Он должен рассмотреть, что еще там под ним. И наконец рассматривает.
- Вот он, скорпион… Посветите-ка мне. Выше немного…
И совсем стал похож на механика, лезущего внутрь разобранной машины. Все головы сблизились, чтобы увидеть, что там пряталось, под мозговым шнурком.
- Ничего себе… - разжалобилась даже беспощадная к женщинам любого возраста и веса хищная рыжая лиса. - Оттанцевалась девочка… Переходим на жалобные песни.
- Если бы воздушно-десантные войска состояли из женщин, - задумчиво ответил доктор Рыжиков, - мы до сих пор бы так и не прорвали оборону на Свири… Так и сидели бы напротив финских дотов. А доты у них были на совесть. По-моему, мы так и не завоевали секрет этого железобетона. А внутри чуть ли не ковры и телевизоры…
- Если бы ваши вэдэве состояли из женщин, - зловредно отозвалась рыжая кошка, - то может, и войны бы не было…
- Как это - без войны? - не согласился доктор Рыжиков. - Скука… Ни тебе пробитых черепов, ни оторванных рук… Матери по сыновьям не плачут, бомбами детишек не разрывает… Если ее потянуть? Как вросла, нахалка…
- Ругайтесь не ругайтесь, все равно расти будет, - мрачно пообещала рыжая. - Да и фонтан устроит. Сцену у фонтана. Так что лучше не троньте.
- Ну да… - перешел на предсказания доктор Рыжиков. - Взяли ходячую, а выпустим параличную? А как хорошо начиналось… Клиническая картина яркая, границы затемнения четкие… Что крайне несвойственно нашим рентгенологам вообще… и ветвистым гемангиомам в частности…
Из птичьей бубнежки окровавленных мастеровых еще нельзя было понять дальнейшую судьбу Жанны Исаковой: будет она танцевать или только петь жалобные песни. Пальцы доктора Рыжикова рыскали внутри ее разрезанной спины, как будто щупая там золотое яичко.
- Ну что, оставить и зашить? - вздохнул он уже очень и очень устало. - Все-таки хоть декомпрессия… А может, испугается, перестанет расти…
- Очень она вас испугалась… - прошептала Лариска. - Страшно, аж жуть!
- Ну, а если на всякий случай вырезать? - поинтересовался он у окружающих, одновременно подкапываясь под мозговой жгут пальцами и инструментом. - Ну-ка, подержите мне его, чтоб не мешался… Прижмите вверх лопаточкой… Или нет, отожмите вниз… Черт возьми, и так нехорошо, и так плохо. Хотя и без того хуже некуда… А вдруг? Ну-ка, ножницы…
От неподвижного сидения с поднятыми руками у него давно ныла спина. Острыми ножничками он подлез под жгут, который придерживала рыжая, и стал вырезать из тонкой пленки-оболочки что-то темное и паукообразное. Рука при этом запустилась так далеко в спину Жанны, что ножницы должны были показаться откуда-нибудь из горла.
Никто бы не поверил, что Жанна после всего этого не только пошевелится, но и вообще проснется. Живодерня, как говорит доктор Рыжиков.
- Не дай бог, она там вросла… - накаркал он - и тонкая, острая струйка Жанниной артериальной крови брызнула ему в лицо.
Он зажал прорыв пальцем и потребовал, чтобы ему протерли глаза - он ничего не видит. Поднялась суматоха, типичная для любой кровотекущей паники. Хотя от суеты остальных ничего не зависело. Разве от Сильвы Сидоровны, которая молча подала зажим и иглу. И от швейных талантов Лариски. «Пульс в норме, дыхание в норме», - трагически сказала Аве Мария от своего столика. Кровь фонтанировала из-под пальца, спинномозговой жгут все ерзал, мешая подлезть к прорыву и к скорпиончику.
- Самого его, что ли, пришить, - пропыхтел доктор Рыжиков, борясь со скользким шнуром, по которому текла сейчас вся сонная Жаннина жизнь и который только не хватало проколоть.
После фонтана долго переводили дыхание, как зайцы, убежавшие от собак.
- Вот теперь понятно, что нельзя, - смирился с судьбой доктор Рыжиков. - Этак мы с корнем артерию вырвем…
И он, и рыжая Лариска были в крови, как мясники. Нежная Жанна…
«Пульс в норме, дыхание в норме…»
Держись, Жанна!
- Сочатся и сочатся… - сообщил доктор Рыжиков, еще раз слазив в эту спинную шахту. Сочились веточки коричневого переплетенного скорпиона. - Уф, братцы кролики! Сил моих нет. А может их прижечь?
- А заодно и мозговое вещество? - съехидничала рыжая лиса.
- У вас, у рыжих, сильно развито воображение, - отплатил ей доктор Рыжиков. - Притом злокачественное…
Заложив дырку марлей, они пошли снова мыть руки, чтоб не скользили пальцы в ответственный момент.
