— Ты хочешь показать, как сильно презираешь меня? Какое отвращение ты испытываешь от близости со мной?
— Я сейчас кончу, — с придыханием проговорила Даниэла. Она прогнулась, заставляя его еще глубже погрузить пальцы в ее плоть. Казалось, взгляд ее серых глаз обволакивал его, даря самые нежные, самые утонченные ласки. — Еще чуть-чуть.
С этими словами она стиснула рукой бугорок, появившийся спереди на его брюках.
Малюта наклонился вперед, затем вдруг резко вздрогнул.
— Вот так, — прошептала она. — О да, вот так. Зазвенел телефон. Лицо Малюты блестело от пота, стекавшего ему на накрахмаленный воротник рубашки. Он легонько дергался, точно через его тело проходил электрический ток, в то время как Даниэла продолжала своими ласками приводить его во все большее возбуждение. Телефон замолчал.
— Надеюсь, у тебя здесь есть запасная одежда, — смеясь заметила она и, выпустив его руку, убрала ногу с кресла.
— Тебе понравилось? — он не сводил с нее глаз, даже когда она, выйдя из-за стола, уселась в одно из бархатных кресел. — Я хочу знать, — промолвил он, не дождавшись ответа. — Мне важно знать, так это или нет.
С того момента, как Даниэла выпустила его руку, он даже не шелохнулся.
— Почему это так важно для тебя, Олег?
— Потому что... — начал он, но вдруг остановился.
— Потому что ты считаешь себя знатоком в любви?
— Потому что Ореанде... это ни за что не понравилось бы!
Он выпалил последние слова, явно стыдясь их. Даниэла с трудом удержала победную улыбку. Разумеется, после стольких лет добровольного затворничества, вызванного смертью Ореанды, он был никудышным любовником и не мог сам не знать этого. Однако, зная это, Даниэла сознательно постаралась ужалить его как можно больнее, чтобы тем самым заставить его сказать правду. Она не ошиблась в расчетах и почувствовала себя еще увереннее.
— Теперь ты хочешь узнать, похожа ли я на нее в этом отношении, — промолвила она.
—Да.
— Но ведь Ореанда никогда не заявлялась к тебе в кабинет и не делала того, что только что сделала я. Верно, Олег?
— Да. Такая мысль никогда не пришла бы ей в голову.
— А что нравилось ей?
Закрыв глаза, он принялся пальцами растирать лоб.
— Она читала де Сада. Ты же знаешь. Да, теперь она знала. Однако тогда, на даче, она только догадывалась и упомянула де Сада в расчете на удачу.
— И она осуществляла на практике то, о чем читала. — Даниэла внимательно следила за выражением лица Малюты. — Да, могу себе представить, какой стервой она была.
— Ты совсем не знаешь, какой она была, — сказал он. Однако голос его звучал не слишком уверенно.
— Напротив, — возразила Даниэла и замолчала, не желая продолжать фразу.
— Ну так как же? — настаивал он. — Ты так и не ответила на мой вопрос.
— А мне казалось, что ответила.
— Тогда я не понял.
— Другого ответа ты не получишь, Олег. — Она встала и улыбнулась. — Надеюсь, у тебя нет встреч ни с кем в ближайшие минут десять-пятнадцать. Ты весь мокрый.
Малюта оглядел себя и только теперь заметил, в каком состоянии находится его костюм.
— Посмотри, что ты сделала со мной.
— Я хочу получить фотографии — со мной и Михаилом.
— Нет, — отрезал он.
— Зачем они тебе? — презрительно осведомилась она — Чтобы поливать их по ночам своей спермой?
Внезапно он оскорбился.
— Ты пытаешься осрамить меня, чтобы я отдал их тебе? Не выйдет.
— В этом нет нужды, Олег, — промолвила она без тени улыбки. — Ты уже сам сделал достаточно, чтобы осрамить себя.
— Ты так легко лжешь, сука.
— Нет, Олег. Сукой была Ореанда, превратившая твою жизнь в кромешный ад.
— Я любил ее! — закричал он, и Даниэла подумала: Да, я была права. Рана еще кровоточит. Так сильно, точно была нанесена вчера. — Я любил ее всем сердцем.
— Ты не мог любить ее, — уверенно заявила она. — Иначе она бы не погибла.
Его лицо побелело как полотно.
— Что ты этим хочешь сказать? Он знал ответ на свой вопрос, но боялся признаться в этом даже самому себе.
— Ты утверждал, что не поджигал дом. Ты врал. Зачем? Неужели ты думаешь, что в состоянии скрыть это от нее? Неужели ты надеешься, что сумеешь избежать расплаты?
Малюта молчал, вцепившись пальцами в подлокотник кресла.
Смягчив голос, Даниэла добавила.
— Она слушает нас сейчас. Разве ты не чувствуешь этого, Олег?
Малюта уставился на нее широко открытыми глазами.
— Да ты просто сошла с ума! — воскликнул он, дрожа, точно в лихорадке.
