Иногда он пристраивался на улице и, бросая окурки в чернеющие сугробы, говорил, что доктор Рыжиков навесил ему этот грех, доктор Рыжиков должен его и снять. Доктор Рыжиков говорил, что, пожалуйста, он согласен. Крайний жал ему руку и проникновенно прощался. Однако через пару дней возникал снова с новым доказательством. И снова вел куда-то, и снова его просящим глазам нельзя было отказать…
…Теперь доктор Петрович долго и упорно куда-то стучался. Дом был крепкий, выносливый, ворота дубовые, как из прошлого века. Сначала за ними только лаяли разными голосами собаки. Потом заскрипела дверь, зашаркали шаги, звякнул замок.
- Кто еще там? Чего надо? - Голос сердитый, сонный.
- Расплатиться! - крикнул гость сквозь дерево ворот.
- Я вот тебе расплачусь, собак спущу! - В такой полночный час незваных иначе и не встречают в таких домах.
- Откройте, я деньги принес! - крикнул доктор Петрович.
На деньги что-то среагировало, но только через цепочку.
- Какие еще деньги? Кто сейчас деньги носит?
- За помидоры, - терпеливо сказал доктор Рыжиков. - Вы помидоры принесли нам. И огурцы.
- А-а… Утром нельзя, что ли?
- Утром нельзя.
- А-а… Ну давай. Сколько?
- А сколько вы принесли? Цена какая?
- Он еще спрашивает! Мало ли мы кому носили, всех помнить, что ли? Семь рублей за килограмм, мы заранее говорим…
- Вот ваши двадцать рублей! И остатки!
- Давай… А кто это ты такой? Чтой-то в темноте не разберу. А остатки - что за остатки такие? Не понравились, что ли?
- Врач Рыжиков. - Доктор Рыжиков повесил на ручку авоську.
- Доктор, что ли?
- Доктор.
- Из больницы?
- Из больницы. До свидания.
- Доктор из больницы? Да куда вы, постойте! Мы вам не за деньги! Постойте!
Калитка загремела по-настоящему, за доктором Рыжиковым устремились шаги.
- Постойте, куда вы? Недоразумение! Мы вам в подарок, в благодарность! Своим трудом выращенное! И еще собрались принести! Деньги-то заберите!
Настойчивая рука стала совать деньги в карман доктора Рыжикова. Доктор Рыжиков стал отдирать и отталкивать ее от себя. Некоторая борьба на ночной улице, прерывистое дыхание, невидимые бумажки шурша упали в подмерзшую грязь. Доктор поддал ходу, пока погоня отвлеклась щупаньем колеи. Это позволило ему сделать решающий отрыв вдоль по Питерской.
Но утром первым, кто стоял у порога, была эта погоня. С разобиженным лицом и видом попранного благородства.
- Настоящие куркули, - тихонько сказал Сулейман. - Пока с рукой было неясно, жались, а как стала прирастать, забегали. Чтобы следили лучше.
Отец девочки с приделанной кистью держал две базарные сумки.
- Обидели вы нас, - с глубоким чувством сказал он. - За благодарность…
Видит бог, доктору Рыжикову было до боли жалко заветной магнитофонной двадцатки. Всегда она вылетала некстати - то кому-то ботинки, то комбинашку, то спортивный костюм. И тут, когда он совсем изготовился сделать подсечку, свалились эти помидоры. Еще хорошо, что семейка не сожрала все подношение, а честно оставила ему его долю, которую он увидел в кухне на холодном окне. Помидоры и огурцы в самом конце зимы! Вполне понятно, почему никому ничего в голову не пришло, сразу стали радостно жрать. Сердце ныло и скрипело, а что делать? Получил удовольствие - плати.
- Ну если вы не хотите, то деткам вашим, - уговаривал отец, предусмотрительно выведенный для этого позорящего разговора во двор, подальше от честных человеческих ушей. - Да что это вы смешной какой, что это, взятка, что ли? Своими руками все выращено, за ваш же честный труд благодарность…
- Нет, - сказал доктор Рыжиков грустно. - Покупать мне не по карману, а так - нет…
- Да что вы боитесь, взятка это, что ли? Такое все берут, не думайте! Чистая благодарность родительская! - Он искренне совал доктору Рыжикову сумку в руки, приговаривая, что это не деньги и не хрустали. - Ну по гос-то цене можно, товарищ доктор? Пятнадцать рублей за кило, пожалуйста, платите, если хотите… То есть копеек…
- Понимаете, - сказал доктор Петрович как можно задушевней, - есть вещи, которые вообще делать нельзя. Не запрещается, а просто нельзя.
