- И он же его жалеет! - офонарел Мишка Франк, еще малость не пришедший в себя от того, что оболочка сегодня хохочет. - Ты себя пожалей, нищий, безработный мойщик трупов!
Ремарка доктору Рыжикову было, конечно, не переплюнуть, и он ограничился в адрес Мишки дымящим бегемотом. Это было, конечно, слабовато. Зато можно проиллюстрировать.
- Учти, - предупредил Мишка. - Корпус будет один, а не два. Второй забирают под новый театр.
- Искусство радует только здоровых… - напомнил доктор Рыжиков, уже прослышавший о плане нового больничного корпуса.
- Да вы бы весь город из одних больниц сделали! - снова рассвирепел Мишка Франк. - Вас там на этот корпус уже набралось как на пятнадцать! Откуда вы только беретесь! Его еще и близко нет, а вы как коты мартовские… уже третесь.
- Это об какую мартовскую кошку? - полюбопытствовал по простоте душевной доктор Рыжиков.
- Вот я тебе! - встал в свою стойку Мишка Франк и выпустил грозное облако. - Ну хочешь, я тебя с ним лично помирю?
- Нет, - сказал доктор Рыжиков. - Возврата нет. Ты знаешь, как образовались люди, а приматы остались приматами?
- Брось мозги пудрить! - стал хамить Мишка. - При чем тут обезьяны?
- При том, - стал быстро рисовать доктор Петрович, - что обезьяны сильные захватили все деревья с вкусными плодами и выгнали обезьян слабых в каменистую пустыню перебиваться. Слабые обезьяны сошли вниз, встали на свои кривые ноги, взяли в лапы камни, начали постепенно распрямляться… И привратились в тебя и меня. А сильные до сих пор там висят на хвостах…
Мишка Франк оценил и раскачивающихся на хвостах шимпанзе, и себя с доктором Рыжиковым, еще мохнатых и сутулых, но уже двуногих, с каменными вилками в руках. Из обезьяньих зубов Мишки Франка, из-под усов, конечно же торчала трубка.
- Ну и где твоя пустыня каменистая? - спросил он, подумав.
- Значит, кукиш? - понял этот вопрос доктор Рыжиков.
Мишка Франк тяжко вздохнул.
- Ну откуда я знаю? Это же будет такая мясорубка…
- Значит, не надеяться?
- Почему? Надейся, пиши подробную заявку, рисуй проект, чтобы всех за сердце взяло…
…И уверенный голос Валеры Малышева в спину: «Уж кто-кто, а шеф в корпус влезет, вы у него поучитесь!»
22
- …А я вот, например, считаю, что этим разным трактористам много разной воли дали. Вы посмотрите, какие у них заработки. По триста в среднем. А им зачем такие суммы? Что они, книжки берут, Пушкина вашего? Или пианино белое? Да они водки одной тонны выжирают! А если этим суммам умную трату?
Знакомый тонковатый надсадный голос то усыпляет доктора Петровича, то снова пробуждает. Дворник моет стекло: вжик-вжик. Лето выдалось проливное.
Санавиация здесь есть, а погоды нет. Поэтому она посылает своих ангелов на обычных колесах. Чаще всего доктора Рыжикова возил Гена Пузанов. Ночные поездки делали его таким же разговорчивым, как операции - доктора Рыжикова. У Гены под рубашкой перекатывалась аккуратная круглая дынька, и это заставляло его говорить обо всем очень авторитетно. В волнение его приводили в основном три явления в жизни, и каждый раз он возвращался к ним. Синдром патефона, по-рыжиковски.
- Какое, например? - вежливо поддержал он беседу, чтобы не оставлять водителя наедине с дождем и ночью.
В дождь и в ночь их толкнула все та же наша людская глупость. В некоем поселке некий механизатор мелиоративной ПМК, напившись, на почве алкогольной ревности стукнул жену чем-то тяжелым в висок. Все до боли знакомое. Родное.
- Перво-наперво я бы роздал долги, - начал Гена распределение трактористских богатств. - Затем, конечно, вы меня осудите как интеллигент, но я бы стал откладывать на сберкнижку. Рублей по сто в месяц. Или лучше трехпроцентными. Сколько надо двадцаток на тысячу?
- Пятьдесят… - сбросил дремоту доктор Петрович.
- Правильно, пятьдесят, - похвалил Гена. - А если две тысячи по десять?
- Двести, - не смог противиться эксплуатации своего мозга доктор Петрович.
- И неужели из двухсот не выиграет ни одна? - ударил в точку Гена. - Как вы считаете, может такое быть?
- Не может… - просто поразился доктор Рыжиков глубине этих выводов.
- А если выиграет еще тысячу? Ну ладно, пусть пятьсот… И снова на них облигаций, тогда какая будет вероятность?
Облигации трехпроцентного внутреннего государственного займа скостили километров пятнадцать пути, а может, и больше.
- …Списанный газик. Сколько их списывают из санавиации! А куда их девают? То-то и оно! На них еще ездить и ездить. Другие на охоту, а я бы поступил так: взял бы дачный участок, в свободные дни стал бы ездить и потихоньку строить домик. Для здоровья полезно и семье выгодно…
Доктору Рыжикову думалось о своей корысти - выкрасть из заповедного коридора двенадцатиканальный электроэнцефалограф, выполнявший там роль мебели, для доверия солидной клиентуры. Такой красивый блестящий ящик со стрелками и кнопками, величиной с пианино. Только как его выкрасть с четвертого этажа?
- …А под гаражом вырыть погреб. Ну там метра два с половиной на два. Должно хватить. Снять осенью с участка картошки мешков пять… Засолить бочку капусты… И полку для варенья. Притом же смотровая яма бетонированная, ворота утепленные, и воду можно не сливать… Так?
Так, сквозь сон подтвердил доктор Рыжиков. Сухая яма не в пример лучше мокрой. Нет ничего противнее, чем лежать в мокрой яме. Да еще под дождем. Наверху стоят люди, о чем-то говорят между собой. Доктор Рыжиков ждет, что они заметят его, но они не замечают, а ему позарез нужно. И тогда он кричит им…
- …И все поймут. За такой газик «Волгу» будут давать, без балды. А вот я на вас смотрю… - И он посмотрел на доктора Рыжикова так, будто у него самого уже был кирпичный утепленный гараж с погребом, «Волга» и десять тысяч облигациями. - Я на вас смотрю, вы все на велосипеде и на велосипеде… Такой авторитетный врач - и даже без моторчика. Вот вы оттуда ушли и кем, например, сейчас будете? Выездным или как? И какая у вас, извините, зарплата?
Чтобы не быть невежливым, доктор Рыжиков назвал.
- Сто двадцать? - ахнул Гена. - И вы за это убиваетесь, можно сказать, днем и ночью? Да за сто двадцать сейчас и студент улицу не подметет! Я-то думал, вам за одну операцию столько платят! На что же живете?
В голосе Гены было искреннее сочувствие. В его руках по крайней мере было почти личное средство производства, да еще на государственном бензине.
- Ну, на дежурантские… Вызывные… - Доктор Рыжиков все же стоял за достоинство докторской гильдии. - Жить можно…
- Жить и карлику можно, - не возражал Гена. - Хорошо еще, дочки при вас. А если бы алименты платить на троих? Тю-тю…
А ведь могли бы они на его алименты покупать себе торт, лимонад… Гвардии ефрейтор-алиментщик… По воскресеньям приходил бы к ним… Валере Малышеву показали бы: это наш папа-алиментщик… И каждый день встречал бы ее на этой улице:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106