– Но они вполне живые – по крайней мере, пока ты не изрубил их на мелкие кусочки.
Ученики магов, дрожа, теснились и жались друг к другу. Их дом – непобедимая армия – исчез, в одночасье рухнул, их мир распался на куски… а вокруг бродили победители, суровые и страшные люди, которые могли сделать с ними все, что угодно.
– Ты жив… – Взгляд Линарда прояснился. Он посмотрел на жалких дрожащих учеников магов. – Я собирался их всех… Боги, какой кошмар!
– Именно, – кивнул гном. – Только совершив нечто кошмарное, человек становится Богом. Потому что быть Богом – это не благо для человека. Быть Богом – это не особое право за особые заслуги. Быть Богом – это не величайшая удача и не страшная беда. Быть Богом… это даже не преступление. Это наказание. Это плаха, растянутая в веках, Линард. И ты едва на нее не взошел. Одним словом, чтобы действительно быть Богом, нужно им родиться. А человек должен оставаться человеком. Так же как эльф эльфом, а гном гномом. И храни нас Истинные Боги от мерзейшего из соблазнов!
– Послушай, Йолнн, но если ты жив… и нет других мертвых, то… что это было? Что произошло ночью? И где они все?
– Не знаю, – честно ответил гном. – Я могу рассказать лишь о себе.
– Расскажи, – одними губами попросил Линард. – Быть может, если я сумею понять, то смогу и… вернуться.
Гном внимательно посмотрел на него.
– Тяжко смертному, заплутавшему на тропах Богов, – вздохнул он. – Даже бессмертному смертному тяжко.
Линард молча кивнул.
– Что касается меня, – с усмешкой начал гном. – Меня спасли какие-то сумасшедшие черные маги. Не те, которые здесь были, а какие-то совсем другие. Представь себе – они заявили мне, что давно уже не черные маги, а свободные художники, и оба являются поклонниками моего таланта. Потому, дескать, и спасли. Собственно, они спасли мое тело, а душу помогла вернуть некая весьма могущественная и при этом невероятно красивая Богиня. Она не соизволила представиться, но… думаю это Судьба. А потом эти два художника накормили меня завтраком и вернули сюда по моему требованию. По правде говоря, им очень хотелось поболтать со мной о живописи, но я спешил. Так что мы договорились встретиться несколько позднее. Представляешь, эти психи попросили у меня автограф! Пришлось дать.
– Тебе повезло, – вздохнул Линард. – Но остальные…
– Это не твоя вина, – быстро сказал гном. – И я не чувствую их смерти. Ночью чувствовал, а сейчас…
– А сейчас рассвет! – сказал Керано, появляясь из открывшейся двери. – Доброе утро, дедушка!
– Керано… – охнул Линард. – Ты… тоже скажешь что жив?
– Конечно он жив, – ответила ведьма, появляясь вслед за ним. – И он, и я, и все остальные.
– Но… как?! – выдохнул Герцог Седой, глядя на бывших мертвецов, один за другим выходящих из невесть откуда взявшейся двери.
– Очень просто, – отвечала Флейта. – Тут и объяснять нечего. Сначала нас съели.
– Съели, – тупо, но старательно повторил Линард.
– Карманами съели, – добавила ведьма. – Так странно. Я даже и не знала, что можно вот так – карманами.
– Карманами, – повторил Линард.
– А потом мы ожили, потому что все кого оно съедает, оживают.
– Оживают, – повторил Линард.
– А кто такое – оно? – спросил Герцог Седой.
– Ну, разумеется, чудовище, – как маленькому, объяснила ему юная ведьма. – Кто же еще!
– Чудовище, – повторил Линард.
И тут что-то большое и тяжелое подошло к нему и коснулось мягким теплым телом. Оно было невидимым и огромным. И его тяжелая теплая ладонь опустилась на голову Линарда… нет, не на голову – в душу. Нет, глубже души! Опустилась туда, где перестало дышать бедное несчастное маленькое существо. Существо, которому стало так больно, что смерть уже не казалась страшной. И огромная всемогущая лапа погладила это существо, воскрешая его к дыханию и жизни. И тогда Линард заплакал. А заплакав, обнял Керано и юную ведьму, и Герцога Седого, и Фанджура Байета, и Винка Соленые Пятки, и Рыжего Хэка, и всех, всех, всех, до кого только смог дотянуться.
А потом приказал отпустить всех пленных магов. И армия Эруэлла издала, наконец, тот победный клич который собиралась. И даже не один раз. И глубоко в небе на этот клич отозвалось туманное пение рога. И звонкое эхо копыт плеснулось в утреннем воздухе.
– Какая странная победа, – промолвил Винк Соленые Пятки.
– Скорей бы командир вернулся… – добавил Рыжий Хэк.
– Вернется, – промолвил Хриплый Молот. – Он всегда возвращается. Подловить его, конечно, можно, а вот удержать – шалишь! Он этим драным магам еще покажет!
