— Все в порядке, — промолвил он, глядя на их отражение в зеркале. — Здесь тебе совершенно нечего бояться.
— Зачем ты привел меня сюда? — спросила она слабым, дрожащим голосом.
— Потому что ты нуждаешься в помощи, — ласково ответил он. — Твой муж был прав в одном отношении. Ни один врач не излечит твою болезнь. Вот почему мы пришли сюда.
— Это нехорошее, злое место.
— Нет, — возразил он. — Это всего лишь место, где обитает зло. Фачжань, мастер фэн-шуй, намеренно выбрал именно его, чтобы завлекать злых духов внутрь, держать их там взаперти и, опутав их цепями, лишать силы.
— Но ведь магическая ширма и зеркало должны помешать им проникать сюда.
Чжилинь кивнул.
— Так и есть. Дом свободен от зла. Однако в саду Фачжаня есть колодец. Ксинь чжинь. Магический колодец. Фачжань утверждает, что в нем нет дна. Вот там-то и томятся в заключении злые духи.
Что-то в его голосе заставило Сеньлинь поднять глаза и посмотреть прямо в его лицо.
— Ты ведь не веришь во все это, да?
— Я верю в то, что в саду Фачжаня есть ксинь чжинь, — медленно протянул Чжилинь. — Однако, что или кто находится в его глубинах, мне не известно.
Сеньлинь сильно вздрогнула и, шумно вздохнув, пробормотала:
— Зато мне известно.
* * *
Фачжань обладал свирепой внешностью монгола. Его кожа, открытые участки которой кое-где выглядывали из-под пышных складок черного одеяния, казалась опаленной и плотной, как у слона. Голова у него была узкой и вытянутой формы, как, впрочем, и все тело. От него так и веяло невероятной мощью. Это ощущение еще больше усиливалось благодаря его росту.
Фачжань был мастером школы “Черной Шанки”. Среди многочисленных школ и направлений геомантии она являлась самой древней и таинственной.
Говорили, будто эта школа была создана в Индии, на родине Будды. Оттуда она перекочевала в Тибет. И лишь затем ее учение из Страны великих гор распространилось на юг, в Китай. К тому времени она обогатилась и развилась, испытав влияние культур и традиций многих народов.
Чжилинь поклонился мастеру фэн-шуй, и Сеньлинь последовала его примеру. Она явно испытывала ужас перед Фачжанем.
— Мое почтение Великому Льву, — промолвил тот, чуть переиначив имя Чжилиня. — Я рад видеть тебя вновь.
Его громкий голос походил на грохочущие отзвуки отдаленных громовых раскатов.
— Воистину добрая судьба, Серебряная Пуговица, — ответил в тон ему Чжилинь, — привела меня опять к твоему порогу.
С этими словами он протянул хозяину тонкий красный пакет, который, едва появившись, тут же исчез в складках одежды мастера фэн-шуй.
Сеньлинь наблюдала за всей этой сценой молча, но с большим интересом. Она обратила внимание, что ни тот, ни другой не пользовались при обращении новомодным “тон ши”, то есть “товарищ”. И в дальнейшем разговоре они называли друг друга шутливыми прозвищами, свидетельствовавшими об их странной и прочной дружбе.
Тихо, но внятно Чжилинь представил хозяину Сень-линь и сжато рассказал о ее недавнем прошлом. Он еще продолжал говорить, как Фачжань вдруг двинулся с места. Чжилинь тут же отошел в сторону, оставив Сеньлинь стоять в одиночестве в центре комнаты.
Взор мастера фэн-шуй, в котором горело черное пламя, был таким невыносимым, что Сеньлинь старалась изо всех сил сосредоточить внимание на окружающей обстановке. Они находились в большой квадратной комнате, размером приблизительно девять на девять метров. Потолок ее был выкрашен в белый цвет. Узоры из иероглифов покрывали стены. Сеньлинь не могла прочесть их, ибо рисунок был слишком витиеватым, а язык архаичным, однако не сомневалась в том, что видит перед собой сутры или, что более вероятно, отрывки из них, так как знала, что одна сутра составляет подчас целую книгу.
К тому времени, когда Чжилинь закончил рассказ о невзгодах Сеньлинь, мастер фэн-шуй уже описал вокруг нее три полных круга. Наконец, остановившись перед ней, он заявил:
— В ее внешности есть черты феникса. Это хорошо: феникс происходит из царского рода. Вместе с драконом он правит столицей Китая.
Он повернулся и поджег три ароматные палочки. Когда они разгорелись, он поместил их одну за другой перед маленькой зеленой фигуркой из нефрита, почтительно съежившейся сбоку от позолоченного Будды.
— Пожалуйста, отвечай мне, — промолвил Фачжань, и Сеньлинь вздрогнула при звуке его голоса.
Голос был очень мрачным и, как показалось Сеньлинь, даже обладал каким-то необычным ароматом. Впрочем, должно быть, она вдыхала дым благовоний. Разве голоса могут пахнуть?
— Тебя пытали, — донеслось до нее. Это было утверждение, а не вопрос.
— Да, — прошептала она.
— Как тебя пытали?
— Серебряная пуговица...
Жестом руки мастер фэн-шуй заставил Сеньлинь замолчать.
Сеньлинь не сводила глаз с вытянутого монгольского лица, напоминавшего ей другое лицо. Она только не могла вспомнить чье. Выражение, застывшее на нем, было ей знакомо и незнакомо одновременно.
— Если тебе больно, — сказал Фачжань, — вспомни о том, что рана болит, когда ее лечат. Думай о том, что исцеление невозможно без страданий.
— Я помню тени, — начала она. — Тени повсюду вокруг меня. Быть может, то были тени людей, двигавшихся возле огней. Я не сказала, что повсюду горели огни? — Ее голос звучал так, точно доносился издалека. — Эти люди подошли ко мне. Огни горели позади них, так что я никак не могла разглядеть их... разглядеть их лица. Я могла лишь судить о том, куда они двигаются, когда их фигуры заслоняли свет, бивший мне в глаза. Я чувствовала непреодолимый смрад, от которого меня тошнило. Я видела груды сломанных костей, черных, обгоревших, точно их поджаривали на огне. Тени говорили мне, что это кости японцев и националистов. Одна из теней наклонилась, и я почувствовала, как что-то пронеслось мимо меня, едва не задев. Должно быть, это было оружие, потому что через несколько мгновений я увидела у тени в руке отрубленную кисть китайского солдата. “Смотри, что мы делаем с националистическим отродьем!” — сказал он и швырнул кисть в огонь. Раздался треск и громкое шипение. И пальцы... пальцы на отрубленной кисти вдруг задвигались. Я громко закричала, и тени стали смеяться надо мной. Я все кричала и кричала, глядя на то, как пальцы шевелятся, даже когда пламя охватило кожу. Даже после того, как поняла, что движение вызвано лишь нагревом тканей. Я видела, как чернеет рука, в то время как пальцы продолжали шевелиться, словно от боли. В конце концов, от кисти не осталось ничего, даже костей. Тень бросила остаток руки в темноту, расстилавшуюся за пределами крута огней. Оттуда доносились лай и возня собак. Потом тень схватила меня, связала и подвела к кострам. Я поняла, откуда берется такая вонь. Это был запах горящей человеческой плоти. Я увидела солдат, осквернявших миновские трупы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182