИСЬ БЕЗГРАНИЧНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ. УБАЮКАННАЯ ВЕЧНОСТЬЮ, ОНА УВИДЕЛА, ЧТО СУЩЕСТВОВАНИЕ ЕСТЬ НЕЧТО ГОРАЗДО БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ ПРОСТО ЖИЗНЬ.
БЛИСС СВЕТИЛАСЬ, ПЕРЕЛИВАЯСЬ ВСЕМИ ЦВЕТАМИ: СИНЕ-ЗЕЛЕНЫМ ЦВЕТОМ МОРЯ, ГОЛУБЫМ — НЕБА, ЖЕЛТО-КРАСНЫМ — ОГНЯ, КОРИЧНЕВО-ЗЕЛЕНЫМ — ЛИСТВЫ. ЗЛО, ВОЦАРИВШЕЕСЯ В ДУШЕ ЛАН, ПРЕДСТАВЛЯЛОСЬ ЕЙ ОТВРАТИТЕЛЬНО БЕСЦВЕТНЫМ.
КРЕПКО СХВАТИВ ЗЛО, ОНА ПОЧУВСТВОВАЛА ЕГО МОГИЛЬНЫЙ ХОЛОД, И ЕЕ КИ В ПЕРВОЕ МГНОВЕНИЕ СЖАЛОСЬ ОТ СТРАХА. ПОТОМ ГРОМОВОЙ РАСКАТ ОТДАЛСЯ В ЕЕ СЕРДЦЕ МОГУЧЕЙ ВОЛНОЙ, И В ОСЛЕПИТЕЛЬНОЙ ВСПЫШКЕ ОЗАРЕНИЯ БЛИСС ВДРУГ ПОНЯЛА, ЧТО СТРАХ — ЭТО ТОЖЕ ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ, КОТОРОМУ НЕТ МЕСТА В ЕЕ НОВОЙ ОБИТЕЛИ.
СОБРАВ ВСЮ СВОЮ СИЛУ ВОКРУГ СЕБЯ, ТОЧНО ПЛАЩ, ОНА РАСКРЫЛА ОБЪЯТИЯ И ПРИНЯЛА В НИХ ЗЛО, ПОСТИГЛА ЕГО ЦЕЛИКОМ И НАКОНЕЦ ВОБРАЛА В СЕБЯ. ЕЙ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ВНУТРИ НЕЕ РАЗДАЛСЯ ВЗРЫВ, ОТ КОТОРОГО ВЗДРОГНУЛО ВСЕ ЕЕ СУЩЕСТВО. ЕГО РЁВ, РАЗНЕСШИЙСЯ НА ТЫСЯЧИ ЛИ ВОКРУГ НАД ПОЛЯМИ И РЕКАМИ, МОРЯМИ И ГОРАМИ, БЕСКОНЕЧНО ДОЛГО ЗВУЧАЛ В ЕЕ НОВОМ МИРЕ.
Джейк услышал какой-то звук вроде хруста сломанной ветки. Забыв о боли и предостережениях Блисс, он вскочил на ноги и, шатаясь, все же сделал еще несколько последних шагов, отделявших его от лежавших на земле женщин. Блисс была наверху. Застонав, Джейк опустился на колени и, приподняв ее, прижал к себе.
— Блисс!
В это мгновение он увидел маленькую, круглую дырочку в ее груди — как раз против сердца. Непостижимым образом рана уже затянулась. Крови практически не было, и вместо отвратительного запаха смерти вокруг разносился аромат моря.
— О нет! Нет!
Дождь хлестал по нему, каждой своей каплей, казалось, напоминая ему о его собственных грехах.
— О, Блисс, — шептал он.
Он просто не мог поверить в то, что ее больше нет. Я позабочусь о ней, дядя, — обещал он Цуню Три Клятвы. — У меня нет никого ближе нее. Только сейчас, потеряв ее навсегда, он понял, насколько она действительно была близка ему.
— Господи!
Джейк повернул голову.
— Ты в порядке, Джейк? — спросил Симбал.
— Не знаю.
Симбал опустился на землю рядом с Джейком и осмотрел его рану.
— Что произошло?
Джейк посмотрел на прекрасное даже в своей неподвижности лицо Блисс.
— Этого я тоже не знаю.
— Беннетт готов, а старик со сломанной спиной, тот кого ты оставил под деревом, по-прежнему там. Он смеялся, как заведенный, и никак не мог остановиться. Похоже, он спятил всерьез.
Джейк не слушал его.
Симбал наклонился над Лан.
