А выдыхали бы кислород. Не надо хлеба и мяса, не надо молока и масла, хватит одного солнечного света. И у каждого на голове распускается достойная его корона. У кого розовый куст, у кого лопух, у кого лавровый венок… Тогда желудок будет как сейчас аппендикс…
Под это хлорофилловое дело он уже начал вскрывать застарелые рубцы на месте отсутствующего туркутюковского подбородка. Кряхтение возобновилось.
- Ну, у меня еще желудок не аппендикс! - похвастался Черчилль и широко зевнул. - Так где там обед?
- Сразу в коридоре увидите, - ответил пообедавший Коля Козлов. - Пароль: меняю портативный череп бегемота на бутерброд с селедкой и два кофе. Не забудьте.
- Сущий хорек, - вторично не могла не открыть рот ему вслед Сильва Сидоровна. - Глазки красные, будто кровь пьет.
- А как кровь пьют? - сменил инструмент доктор Рыжиков. - Чисто технически…
- Как будто как… - буркнула Сильва. - Все знают. Прокусит жилу и сосет.
- Какую? - дотошно спросил доктор Рыжиков.
- Кто сонную артерию, кто плечевую… Кому что нравится… - Сильва Сидоровна сочла объяснение достаточным.
- Да ну, хороший парень, - возразил Коля Козлов. - Свой в доску.
- Роскошный самец, - оценила Лариска. - Какие запонки!
- Сын затухающего вулкана и медных тарелок, - высказался за своего удалившегося шефа почтительный Сулейман.
- Сохраните-ка такой оптимизм не то что с горбом, а с прыщом на носу, - посоветовал своему окружению доктор Рыжиков, любуясь устрашающими огрызками туркутюковских челюстей.
- У кого прыщ на носу? - появился в двери Черчилль, дожевывая бутерброд с селедкой. - Насчет прыщей в носу есть гениальное средство. Одеколон «Гвоздика», концентрированный. Только вовремя, пока намечается. А если разовьется, то всё, разнесет как картошку. Так у кого это прыщ?
Никто не захотел сознаться.
- Приятного аппетита, - сказал доктор Рыжиков. - Как там обед?
- А ничего! - облизнулся косметик. - Там такая очаровательная кусачая штучка. Глаза зеленые, грудь маленькая, просто прелесть! Смотрит - будто сейчас коготками царапнет. Я это дело обожаю!
- Кстати, - посмотрел Коля Козлов на деликатно промолчавшего доктора Рыжикова, - она может и по роже.
- Что? - не разобрал Черчилль.
- У нее парень, - почти с гордостью будущего тестя сообщил доктор Рыжиков, - второе место в городе по культуризму.
- А папаша - воздушный десантник, - добавила рыжая кошка.
- Ненавижу культуристов! - отрубил Черчилль, взбираясь на табуретку.
- Скажите-ка! - явно удивилась рыжая. - За что?
- Я умных культуристов не встречал. По-моему, тут развивается обратная пропорция: чем рельефнее мускулы, тем глаже извилины.
Доктор Рыжиков не без злорадства представил при этом Валеру Малышева.
И приказал:
- Лариса, Сулейман! Давайте в очередь обедать! Скоро будет нужна грубая физическая сила.
Рыжая моментально исчезла глянуть на коридорную соперницу. Сулейман застенчиво помедлил - как оказалось, в пользу другого едока.
- А там еще остался бутербродик? - поинтересовался притихший было Черчилль. - А то заснуть можно, пока дождемся зашивания. А если я засну стоя, упаду с табуретки.
В коридоре Валерия одной рукой оттянула со рта рыжей Лариски марлю, а другой ловко заправила его кусочком хлеба с ветчиной и завершила глотком кефира. Лариска благодарно замычала и скрылась. Это был годами отработанный ритуал.
Черчилль, увидев это, тоже разинул свой огромный, как у нахального птенца кукушки, рот. Валерия чуть отшатнулась: «Нестерильные сами!» Черчилль выбрал самый большой кусок ветчины и одним глотком ополовинил бутылку кефира.
- Сколько можно?! - возмутилась Валерия. - Там еще люди!
- У них нет аппетита, - нагло заявил Черчилль. - Между прочим, мне писали благодарственные письма Любовь Орлова, Людмила Шагалова, Аллочка Ларионова. Могу прислать фотокарточки с личным автографом. А мой процедурный кабинет - уникальный по оборудованию. Неужели не хотите посмотреть?
…- Только бы не перепутать лицевые нервы, - наставлял доктор Рыжиков свой народ. - А то выйдет мимика наоборот, как у болгар «да» и «нет». Будет смеяться - как плакать, а плакать - как смеяться…
- «Человек, который смеялся»? - высказал догадку Сулейман.
- Так точно, - похвалил его за классику доктор Рыжиков.
- Вот он, наверное, настоящий компрачикос, - сказал Сулейман еще об одном представлении кизыл-арватского детства, которое, увы, совпало с обликом консультанта. - Такой шикарный… Вот это справедливо, Юрий Петрович?
