– Достаточно слова и предмета, который оно называет, – пояснил голос. – А теперь я говорю: «король»!
Перед Эруэллом возник тщедушный человечек в короне, зябко кутающийся в горностаевую мантию, со скипетром в руке.
– Обрати внимание, – промолвил голос. – Есть слово. Есть человек. Есть предметы, символизирующие его власть и прочее. А короля нет! Чтоб стать королем, ему нужно вот что…
За королем возникло могучее войско ощетинившееся копьями.
– А еще вот это… – добавил голос.
И король вознесся на мешках с золотом.
– И это, – продолжил голос.
У ног короля воссел совет мудрецов.
– И это, – сказал голос.
Верные слуги короля, обнажив оружие, окружили мудрецов, дабы те говорили свои премудрости лишь на пользу монарху.
– И это, – рассмеялся голос.
И под горностаевой мантией короля зазвенела тонкая непробиваемая кольчуга гномьей работы – а вдруг верные слуги захотят убить своего возлюбленного монарха?
– И это, – шепнул голос. Шепнул почти нежно, словно не врагу врал, а любимой девушке сердце открывал.
И на поясе короля появился невиданный меч. Волшебный. Любые преграды рассекающий. Чтобы мог разгневанный монарх без помех убить и слуг своих, и мудрецов, и вообще кого угодно, буде придет ему в голову такая блажь.
– Вот сколько всего полагается королю дополнительно, – поведал голос. – А у тебя этого нет. Пока нет. И может никогда не быть, если ты будешь спорить попусту.
«А ты мне это все дашь. Ага. Как же.»
По мере появления войска, золота, совета мудрецов, верных слуг, меча и кольчуги тщедушный король здорово преобразился: он изрядно раздался в брюхе – не то бурдюк налился водой, не то паук налился кровью. Тощенькие плечики расправились. Тощий хрящеватый носик выдернулся орлиным клювом. В глазах блеснуло что-то такое, что Эруэлл предпочитал убивать, даже не спрашивая имени.
– Вот-вот! Ты, главное, имени не спрашивай! – торопливо обрадовался голос. – Убей, и все!
– У вас что – убийцы перевелись?! – разозлился Эруэлл.
– Этого добра всегда хватает. Но должен же ты доказать свою преданность, – заметил голос.
– Преданность чему? Великому Голору что ли?! – позлорадствовал Эруэлл.
«Ай да проговорился, гад! Нет, ну надо же! Преданность доказать… И что ты мне теперь скажешь? Чем отоврешься?»
– Нет. Ну что ты… К чему обиды? Я имею в виду, преданность идее мирного развития наших государств, – вывернулся голос.
– Убить во имя мира? – наседал Эруэлл.
«Все это, конечно, хорошо, но как бы мне проснуться?»
– Ты сам знаешь, что так бывает. И разве великое дело не стоит некоторых жертв? – ответил голос.
– А Великий Голор также идет на «некоторые жертвы»? – спросил Эруэлл.
– У нас тоже есть противники мира, – ответил голос. – Их не станет. Скоро.
«Смогу ли я проснуться, если это сон, и что мне делать, если это явь? Как бороться?»
– Логика подсказывает мне, что сами вы не в состоянии убить тех, о ком говорите, – сказал Эруэлл.
– Можем, но тебе это проще, – отозвался голос.
– Проще?
– Некоторых из них ты считаешь своими друзьями. По ошибке, конечно. У короля не может быть друзей. Только враги и подданные.
– Ах во-от как… – протянул Эруэлл. – Оч-чень любопытно. Значит, друзья. А еще кто?
– Других ты пока не знаешь. Но они станут искать твоей дружбы и помощи. Мы покажем тебе, кого следует убить и как это сделать, не вызывая подозрений.
– Никогда я не покупался на подобные предложения! – с омерзением заявил Эруэлл. – Гадость какая! Слушай ты, бесплотный, пошел прочь из моего сна!
– Не дело для Великого Короля говорить таким образом с могущественным союзником! – прогремел голос.
Кроме гнева, в голосе звенели удивление и досада. Надо же такое! Ведь все этому тупому солдафону растолковал, на пальцах, можно сказать, разъяснил, разжевал, в рот положил, в глотку пропихнул – а он не желает, видите ли! Он все это проглоченное – обратно, сволочь!
– А я и не говорю с союзником! – ответно зарычал Эруэлл. – Я говорю с мерзавцем! И лучше быть никем, чем королем, которого ты показал мне! Убирайся! Пошел вон!
– Что ж, я хотел купить тебя красиво. Как дорогую танцовщицу, – зло усмехнулся голос. – Ты сам отказался. Возможно, ты слишком умен, чтобы согласиться, а быть может, наоборот, слишком глуп. Остается взять тебя как портовую девку – грубо и решительно, а потом отказаться платить.
– Вот теперь ты говоришь то, что думаешь, – сказал Эруэлл. – Я все ждал, когда это случится. Зачем только бесплотному портовые девки?
– Смеешься? – прошипел голос. – Я покажу тебе первого, кого нужно убить. Посмеешь отказаться – умрешь, не просыпаясь!
Перед Эруэллом замаячило лицо Линарда.
– Он верит тебе, – поведал голос. – И охотно выпьет из твоих рук кубок вина. Вот этот.
Пустота сбоку от Эруэлла заворочалась. В ней образовался проем – вроде как дверь открылась. В пустоте стояло нечто, обернутое в ничто, и сизая мгла густела вокруг его вкрадчивых движений. Нечто, подобное руке, протянуло Эруэллу кубок.
Восхитительный, сияющий кубок. Он так и притягивал взор.
– Это не яд, – сообщил голос. – И твой наставник не умрет от него.
– Что же это? – спросил Эруэлл.
– Это не яд, – повторил голос. – Это лучше яда. Это вино вызывает жажду самоубийства.
– Ага. И, значит, меня никто не заподозрит, – сухо уточнил Эруэлл.
– Никто, – пообещал голос.
– И я смогу и дальше пользоваться подобным оружием? – спросил Эруэлл.
– Сколько угодно! Хоть бочку дадим! – обрадовался голос. – Ты согласен?!
– Давай свое вино, – сказал Эруэлл таким безликим голосом, что даже самый последний полудурок из рода людей заподозрил бы неладное. Увы, посланец Великой Голорской Империи был магом.
– Держи, – рука вытянулась еще дальше, а Эруэлл внезапно ощутил свое тело и смог взять протянутый кубок.
Взял.
Приладился.
Выдохнул.
И с размаху выплеснул его в то, что было лицом существа.
Икающий и захлебывающийся вопль показал, что удар достиг цели. Эруэлл запустил кубком в содрогающуюся пустоту и шагнул назад. Он двигался, жил, сражался… обретенное тело пьянило сильнее любого вина.
Он долго еще не сможет смотреть на вино. Разве что на пиво.
– Счастливого самоубийства! – бросил Эруэлл в содрогающуюся пустоту. – Вот иди и сам зарежься! Руки об тебя марать противно.
Проем в пустоте съеживался, словно скручивающаяся на огне бумага.
– Противоядия, господин! Умоляю! – донесся до Эруэлла полный ужаса вопль из проема. Видно, неведомый маг пытался умолить своего хозяина подарить ему жизнь. Однако не справившихся с заданием редко милуют. Опытное ухо разведчика уловило глухой удар и тихий стон. Не умолил.
После чего съеживающийся проем разлетелся в клочья. То, что шагнуло внутрь, казалось, состояло из одного только движения. Чудовищный вихрь катил на Эруэлла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117