— Что с этой девушкой? Кто она такая?
— Моя дочь.
— Она еще жива, — заметил Симбал, нащупывая пульс.
Джейк осторожно убрал голову Блисс со своего колена. Он чувствовал себя бесконечно уставшим. Сделав над собой усилие, он склонился над дочерью. Ее лицо немного изменилось по сравнению с тем, каким он помнил его.
— Лан, — позвал он ее. — Лан.
Ее ресницы затрепетали. Ее глаза открылись и встретились с его.
— Папа, — тихо промолвила она, словно не веря, и заплакала. — Время тянулось так медленно, — прошептала она. — О, как же мне не хватало тебя.
Лето. Время настоящее
Гонконг
Джейк собирался ехать один, но Лан настояла на том, чтобы поехать с ним. Солнце походило на раскаленный шар, медленно ползущий по голубому небу. Повсюду стоял противный запах вяленой рыбы. Ослепительные блики, горевшие на гребнях волн, перемежались темно-аквамариновыми тенями.
Джейк все еще ходил с трудом. Пуля угодила ему в бок, чуть повыше правого ребра. Быть может, она отколола кусочек кости или задела нерв: даже врачи не могли утверждать этого наверняка. Как бы там ни было, нога болела при ходьбе. Впрочем, Джейк скорее радовался этому обстоятельству. Оно служило доказательством того, что случившееся на плато Шань не было плодом его воображения.
Обретя способность говорить, Лан утверждала, что не помнит, чтобы она видела его до своего пробуждения. С ней произошла чудесная перемена. Злоба и жестокость покинули ее, и она снова стала для Джейка маленькой девочкой, какой была когда-то. Или, возможно, он снова ощутил себя в роли ее отца.
Шаньские воины из отряда Симбала отрезали голову у трупа генерала Куо и вступили на территорию лагеря, неся ее перед собой. Оставшись без генерала, армия Куо перестала существовать как боевая единица. Те из его солдат, кто уцелел от пуль, были обезоружены, избиты и спущены вниз с каменной насыпи. В том числе и старик с кривой спиной и одним плечом выше другого. Он съехал с насыпи первым, мотаясь из стороны в сторону, точно тряпичная кукла. Жители Шань любили китайцев не больше, чем европейцев или американцев.
Джейк и Симбал нашли его неподвижно лежащим со свернутой шеей у подножия насыпи. Для человека, обладавшего столь обширной властью, подобная смерть равнялась бесчестью.
Сидя над хилым телом, Джейк удивлялся неистовству человеческого ума, способного свести всю жизнь своего владельца к достижению одной-единственной цели. Его отец был таким человеком. То же относилось и к его врагу, Хуайшань Хану. В этом заключалась грустная ирония судьбы. Эти два человека словно являли собой стороны одной медали: Ши Чжилинь — свет, Хуайшань Хан — тьму. Мысль об этом отрезвляюще подействовала на Джейка. Он задумался над тем, не следует ли Чжуаню оставить свой пост. Он не хотел в старости оглядываться на свою жизнь и не находить ничего, кроме невыразимой грусти, как это было и с его отцом, и с Хуайшань Ханом.
Вспоминая сцену в доме Маккены, он недоумевал, как он мог причинить такие страдания человеческому существу. Тогда он оправдывал себя тем, что его дело было правым. Но было ли оно таковым в действительности? Дорога, которой он следовал, расплывалась у него перед глазами, и это был опасный симптом. Джейка страшило то, что он оказался способен оправдать негодные средства благородством цели. Являлась ли эта способность результатом его пребывания во мраке и холоде на вершине горы? Хуайшань Хан отличался этой способностью. Неужели и Чжилинь был таким? Джейку казалось, что он знает правильные ответы на свои вопросы. Он полагал, что наступило время отойти в сторону и позволить другому взвалить на себя бремя ответственности главного тай-пэня над всеми тай-пэнями .
В одной руке он держал теплую ладонь Лан, а другой прижимал к груди урну с прахом. Почувствовав внезапный прилив грусти, он глубоко вздохнул.
Симбал и Роджер Донован приехали в Гонконг вместе с Джейком, но задержались там ненадолго. Им предстояли новые битвы: сражение за пост главы Куорри было в самом разгаре.