- Жестоко, - сказал доктор Петрович, вернувшись и снова всмотревшись в шахту. - Но делать-то нечего. Она тут век сочиться будет, и мы отсюда никогда не выйдем… При нашей жизни…
- Тогда полный вперед и жгите, - поторопил Коля Козлов, который отвечал не за то, чтобы Жанна потом танцевала, а только за то, чтобы она нынче проснулась. Поэтому он был смелее, но его сразу осудили за это трагические глаза Аве Марии.
- А если узнают? - Рыжая кошка Лариска всегда была смелой во многих других вопросах, но тут ответственности брать не захотела, упрямилась. - Во всех учебниках запрещено…
- Да, конечно, узнают, - обреченно вздохнул доктор Рыжиков. - Оперу-то написать придется…
Писать оперу по-ихнему, по-медицинскому, - заполнять операционный журнал.
- Вы мне светите здесь лампочкой… - начал он давать последние распоряжения. - А Коля пусть наведет лампу, чтобы мне тень не… Полезли, что ли?
Прижигают они там не спичками, конечно. Электротермокоагулятором, если так можно выразиться. Ну, типа тонкого паяльника. Доктор Петрович еще сообразил электропинцет, но некому было сделать, а он электротехники побаивался. Не из-за себя, конечно, а не убить бы больного.
- Что за куриная слепота… - проворчал он на лампочку. - Опять батарейку не заменили?
- Нет батареек, - сухо отрезала Сильва Сидоровна.
- Ну вот… вэвээс - страна чудес… И я магазины объездил… Ну ведь спутники же запускаем, людей в ракетах на конвейер поставили… А батарейки такие маленькие, плюгавенькие, вшивенькие плосконькие штучки… Пятнадцать копеек за штучку. А министерств - одно страшней другого. Оборонное, транспортное, тяжелого, легкого машиностроения, электротехническое, химическое… И сколько в них пузатых дядь с толстыми портфелями и зарплатами… Дяденьки, дайте, пожалуйста, одну маленькую карманную батарейку за пятнадцать копеек…
Все стыдливо молчали, как будто они и были толстыми дядями, прятавшими от доктора Петровича столь нужную ему батарейку. А лампочка на гибком шланге агонизировала.
- Вот тут и промахнись… - Он, кажется, головой влез в рану. Внутри ее раздался легкий, столь знакомый треск, и из нее пошел запах паленой ткани. Жанниной ткани. Жанна даже не вздрогнула. Не ойкнула. - А, прищурились! - наконец-то повеселел доктор Рыжиков. - Съежились, черти…
Лариска одной рукой лопаточкой отжимала для него мозговой жгут, другой держала угасающую лампочку. Двоим тут было тесно, они даже прижались щеками друг к другу, но не заметили этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
- Вот он, скорпион… Посветите-ка мне. Выше немного…
И совсем стал похож на механика, лезущего внутрь разобранной машины. Все головы сблизились, чтобы увидеть, что там пряталось, под мозговым шнурком.
- Ничего себе… - разжалобилась даже беспощадная к женщинам любого возраста и веса хищная рыжая лиса. - Оттанцевалась девочка… Переходим на жалобные песни.
- Если бы воздушно-десантные войска состояли из женщин, - задумчиво ответил доктор Рыжиков, - мы до сих пор бы так и не прорвали оборону на Свири… Так и сидели бы напротив финских дотов. А доты у них были на совесть. По-моему, мы так и не завоевали секрет этого железобетона. А внутри чуть ли не ковры и телевизоры…
- Если бы ваши вэдэве состояли из женщин, - зловредно отозвалась рыжая кошка, - то может, и войны бы не было…
- Как это - без войны? - не согласился доктор Рыжиков. - Скука… Ни тебе пробитых черепов, ни оторванных рук… Матери по сыновьям не плачут, бомбами детишек не разрывает… Если ее потянуть? Как вросла, нахалка…
- Ругайтесь не ругайтесь, все равно расти будет, - мрачно пообещала рыжая. - Да и фонтан устроит. Сцену у фонтана. Так что лучше не троньте.
- Ну да… - перешел на предсказания доктор Рыжиков. - Взяли ходячую, а выпустим параличную? А как хорошо начиналось… Клиническая картина яркая, границы затемнения четкие… Что крайне несвойственно нашим рентгенологам вообще… и ветвистым гемангиомам в частности…
Из птичьей бубнежки окровавленных мастеровых еще нельзя было понять дальнейшую судьбу Жанны Исаковой: будет она танцевать или только петь жалобные песни. Пальцы доктора Рыжикова рыскали внутри ее разрезанной спины, как будто щупая там золотое яичко.
- Ну что, оставить и зашить? - вздохнул он уже очень и очень устало. - Все-таки хоть декомпрессия… А может, испугается, перестанет расти…
- Очень она вас испугалась… - прошептала Лариска. - Страшно, аж жуть!