- Что? - грызанул доктор Петрович щипцами особо твердую челюстную косточку. - Уф…
- Давайте я, - подменил Сулейман. - Это уже моя область. Что вы на своей работе таким потом обливаетесь, еще от страха волосы седеют… Не там… резанете… А он красивых женщин по лицу гладит… И в золоте как падишах ходит… - Последние слова он прокряхтел с трудом.
- Не жмите так отчаянно, - предупредил доктор Рыжиков. - Потом неделю кистью не пошевельнете. И вы всему верите?
- Чему? - Сулейман перевел дыхание над кровоточащим огрызком, даже отдаленно не похожим на красивую цветную иллюстрацию, сделанную рыжиковской рукой. Эту реальность не передал бы и Гойя.
Лариса услужливо запшикала промывательной клизмой.
- Что он тут хорохорится? - сделал доктор Петрович первую примерку пластмассового вкладыша. - Дайте теперь я догрызу. Это фигурная работа, резьба по кости… Уф… Вот поедете к нему сдавать больного… На отделку… Увидите обожженных… облитых кислотой… порезанных… от рождения несчастных… Их гораздо больше, чем знаменитых актрис… Просто ему так…
- Он же меня приглашал приехать! - оскорбилась за свою попранную честь первая красавица операционной. - А вы меня под замок? Разлучить хотите человека с сердечным влечением?
- Просто спасаю вас от Черномора, похитителя Людмил… и Ларис…
- Это вы свою Валерку спасайте, а то он там в коридоре заторчал, - не полезла в халатик за словом избранница номер один. - А я себя сама спасу. Когда надо будет.
- Конечно, пусть Лариса Сергеевна едет, - мягко сказал Сулейман. - Ей там интереснее. Мне как-нибудь в зубной, потом, когда-нибудь. И все равно почему у людей за одну зарплату такие работы разные? За вашу же, например, где-то сидит сейчас в машине шофер и целый день ждет начальство с совещания. Даже книжку читать ленится.
- Так уж и ждет, - засомневался доктор Рыжиков. Наверное, пока начальник совещается, он возит левых пассажиров. А значит, уже не ленится, как вы утверждаете, Сулейман, слишком пессимистично… Где у нас конский волос Сильва Сидоровна?
Сильва Сидоровна оскорбленно приоткрыла влажную салфетку, под которой на блюдечке лежал тонкий моточек.
- О! Конский волос! - уважительно заметил вернувшийся мистер Черчилль, он же Черномор. - А я думал, вы тут шелковым канатом лицо зашьете. Так вся периферия делает, а мы за ними потом перекраиваем… А что тут у вас слишком пессимистично?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Под это хлорофилловое дело он уже начал вскрывать застарелые рубцы на месте отсутствующего туркутюковского подбородка. Кряхтение возобновилось.
- Ну, у меня еще желудок не аппендикс! - похвастался Черчилль и широко зевнул. - Так где там обед?
- Сразу в коридоре увидите, - ответил пообедавший Коля Козлов. - Пароль: меняю портативный череп бегемота на бутерброд с селедкой и два кофе. Не забудьте.
- Сущий хорек, - вторично не могла не открыть рот ему вслед Сильва Сидоровна. - Глазки красные, будто кровь пьет.
- А как кровь пьют? - сменил инструмент доктор Рыжиков. - Чисто технически…
- Как будто как… - буркнула Сильва. - Все знают. Прокусит жилу и сосет.
- Какую? - дотошно спросил доктор Рыжиков.
- Кто сонную артерию, кто плечевую… Кому что нравится… - Сильва Сидоровна сочла объяснение достаточным.
- Да ну, хороший парень, - возразил Коля Козлов. - Свой в доску.
- Роскошный самец, - оценила Лариска. - Какие запонки!
- Сын затухающего вулкана и медных тарелок, - высказался за своего удалившегося шефа почтительный Сулейман.
- Сохраните-ка такой оптимизм не то что с горбом, а с прыщом на носу, - посоветовал своему окружению доктор Рыжиков, любуясь устрашающими огрызками туркутюковских челюстей.
- У кого прыщ на носу? - появился в двери Черчилль, дожевывая бутерброд с селедкой. - Насчет прыщей в носу есть гениальное средство. Одеколон «Гвоздика», концентрированный. Только вовремя, пока намечается. А если разовьется, то всё, разнесет как картошку. Так у кого это прыщ?
Никто не захотел сознаться.
- Приятного аппетита, - сказал доктор Рыжиков. - Как там обед?
- А ничего! - облизнулся косметик. - Там такая очаровательная кусачая штучка. Глаза зеленые, грудь маленькая, просто прелесть! Смотрит - будто сейчас коготками царапнет. Я это дело обожаю!
- Кстати, - посмотрел Коля Козлов на деликатно промолчавшего доктора Рыжикова, - она может и по роже.
- Что? - не разобрал Черчилль.
- У нее парень, - почти с гордостью будущего тестя сообщил доктор Рыжиков, - второе место в городе по культуризму.