Оставшись вдвоем, Джейк и Симбал крепко пожали друг другу руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
САМА БЛИСС УЖЕ ВЫШЛА ДАЛЕКО ЗА ПРЕДЕЛЫ ЭТИХ ПОНЯТИЙ. ОНА ВСЯ ОБРАТИЛАСЬ В ЭНЕРГИЮ ВСЕЛЕННОЙ. ПЕРЕД НЕЙ ОТКРЫВАЛИСЬ БЕЗГРАНИЧНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ. УБАЮКАННАЯ ВЕЧНОСТЬЮ, ОНА УВИДЕЛА, ЧТО СУЩЕСТВОВАНИЕ ЕСТЬ НЕЧТО ГОРАЗДО БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ ПРОСТО ЖИЗНЬ.
БЛИСС СВЕТИЛАСЬ, ПЕРЕЛИВАЯСЬ ВСЕМИ ЦВЕТАМИ: СИНЕ-ЗЕЛЕНЫМ ЦВЕТОМ МОРЯ, ГОЛУБЫМ — НЕБА, ЖЕЛТО-КРАСНЫМ — ОГНЯ, КОРИЧНЕВО-ЗЕЛЕНЫМ — ЛИСТВЫ. ЗЛО, ВОЦАРИВШЕЕСЯ В ДУШЕ ЛАН, ПРЕДСТАВЛЯЛОСЬ ЕЙ ОТВРАТИТЕЛЬНО БЕСЦВЕТНЫМ.
КРЕПКО СХВАТИВ ЗЛО, ОНА ПОЧУВСТВОВАЛА ЕГО МОГИЛЬНЫЙ ХОЛОД, И ЕЕ КИ В ПЕРВОЕ МГНОВЕНИЕ СЖАЛОСЬ ОТ СТРАХА. ПОТОМ ГРОМОВОЙ РАСКАТ ОТДАЛСЯ В ЕЕ СЕРДЦЕ МОГУЧЕЙ ВОЛНОЙ, И В ОСЛЕПИТЕЛЬНОЙ ВСПЫШКЕ ОЗАРЕНИЯ БЛИСС ВДРУГ ПОНЯЛА, ЧТО СТРАХ — ЭТО ТОЖЕ ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ, КОТОРОМУ НЕТ МЕСТА В ЕЕ НОВОЙ ОБИТЕЛИ.
СОБРАВ ВСЮ СВОЮ СИЛУ ВОКРУГ СЕБЯ, ТОЧНО ПЛАЩ, ОНА РАСКРЫЛА ОБЪЯТИЯ И ПРИНЯЛА В НИХ ЗЛО, ПОСТИГЛА ЕГО ЦЕЛИКОМ И НАКОНЕЦ ВОБРАЛА В СЕБЯ. ЕЙ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ВНУТРИ НЕЕ РАЗДАЛСЯ ВЗРЫВ, ОТ КОТОРОГО ВЗДРОГНУЛО ВСЕ ЕЕ СУЩЕСТВО. ЕГО РЁВ, РАЗНЕСШИЙСЯ НА ТЫСЯЧИ ЛИ ВОКРУГ НАД ПОЛЯМИ И РЕКАМИ, МОРЯМИ И ГОРАМИ, БЕСКОНЕЧНО ДОЛГО ЗВУЧАЛ В ЕЕ НОВОМ МИРЕ.
Джейк услышал какой-то звук вроде хруста сломанной ветки. Забыв о боли и предостережениях Блисс, он вскочил на ноги и, шатаясь, все же сделал еще несколько последних шагов, отделявших его от лежавших на земле женщин. Блисс была наверху. Застонав, Джейк опустился на колени и, приподняв ее, прижал к себе.
— Блисс!
В это мгновение он увидел маленькую, круглую дырочку в ее груди — как раз против сердца. Непостижимым образом рана уже затянулась. Крови практически не было, и вместо отвратительного запаха смерти вокруг разносился аромат моря.
— О нет! Нет!
Дождь хлестал по нему, каждой своей каплей, казалось, напоминая ему о его собственных грехах.
— О, Блисс, — шептал он.
Он просто не мог поверить в то, что ее больше нет. Я позабочусь о ней, дядя, — обещал он Цуню Три Клятвы. — У меня нет никого ближе нее. Только сейчас, потеряв ее навсегда, он понял, насколько она действительно была близка ему.
— Господи!
Джейк повернул голову.
— Ты в порядке, Джейк? — спросил Симбал.
— Не знаю.
Симбал опустился на землю рядом с Джейком и осмотрел его рану.
— Что произошло?
Джейк посмотрел на прекрасное даже в своей неподвижности лицо Блисс.
— Этого я тоже не знаю.