- Ну, а если на всякий случай вырезать? - поинтересовался он у окружающих, одновременно подкапываясь под мозговой жгут пальцами и инструментом. - Ну-ка, подержите мне его, чтоб не мешался… Прижмите вверх лопаточкой… Или нет, отожмите вниз… Черт возьми, и так нехорошо, и так плохо. Хотя и без того хуже некуда… А вдруг? Ну-ка, ножницы…
От неподвижного сидения с поднятыми руками у него давно ныла спина. Острыми ножничками он подлез под жгут, который придерживала рыжая, и стал вырезать из тонкой пленки-оболочки что-то темное и паукообразное. Рука при этом запустилась так далеко в спину Жанны, что ножницы должны были показаться откуда-нибудь из горла.
Никто бы не поверил, что Жанна после всего этого не только пошевелится, но и вообще проснется. Живодерня, как говорит доктор Рыжиков.
- Не дай бог, она там вросла… - накаркал он - и тонкая, острая струйка Жанниной артериальной крови брызнула ему в лицо.
Он зажал прорыв пальцем и потребовал, чтобы ему протерли глаза - он ничего не видит. Поднялась суматоха, типичная для любой кровотекущей паники. Хотя от суеты остальных ничего не зависело. Разве от Сильвы Сидоровны, которая молча подала зажим и иглу. И от швейных талантов Лариски. «Пульс в норме, дыхание в норме», - трагически сказала Аве Мария от своего столика. Кровь фонтанировала из-под пальца, спинномозговой жгут все ерзал, мешая подлезть к прорыву и к скорпиончику.
- Самого его, что ли, пришить, - пропыхтел доктор Рыжиков, борясь со скользким шнуром, по которому текла сейчас вся сонная Жаннина жизнь и который только не хватало проколоть.
После фонтана долго переводили дыхание, как зайцы, убежавшие от собак.
- Вот теперь понятно, что нельзя, - смирился с судьбой доктор Рыжиков. - Этак мы с корнем артерию вырвем…
И он, и рыжая Лариска были в крови, как мясники. Нежная Жанна…
«Пульс в норме, дыхание в норме…»
Держись, Жанна!
- Сочатся и сочатся… - сообщил доктор Рыжиков, еще раз слазив в эту спинную шахту. Сочились веточки коричневого переплетенного скорпиона. - Уф, братцы кролики! Сил моих нет. А может их прижечь?
- А заодно и мозговое вещество? - съехидничала рыжая лиса.
- У вас, у рыжих, сильно развито воображение, - отплатил ей доктор Рыжиков. - Притом злокачественное…
Заложив дырку марлей, они пошли снова мыть руки, чтоб не скользили пальцы в ответственный момент.
- Жестоко, - сказал доктор Петрович, вернувшись и снова всмотревшись в шахту. - Но делать-то нечего. Она тут век сочиться будет, и мы отсюда никогда не выйдем… При нашей жизни…
- Тогда полный вперед и жгите, - поторопил Коля Козлов, который отвечал не за то, чтобы Жанна потом танцевала, а только за то, чтобы она нынче проснулась. Поэтому он был смелее, но его сразу осудили за это трагические глаза Аве Марии.
- А если узнают? - Рыжая кошка Лариска всегда была смелой во многих других вопросах, но тут ответственности брать не захотела, упрямилась. - Во всех учебниках запрещено…
- Да, конечно, узнают, - обреченно вздохнул доктор Рыжиков. - Оперу-то написать придется…
Писать оперу по-ихнему, по-медицинскому, - заполнять операционный журнал.
- Вы мне светите здесь лампочкой… - начал он давать последние распоряжения. - А Коля пусть наведет лампу, чтобы мне тень не… Полезли, что ли?
Прижигают они там не спичками, конечно. Электротермокоагулятором, если так можно выразиться. Ну, типа тонкого паяльника. Доктор Петрович еще сообразил электропинцет, но некому было сделать, а он электротехники побаивался. Не из-за себя, конечно, а не убить бы больного.
- Что за куриная слепота… - проворчал он на лампочку. - Опять батарейку не заменили?
- Нет батареек, - сухо отрезала Сильва Сидоровна.
- Ну вот… вэвээс - страна чудес… И я магазины объездил… Ну ведь спутники же запускаем, людей в ракетах на конвейер поставили… А батарейки такие маленькие, плюгавенькие, вшивенькие плосконькие штучки… Пятнадцать копеек за штучку. А министерств - одно страшней другого. Оборонное, транспортное, тяжелого, легкого машиностроения, электротехническое, химическое… И сколько в них пузатых дядь с толстыми портфелями и зарплатами… Дяденьки, дайте, пожалуйста, одну маленькую карманную батарейку за пятнадцать копеек…
Все стыдливо молчали, как будто они и были толстыми дядями, прятавшими от доктора Петровича столь нужную ему батарейку. А лампочка на гибком шланге агонизировала.
- Вот тут и промахнись… - Он, кажется, головой влез в рану. Внутри ее раздался легкий, столь знакомый треск, и из нее пошел запах паленой ткани. Жанниной ткани. Жанна даже не вздрогнула. Не ойкнула. - А, прищурились! - наконец-то повеселел доктор Рыжиков. - Съежились, черти…
Лариска одной рукой лопаточкой отжимала для него мозговой жгут, другой держала угасающую лампочку. Двоим тут было тесно, они даже прижались щеками друг к другу, но не заметили этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106