Он чувствовал, что должен нарушить молчание, наступившее после слов Даниэлы, иначе его рассудок просто не выдержит. Он испытывал то же самое ощущение, с которым боролся едва ли не каждый день на протяжении долгих лет, прошедших после смерти Ореанды. Теперь оно выползло наружу, просачиваясь из наглухо закупоренного черного колодца, запрятанного в самом дальнем уголке его сознания.
— Она мертва! Мертва навеки!
Даниэла покачала головой. Теперь она уже не сомневалась в своей победе над ним. В глазах Малюты, тускло поблескивавших налитыми кровью белками, застыло выражение, какое бывает у испуганных животных.
— Она продолжает жить в твоей душе, Олег. Ты не можешь не знать об этом.
Перегнувшись через стол, она впилась в Малюту мрачным, сверкающим взглядом.
— Она знает, кто устроил пожар. Она знает, кто виноват в ее гибели.
Вдруг она обошла вокруг стола и вновь очутилась рядом с ним. Выражение ее лица смягчилось так же, как и тон.
— Но я спасу тебя, Олег. Я спасу тебя от Ореанды. — Она положила руку ему на брюки. — Ее власть над тобой стала моей, не так ли? Ее колдовская сила передалась мне, чтобы я использовала ее по собственному усмотрению, — голос Даниэлы превратился в кошачье мурлыкание. — Да, я спасу тебя.
Содрогнувшись, Малюта неожиданно стал лихорадочно искать что-то. Вытащив особый ключ на золотой цепочке, он попытался вставить его в замочную скважину нижнего ящика стола. Его руки так тряслись, что прошло некоторое время, прежде чем ему это удалось. Выдвинув ящик, он стал рыться там.
— Вот, — сказал он наконец. — Держи. Теперь ты довольна?
Даниэла бросила взгляд на конверт, брошенный Малютой на крышку стола, и ее сердце забилось быстрее. Она постаралась взять себя в руки, но не смогла.
— Ты и Михаил Карелин, — не разжимая губ, выдавил из себя Малюта. — Точно герои из американского порнографического фильма. — Он отвел глаза. — Там все: и снимки, и негативы.
Синяя жилка, вздувшаяся у него на виске, бешено пульсировала. Он выглядел необычно уставшим, словно, отдав фотографии, лишился разом всей своей энергии.
Даниэла нежно провела ладонью по его влажному лбу.
— Бедняжка, — прошептала она. — Тебе надо отдохнуть. Засыпай.
Малюта кивнул и закрыл глаза. Медленно, очень медленно Даниэла протянула руку и взяла конверт.
* * *
Джейк нанес Белоглазому Гао сильный удар по переносице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
— Я сейчас кончу, — с придыханием проговорила Даниэла. Она прогнулась, заставляя его еще глубже погрузить пальцы в ее плоть. Казалось, взгляд ее серых глаз обволакивал его, даря самые нежные, самые утонченные ласки. — Еще чуть-чуть.
С этими словами она стиснула рукой бугорок, появившийся спереди на его брюках.
Малюта наклонился вперед, затем вдруг резко вздрогнул.
— Вот так, — прошептала она. — О да, вот так. Зазвенел телефон. Лицо Малюты блестело от пота, стекавшего ему на накрахмаленный воротник рубашки. Он легонько дергался, точно через его тело проходил электрический ток, в то время как Даниэла продолжала своими ласками приводить его во все большее возбуждение. Телефон замолчал.
— Надеюсь, у тебя здесь есть запасная одежда, — смеясь заметила она и, выпустив его руку, убрала ногу с кресла.
— Тебе понравилось? — он не сводил с нее глаз, даже когда она, выйдя из-за стола, уселась в одно из бархатных кресел. — Я хочу знать, — промолвил он, не дождавшись ответа. — Мне важно знать, так это или нет.
С того момента, как Даниэла выпустила его руку, он даже не шелохнулся.
— Почему это так важно для тебя, Олег?
— Потому что... — начал он, но вдруг остановился.
— Потому что ты считаешь себя знатоком в любви?
— Потому что Ореанде... это ни за что не понравилось бы!
Он выпалил последние слова, явно стыдясь их. Даниэла с трудом удержала победную улыбку. Разумеется, после стольких лет добровольного затворничества, вызванного смертью Ореанды, он был никудышным любовником и не мог сам не знать этого. Однако, зная это, Даниэла сознательно постаралась ужалить его как можно больнее, чтобы тем самым заставить его сказать правду. Она не ошиблась в расчетах и почувствовала себя еще увереннее.
— Теперь ты хочешь узнать, похожа ли я на нее в этом отношении, — промолвила она.
—Да.
— Но ведь Ореанда никогда не заявлялась к тебе в кабинет и не делала того, что только что сделала я. Верно, Олег?
— Да. Такая мысль никогда не пришла бы ей в голову.
— А что нравилось ей?
Закрыв глаза, он принялся пальцами растирать лоб.
— Она читала де Сада. Ты же знаешь. Да, теперь она знала. Однако тогда, на даче, она только догадывалась и упомянула де Сада в расчете на удачу.