— Беннетт готов, а старик со сломанной спиной, тот кого ты оставил под деревом, по-прежнему там. Он смеялся, как заведенный, и никак не мог остановиться. Похоже, он спятил всерьез.
Джейк не слушал его.
Симбал наклонился над Лан.
— Что с этой девушкой? Кто она такая?
— Моя дочь.
— Она еще жива, — заметил Симбал, нащупывая пульс.
Джейк осторожно убрал голову Блисс со своего колена. Он чувствовал себя бесконечно уставшим. Сделав над собой усилие, он склонился над дочерью. Ее лицо немного изменилось по сравнению с тем, каким он помнил его.
— Лан, — позвал он ее. — Лан.
Ее ресницы затрепетали. Ее глаза открылись и встретились с его.
— Папа, — тихо промолвила она, словно не веря, и заплакала. — Время тянулось так медленно, — прошептала она. — О, как же мне не хватало тебя.
Лето. Время настоящее
Гонконг
Джейк собирался ехать один, но Лан настояла на том, чтобы поехать с ним. Солнце походило на раскаленный шар, медленно ползущий по голубому небу. Повсюду стоял противный запах вяленой рыбы. Ослепительные блики, горевшие на гребнях волн, перемежались темно-аквамариновыми тенями.
Джейк все еще ходил с трудом. Пуля угодила ему в бок, чуть повыше правого ребра. Быть может, она отколола кусочек кости или задела нерв: даже врачи не могли утверждать этого наверняка. Как бы там ни было, нога болела при ходьбе. Впрочем, Джейк скорее радовался этому обстоятельству. Оно служило доказательством того, что случившееся на плато Шань не было плодом его воображения.
Обретя способность говорить, Лан утверждала, что не помнит, чтобы она видела его до своего пробуждения. С ней произошла чудесная перемена. Злоба и жестокость покинули ее, и она снова стала для Джейка маленькой девочкой, какой была когда-то. Или, возможно, он снова ощутил себя в роли ее отца.
Шаньские воины из отряда Симбала отрезали голову у трупа генерала Куо и вступили на территорию лагеря, неся ее перед собой. Оставшись без генерала, армия Куо перестала существовать как боевая единица. Те из его солдат, кто уцелел от пуль, были обезоружены, избиты и спущены вниз с каменной насыпи. В том числе и старик с кривой спиной и одним плечом выше другого. Он съехал с насыпи первым, мотаясь из стороны в сторону, точно тряпичная кукла. Жители Шань любили китайцев не больше, чем европейцев или американцев.
Джейк и Симбал нашли его неподвижно лежащим со свернутой шеей у подножия насыпи. Для человека, обладавшего столь обширной властью, подобная смерть равнялась бесчестью.
Сидя над хилым телом, Джейк удивлялся неистовству человеческого ума, способного свести всю жизнь своего владельца к достижению одной-единственной цели. Его отец был таким человеком. То же относилось и к его врагу, Хуайшань Хану. В этом заключалась грустная ирония судьбы. Эти два человека словно являли собой стороны одной медали: Ши Чжилинь — свет, Хуайшань Хан — тьму. Мысль об этом отрезвляюще подействовала на Джейка. Он задумался над тем, не следует ли Чжуаню оставить свой пост. Он не хотел в старости оглядываться на свою жизнь и не находить ничего, кроме невыразимой грусти, как это было и с его отцом, и с Хуайшань Ханом.
Вспоминая сцену в доме Маккены, он недоумевал, как он мог причинить такие страдания человеческому существу. Тогда он оправдывал себя тем, что его дело было правым. Но было ли оно таковым в действительности? Дорога, которой он следовал, расплывалась у него перед глазами, и это был опасный симптом. Джейка страшило то, что он оказался способен оправдать негодные средства благородством цели. Являлась ли эта способность результатом его пребывания во мраке и холоде на вершине горы? Хуайшань Хан отличался этой способностью. Неужели и Чжилинь был таким? Джейку казалось, что он знает правильные ответы на свои вопросы. Он полагал, что наступило время отойти в сторону и позволить другому взвалить на себя бремя ответственности главного тай-пэня над всеми тай-пэнями .
В одной руке он держал теплую ладонь Лан, а другой прижимал к груди урну с прахом. Почувствовав внезапный прилив грусти, он глубоко вздохнул.
Симбал и Роджер Донован приехали в Гонконг вместе с Джейком, но задержались там ненадолго. Им предстояли новые битвы: сражение за пост главы Куорри было в самом разгаре.
Оставшись вдвоем, Джейк и Симбал крепко пожали друг другу руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182