С громким стуком захлопнулась дверь. Захлопнулась и начала таять.
– Какая удивительная магия! – поразился гном. – Я был так растерян, что даже и не разглядел толком. Но это не человечья магия. Не эльфья и не гномья. Чья же?!
Вряд ли он ожидал ответа. Во всем войске Эруэлла он был единственным магом, а значит, и единственным экспертом в вопросах такого рода. Так что его вопрос не требовал ответа – но ответ все же пришел.
– Это – чудовищная магия, – очень серьезно сказала юная ведьма. – Совершенно чудовищная.
Ужасно неправдоподобно, правда? Просто ужас что такое! Но вы даже представить себе не можете, какие невероятные штуки выкидывает иногда эта жизнь. И уж поверьте мне – меньше всего ее волнует наше представление о реальности и правдоподобии. А кроме того, я ведь предупреждал вас в самом начале, что не пишу о мертвых. Пишу о тех кто выжил. Честноое слово, такие тоже встречаются! А иначе и жизнь бы давно кончилась.
Эруэлл сражался из последних сил. В глазах темнело от усталости. Из многочисленных легких ран и порезов весело бежали теплые струйки. Он уже почти не видел противника, и только вбитые годами тренировок и сражений боевые рефлексы все еще бросали тело из стороны в сторону, не позволяя ему сдаться и умереть. Руки вздымали с каждым дыханием тяжелеющий меч, ноги пружинили, совершая прыжки и повороты, спина сгибалась и выпрямлялась вне сознания и воли. Все вокруг было мутным и свинцово-тяжким, но тело хотело жить, изо всех сил хотело. И какого-то полумагического-полумеханического монстра из предыдущих эпох было маловато, чтоб победить его.
Эруэлл ни о чем не думал. Не мог себе этого позволить. Каждая мысль весила не меньше бочки с драконьими экскрементами. С такой тяжестью в голове не посражаешься. А ведь эта окаянная бочка и расплескаться может. Еще чего! Умирать с ног до головы в дерьме? Нет уж.
Эруэлл ничего не слышал. Звон крови в ушах глушил прочие звуки, а то он обязательно уловил бы грохот копыт во весь опор мчащейся конницы… но вот не уловил же. Даже разведчики могут отнюдь не все. Напряжение схватки, страшной, выпивающей последние счилы, застило слух, а кроме того – кто знает, не пустил ли нетерпеливый маг, давно уже уставший дожидаться гибели строптивого смертного, в ход какие-нибудь заклятья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Ученики магов, дрожа, теснились и жались друг к другу. Их дом – непобедимая армия – исчез, в одночасье рухнул, их мир распался на куски… а вокруг бродили победители, суровые и страшные люди, которые могли сделать с ними все, что угодно.
– Ты жив… – Взгляд Линарда прояснился. Он посмотрел на жалких дрожащих учеников магов. – Я собирался их всех… Боги, какой кошмар!
– Именно, – кивнул гном. – Только совершив нечто кошмарное, человек становится Богом. Потому что быть Богом – это не благо для человека. Быть Богом – это не особое право за особые заслуги. Быть Богом – это не величайшая удача и не страшная беда. Быть Богом… это даже не преступление. Это наказание. Это плаха, растянутая в веках, Линард. И ты едва на нее не взошел. Одним словом, чтобы действительно быть Богом, нужно им родиться. А человек должен оставаться человеком. Так же как эльф эльфом, а гном гномом. И храни нас Истинные Боги от мерзейшего из соблазнов!
– Послушай, Йолнн, но если ты жив… и нет других мертвых, то… что это было? Что произошло ночью? И где они все?
– Не знаю, – честно ответил гном. – Я могу рассказать лишь о себе.
– Расскажи, – одними губами попросил Линард. – Быть может, если я сумею понять, то смогу и… вернуться.
Гном внимательно посмотрел на него.
– Тяжко смертному, заплутавшему на тропах Богов, – вздохнул он. – Даже бессмертному смертному тяжко.
Линард молча кивнул.
– Что касается меня, – с усмешкой начал гном. – Меня спасли какие-то сумасшедшие черные маги. Не те, которые здесь были, а какие-то совсем другие. Представь себе – они заявили мне, что давно уже не черные маги, а свободные художники, и оба являются поклонниками моего таланта. Потому, дескать, и спасли. Собственно, они спасли мое тело, а душу помогла вернуть некая весьма могущественная и при этом невероятно красивая Богиня. Она не соизволила представиться, но… думаю это Судьба. А потом эти два художника накормили меня завтраком и вернули сюда по моему требованию. По правде говоря, им очень хотелось поболтать со мной о живописи, но я спешил. Так что мы договорились встретиться несколько позднее. Представляешь, эти психи попросили у меня автограф! Пришлось дать.