- Да что тут нельзя! - прижал его к стенке отец. - Это дело ничье, только мое и ваше, я свой труд кому хочу, тому дарю…
«Нельзя брать ни иголки с чужой беды, - должен был сказать доктор Рыжиков, - тем более если за нее платят зарплату. А без зарплаты тем более. Иначе мир, с таким трудом и болью налаживающийся, рухнет. Неужели это требует объяснений? С удовольствия можно, черт с ним. Если хотите. Это тоже для желающих. Но с беды надо отрубать руки. Хотя кому-то не такая мебель тоже кажется бедой. Ну, в общем, если все сидят без помидор, то почему у меня они должны быть, если я их не выращиваю или не могу купить за мои среднеинтеллигентские заработки? Это и есть вымогательство. Вымогать благодарность».
Вслух он сказал:
- Нет…
- Ну больным-то возьмите, больным хоть раздайте! У вас вон люди перевязанные, без овощей чахнут!
Доктор Рыжиков представил, как Туркутюков и старенький аптекарь, Жанна и маленькая девочка с раздвинутым черепом сочно едят помидоры. Это было заманчиво. Они-то ни в чем не повинны, подумал он.
- Вот вы и отнесите своей дочке, - нашел он соломоново решение, - и сами с ней раздайте больным…
После этого пришел еще родитель. Еще один отец девочки. Доктор Рыжиков скрепя сердце приготовился отпихиваться от благодарностей, но этот родитель ему строго сказал:
- А какое вы имели право делать эту операцию?
У девочки дело шло к снятию швов, она давно гуляла в коридоре, и доктора Рыжикова вопрос озадачил.
- Как какое? - всмотрелся он в недобрые глаза счастливого родителя.
- Вы на собаке ее делали?
- Как - на собаке? - спросил доктор Петрович.
- Это новая операция, - упорно сказал отец. - Положено сначала на собаке.
Он был инспектор ГАИ и хорошо разбирался, где что положено.
- Это не новая, - полез за листком доктор Рыжиков. - Это модификация способа Арендта-Козырева, который давно всем известен.
Пятью четкими линиями он нарисовал одноэтапную двустороннюю декомпрессивную краниотомию костно-пластическим способом при краниостенозе.
Инспектор посмотрел на рисунок еще подозрительней.
- А почему не делали по способу этого Козырева? Все люди делают, а вы не делаете? Не умеете, что ли?
- Понимаете, - терпение доктора Рыжикова только начиналось, - во-первых, поперечный разрез косметичнее. Женская прическа его совсем закроет, рубца не видно… - Карандаш доктора Рыжикова наложил на рубец довольно элегантную прическу. - Во-вторых, когда череп растет, лоскуты вот так пружинят и могут шов потом раздвинуть. А если вместо этого сделать крест-накрест, кожу поперек, а череп вдоль, давление будет вразрез, и шву ничего не грозит. Голова себе спокойно развивается…
Инспектор хрипловато вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
…Теперь доктор Петрович долго и упорно куда-то стучался. Дом был крепкий, выносливый, ворота дубовые, как из прошлого века. Сначала за ними только лаяли разными голосами собаки. Потом заскрипела дверь, зашаркали шаги, звякнул замок.
- Кто еще там? Чего надо? - Голос сердитый, сонный.
- Расплатиться! - крикнул гость сквозь дерево ворот.
- Я вот тебе расплачусь, собак спущу! - В такой полночный час незваных иначе и не встречают в таких домах.
- Откройте, я деньги принес! - крикнул доктор Петрович.
На деньги что-то среагировало, но только через цепочку.
- Какие еще деньги? Кто сейчас деньги носит?
- За помидоры, - терпеливо сказал доктор Рыжиков. - Вы помидоры принесли нам. И огурцы.
- А-а… Утром нельзя, что ли?
- Утром нельзя.
- А-а… Ну давай. Сколько?
- А сколько вы принесли? Цена какая?
- Он еще спрашивает! Мало ли мы кому носили, всех помнить, что ли? Семь рублей за килограмм, мы заранее говорим…
- Вот ваши двадцать рублей! И остатки!
- Давай… А кто это ты такой? Чтой-то в темноте не разберу. А остатки - что за остатки такие? Не понравились, что ли?
- Врач Рыжиков. - Доктор Рыжиков повесил на ручку авоську.
- Доктор, что ли?
- Доктор.
- Из больницы?
- Из больницы. До свидания.
- Доктор из больницы? Да куда вы, постойте! Мы вам не за деньги! Постойте!
Калитка загремела по-настоящему, за доктором Рыжиковым устремились шаги.
- Постойте, куда вы? Недоразумение! Мы вам в подарок, в благодарность! Своим трудом выращенное! И еще собрались принести! Деньги-то заберите!
Настойчивая рука стала совать деньги в карман доктора Рыжикова. Доктор Рыжиков стал отдирать и отталкивать ее от себя. Некоторая борьба на ночной улице, прерывистое дыхание, невидимые бумажки шурша упали в подмерзшую грязь. Доктор поддал ходу, пока погоня отвлеклась щупаньем колеи. Это позволило ему сделать решающий отрыв вдоль по Питерской.