— И она осуществляла на практике то, о чем читала. — Даниэла внимательно следила за выражением лица Малюты. — Да, могу себе представить, какой стервой она была.
— Ты совсем не знаешь, какой она была, — сказал он. Однако голос его звучал не слишком уверенно.
— Напротив, — возразила Даниэла и замолчала, не желая продолжать фразу.
— Ну так как же? — настаивал он. — Ты так и не ответила на мой вопрос.
— А мне казалось, что ответила.
— Тогда я не понял.
— Другого ответа ты не получишь, Олег. — Она встала и улыбнулась. — Надеюсь, у тебя нет встреч ни с кем в ближайшие минут десять-пятнадцать. Ты весь мокрый.
Малюта оглядел себя и только теперь заметил, в каком состоянии находится его костюм.
— Посмотри, что ты сделала со мной.
— Я хочу получить фотографии — со мной и Михаилом.
— Нет, — отрезал он.
— Зачем они тебе? — презрительно осведомилась она — Чтобы поливать их по ночам своей спермой?
Внезапно он оскорбился.
— Ты пытаешься осрамить меня, чтобы я отдал их тебе? Не выйдет.
— В этом нет нужды, Олег, — промолвила она без тени улыбки. — Ты уже сам сделал достаточно, чтобы осрамить себя.
— Ты так легко лжешь, сука.
— Нет, Олег. Сукой была Ореанда, превратившая твою жизнь в кромешный ад.
— Я любил ее! — закричал он, и Даниэла подумала: Да, я была права. Рана еще кровоточит. Так сильно, точно была нанесена вчера. — Я любил ее всем сердцем.
— Ты не мог любить ее, — уверенно заявила она. — Иначе она бы не погибла.
Его лицо побелело как полотно.
— Что ты этим хочешь сказать? Он знал ответ на свой вопрос, но боялся признаться в этом даже самому себе.
— Ты утверждал, что не поджигал дом. Ты врал. Зачем? Неужели ты думаешь, что в состоянии скрыть это от нее? Неужели ты надеешься, что сумеешь избежать расплаты?
Малюта молчал, вцепившись пальцами в подлокотник кресла.
Смягчив голос, Даниэла добавила.
— Она слушает нас сейчас. Разве ты не чувствуешь этого, Олег?
Малюта уставился на нее широко открытыми глазами.
— Да ты просто сошла с ума! — воскликнул он, дрожа, точно в лихорадке.
Он чувствовал, что должен нарушить молчание, наступившее после слов Даниэлы, иначе его рассудок просто не выдержит. Он испытывал то же самое ощущение, с которым боролся едва ли не каждый день на протяжении долгих лет, прошедших после смерти Ореанды. Теперь оно выползло наружу, просачиваясь из наглухо закупоренного черного колодца, запрятанного в самом дальнем уголке его сознания.
— Она мертва! Мертва навеки!
Даниэла покачала головой. Теперь она уже не сомневалась в своей победе над ним. В глазах Малюты, тускло поблескивавших налитыми кровью белками, застыло выражение, какое бывает у испуганных животных.
— Она продолжает жить в твоей душе, Олег. Ты не можешь не знать об этом.
Перегнувшись через стол, она впилась в Малюту мрачным, сверкающим взглядом.
— Она знает, кто устроил пожар. Она знает, кто виноват в ее гибели.
Вдруг она обошла вокруг стола и вновь очутилась рядом с ним. Выражение ее лица смягчилось так же, как и тон.
— Но я спасу тебя, Олег. Я спасу тебя от Ореанды. — Она положила руку ему на брюки. — Ее власть над тобой стала моей, не так ли? Ее колдовская сила передалась мне, чтобы я использовала ее по собственному усмотрению, — голос Даниэлы превратился в кошачье мурлыкание. — Да, я спасу тебя.
Содрогнувшись, Малюта неожиданно стал лихорадочно искать что-то. Вытащив особый ключ на золотой цепочке, он попытался вставить его в замочную скважину нижнего ящика стола. Его руки так тряслись, что прошло некоторое время, прежде чем ему это удалось. Выдвинув ящик, он стал рыться там.
— Вот, — сказал он наконец. — Держи. Теперь ты довольна?
Даниэла бросила взгляд на конверт, брошенный Малютой на крышку стола, и ее сердце забилось быстрее. Она постаралась взять себя в руки, но не смогла.
— Ты и Михаил Карелин, — не разжимая губ, выдавил из себя Малюта. — Точно герои из американского порнографического фильма. — Он отвел глаза. — Там все: и снимки, и негативы.
Синяя жилка, вздувшаяся у него на виске, бешено пульсировала. Он выглядел необычно уставшим, словно, отдав фотографии, лишился разом всей своей энергии.
Даниэла нежно провела ладонью по его влажному лбу.
— Бедняжка, — прошептала она. — Тебе надо отдохнуть. Засыпай.
Малюта кивнул и закрыл глаза. Медленно, очень медленно Даниэла протянула руку и взяла конверт.
* * *
Джейк нанес Белоглазому Гао сильный удар по переносице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182