– Тебе повезло, – вздохнул Линард. – Но остальные…
– Это не твоя вина, – быстро сказал гном. – И я не чувствую их смерти. Ночью чувствовал, а сейчас…
– А сейчас рассвет! – сказал Керано, появляясь из открывшейся двери. – Доброе утро, дедушка!
– Керано… – охнул Линард. – Ты… тоже скажешь что жив?
– Конечно он жив, – ответила ведьма, появляясь вслед за ним. – И он, и я, и все остальные.
– Но… как?! – выдохнул Герцог Седой, глядя на бывших мертвецов, один за другим выходящих из невесть откуда взявшейся двери.
– Очень просто, – отвечала Флейта. – Тут и объяснять нечего. Сначала нас съели.
– Съели, – тупо, но старательно повторил Линард.
– Карманами съели, – добавила ведьма. – Так странно. Я даже и не знала, что можно вот так – карманами.
– Карманами, – повторил Линард.
– А потом мы ожили, потому что все кого оно съедает, оживают.
– Оживают, – повторил Линард.
– А кто такое – оно? – спросил Герцог Седой.
– Ну, разумеется, чудовище, – как маленькому, объяснила ему юная ведьма. – Кто же еще!
– Чудовище, – повторил Линард.
И тут что-то большое и тяжелое подошло к нему и коснулось мягким теплым телом. Оно было невидимым и огромным. И его тяжелая теплая ладонь опустилась на голову Линарда… нет, не на голову – в душу. Нет, глубже души! Опустилась туда, где перестало дышать бедное несчастное маленькое существо. Существо, которому стало так больно, что смерть уже не казалась страшной. И огромная всемогущая лапа погладила это существо, воскрешая его к дыханию и жизни. И тогда Линард заплакал. А заплакав, обнял Керано и юную ведьму, и Герцога Седого, и Фанджура Байета, и Винка Соленые Пятки, и Рыжего Хэка, и всех, всех, всех, до кого только смог дотянуться.
А потом приказал отпустить всех пленных магов. И армия Эруэлла издала, наконец, тот победный клич который собиралась. И даже не один раз. И глубоко в небе на этот клич отозвалось туманное пение рога. И звонкое эхо копыт плеснулось в утреннем воздухе.
– Какая странная победа, – промолвил Винк Соленые Пятки.
– Скорей бы командир вернулся… – добавил Рыжий Хэк.
– Вернется, – промолвил Хриплый Молот. – Он всегда возвращается. Подловить его, конечно, можно, а вот удержать – шалишь! Он этим драным магам еще покажет!
С громким стуком захлопнулась дверь. Захлопнулась и начала таять.
– Какая удивительная магия! – поразился гном. – Я был так растерян, что даже и не разглядел толком. Но это не человечья магия. Не эльфья и не гномья. Чья же?!
Вряд ли он ожидал ответа. Во всем войске Эруэлла он был единственным магом, а значит, и единственным экспертом в вопросах такого рода. Так что его вопрос не требовал ответа – но ответ все же пришел.
– Это – чудовищная магия, – очень серьезно сказала юная ведьма. – Совершенно чудовищная.
Ужасно неправдоподобно, правда? Просто ужас что такое! Но вы даже представить себе не можете, какие невероятные штуки выкидывает иногда эта жизнь. И уж поверьте мне – меньше всего ее волнует наше представление о реальности и правдоподобии. А кроме того, я ведь предупреждал вас в самом начале, что не пишу о мертвых. Пишу о тех кто выжил. Честноое слово, такие тоже встречаются! А иначе и жизнь бы давно кончилась.
Эруэлл сражался из последних сил. В глазах темнело от усталости. Из многочисленных легких ран и порезов весело бежали теплые струйки. Он уже почти не видел противника, и только вбитые годами тренировок и сражений боевые рефлексы все еще бросали тело из стороны в сторону, не позволяя ему сдаться и умереть. Руки вздымали с каждым дыханием тяжелеющий меч, ноги пружинили, совершая прыжки и повороты, спина сгибалась и выпрямлялась вне сознания и воли. Все вокруг было мутным и свинцово-тяжким, но тело хотело жить, изо всех сил хотело. И какого-то полумагического-полумеханического монстра из предыдущих эпох было маловато, чтоб победить его.
Эруэлл ни о чем не думал. Не мог себе этого позволить. Каждая мысль весила не меньше бочки с драконьими экскрементами. С такой тяжестью в голове не посражаешься. А ведь эта окаянная бочка и расплескаться может. Еще чего! Умирать с ног до головы в дерьме? Нет уж.
Эруэлл ничего не слышал. Звон крови в ушах глушил прочие звуки, а то он обязательно уловил бы грохот копыт во весь опор мчащейся конницы… но вот не уловил же. Даже разведчики могут отнюдь не все. Напряжение схватки, страшной, выпивающей последние счилы, застило слух, а кроме того – кто знает, не пустил ли нетерпеливый маг, давно уже уставший дожидаться гибели строптивого смертного, в ход какие-нибудь заклятья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117