Но утром первым, кто стоял у порога, была эта погоня. С разобиженным лицом и видом попранного благородства.
- Настоящие куркули, - тихонько сказал Сулейман. - Пока с рукой было неясно, жались, а как стала прирастать, забегали. Чтобы следили лучше.
Отец девочки с приделанной кистью держал две базарные сумки.
- Обидели вы нас, - с глубоким чувством сказал он. - За благодарность…
Видит бог, доктору Рыжикову было до боли жалко заветной магнитофонной двадцатки. Всегда она вылетала некстати - то кому-то ботинки, то комбинашку, то спортивный костюм. И тут, когда он совсем изготовился сделать подсечку, свалились эти помидоры. Еще хорошо, что семейка не сожрала все подношение, а честно оставила ему его долю, которую он увидел в кухне на холодном окне. Помидоры и огурцы в самом конце зимы! Вполне понятно, почему никому ничего в голову не пришло, сразу стали радостно жрать. Сердце ныло и скрипело, а что делать? Получил удовольствие - плати.
- Ну если вы не хотите, то деткам вашим, - уговаривал отец, предусмотрительно выведенный для этого позорящего разговора во двор, подальше от честных человеческих ушей. - Да что это вы смешной какой, что это, взятка, что ли? Своими руками все выращено, за ваш же честный труд благодарность…
- Нет, - сказал доктор Рыжиков грустно. - Покупать мне не по карману, а так - нет…
- Да что вы боитесь, взятка это, что ли? Такое все берут, не думайте! Чистая благодарность родительская! - Он искренне совал доктору Рыжикову сумку в руки, приговаривая, что это не деньги и не хрустали. - Ну по гос-то цене можно, товарищ доктор? Пятнадцать рублей за кило, пожалуйста, платите, если хотите… То есть копеек…
- Понимаете, - сказал доктор Петрович как можно задушевней, - есть вещи, которые вообще делать нельзя. Не запрещается, а просто нельзя.
- Да что тут нельзя! - прижал его к стенке отец. - Это дело ничье, только мое и ваше, я свой труд кому хочу, тому дарю…
«Нельзя брать ни иголки с чужой беды, - должен был сказать доктор Рыжиков, - тем более если за нее платят зарплату. А без зарплаты тем более. Иначе мир, с таким трудом и болью налаживающийся, рухнет. Неужели это требует объяснений? С удовольствия можно, черт с ним. Если хотите. Это тоже для желающих. Но с беды надо отрубать руки. Хотя кому-то не такая мебель тоже кажется бедой. Ну, в общем, если все сидят без помидор, то почему у меня они должны быть, если я их не выращиваю или не могу купить за мои среднеинтеллигентские заработки? Это и есть вымогательство. Вымогать благодарность».
Вслух он сказал:
- Нет…
- Ну больным-то возьмите, больным хоть раздайте! У вас вон люди перевязанные, без овощей чахнут!
Доктор Рыжиков представил, как Туркутюков и старенький аптекарь, Жанна и маленькая девочка с раздвинутым черепом сочно едят помидоры. Это было заманчиво. Они-то ни в чем не повинны, подумал он.
- Вот вы и отнесите своей дочке, - нашел он соломоново решение, - и сами с ней раздайте больным…
После этого пришел еще родитель. Еще один отец девочки. Доктор Рыжиков скрепя сердце приготовился отпихиваться от благодарностей, но этот родитель ему строго сказал:
- А какое вы имели право делать эту операцию?
У девочки дело шло к снятию швов, она давно гуляла в коридоре, и доктора Рыжикова вопрос озадачил.
- Как какое? - всмотрелся он в недобрые глаза счастливого родителя.
- Вы на собаке ее делали?
- Как - на собаке? - спросил доктор Петрович.
- Это новая операция, - упорно сказал отец. - Положено сначала на собаке.
Он был инспектор ГАИ и хорошо разбирался, где что положено.
- Это не новая, - полез за листком доктор Рыжиков. - Это модификация способа Арендта-Козырева, который давно всем известен.
Пятью четкими линиями он нарисовал одноэтапную двустороннюю декомпрессивную краниотомию костно-пластическим способом при краниостенозе.
Инспектор посмотрел на рисунок еще подозрительней.
- А почему не делали по способу этого Козырева? Все люди делают, а вы не делаете? Не умеете, что ли?
- Понимаете, - терпение доктора Рыжикова только начиналось, - во-первых, поперечный разрез косметичнее. Женская прическа его совсем закроет, рубца не видно… - Карандаш доктора Рыжикова наложил на рубец довольно элегантную прическу. - Во-вторых, когда череп растет, лоскуты вот так пружинят и могут шов потом раздвинуть. А если вместо этого сделать крест-накрест, кожу поперек, а череп вдоль, давление будет вразрез, и шву ничего не грозит. Голова себе спокойно развивается…
Инспектор хрипловато вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106