- А папаша - воздушный десантник, - добавила рыжая кошка.
- Ненавижу культуристов! - отрубил Черчилль, взбираясь на табуретку.
- Скажите-ка! - явно удивилась рыжая. - За что?
- Я умных культуристов не встречал. По-моему, тут развивается обратная пропорция: чем рельефнее мускулы, тем глаже извилины.
Доктор Рыжиков не без злорадства представил при этом Валеру Малышева.
И приказал:
- Лариса, Сулейман! Давайте в очередь обедать! Скоро будет нужна грубая физическая сила.
Рыжая моментально исчезла глянуть на коридорную соперницу. Сулейман застенчиво помедлил - как оказалось, в пользу другого едока.
- А там еще остался бутербродик? - поинтересовался притихший было Черчилль. - А то заснуть можно, пока дождемся зашивания. А если я засну стоя, упаду с табуретки.
В коридоре Валерия одной рукой оттянула со рта рыжей Лариски марлю, а другой ловко заправила его кусочком хлеба с ветчиной и завершила глотком кефира. Лариска благодарно замычала и скрылась. Это был годами отработанный ритуал.
Черчилль, увидев это, тоже разинул свой огромный, как у нахального птенца кукушки, рот. Валерия чуть отшатнулась: «Нестерильные сами!» Черчилль выбрал самый большой кусок ветчины и одним глотком ополовинил бутылку кефира.
- Сколько можно?! - возмутилась Валерия. - Там еще люди!
- У них нет аппетита, - нагло заявил Черчилль. - Между прочим, мне писали благодарственные письма Любовь Орлова, Людмила Шагалова, Аллочка Ларионова. Могу прислать фотокарточки с личным автографом. А мой процедурный кабинет - уникальный по оборудованию. Неужели не хотите посмотреть?
…- Только бы не перепутать лицевые нервы, - наставлял доктор Рыжиков свой народ. - А то выйдет мимика наоборот, как у болгар «да» и «нет». Будет смеяться - как плакать, а плакать - как смеяться…
- «Человек, который смеялся»? - высказал догадку Сулейман.
- Так точно, - похвалил его за классику доктор Рыжиков.
- Вот он, наверное, настоящий компрачикос, - сказал Сулейман еще об одном представлении кизыл-арватского детства, которое, увы, совпало с обликом консультанта. - Такой шикарный… Вот это справедливо, Юрий Петрович?
- Что? - грызанул доктор Петрович щипцами особо твердую челюстную косточку. - Уф…
- Давайте я, - подменил Сулейман. - Это уже моя область. Что вы на своей работе таким потом обливаетесь, еще от страха волосы седеют… Не там… резанете… А он красивых женщин по лицу гладит… И в золоте как падишах ходит… - Последние слова он прокряхтел с трудом.
- Не жмите так отчаянно, - предупредил доктор Рыжиков. - Потом неделю кистью не пошевельнете. И вы всему верите?
- Чему? - Сулейман перевел дыхание над кровоточащим огрызком, даже отдаленно не похожим на красивую цветную иллюстрацию, сделанную рыжиковской рукой. Эту реальность не передал бы и Гойя.
Лариса услужливо запшикала промывательной клизмой.
- Что он тут хорохорится? - сделал доктор Петрович первую примерку пластмассового вкладыша. - Дайте теперь я догрызу. Это фигурная работа, резьба по кости… Уф… Вот поедете к нему сдавать больного… На отделку… Увидите обожженных… облитых кислотой… порезанных… от рождения несчастных… Их гораздо больше, чем знаменитых актрис… Просто ему так…
- Он же меня приглашал приехать! - оскорбилась за свою попранную честь первая красавица операционной. - А вы меня под замок? Разлучить хотите человека с сердечным влечением?
- Просто спасаю вас от Черномора, похитителя Людмил… и Ларис…
- Это вы свою Валерку спасайте, а то он там в коридоре заторчал, - не полезла в халатик за словом избранница номер один. - А я себя сама спасу. Когда надо будет.
- Конечно, пусть Лариса Сергеевна едет, - мягко сказал Сулейман. - Ей там интереснее. Мне как-нибудь в зубной, потом, когда-нибудь. И все равно почему у людей за одну зарплату такие работы разные? За вашу же, например, где-то сидит сейчас в машине шофер и целый день ждет начальство с совещания. Даже книжку читать ленится.
- Так уж и ждет, - засомневался доктор Рыжиков. Наверное, пока начальник совещается, он возит левых пассажиров. А значит, уже не ленится, как вы утверждаете, Сулейман, слишком пессимистично… Где у нас конский волос Сильва Сидоровна?
Сильва Сидоровна оскорбленно приоткрыла влажную салфетку, под которой на блюдечке лежал тонкий моточек.
- О! Конский волос! - уважительно заметил вернувшийся мистер Черчилль, он же Черномор. - А я думал, вы тут шелковым канатом лицо зашьете. Так вся периферия делает, а мы за ними потом перекраиваем… А что тут у вас слишком пессимистично?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106