Никто внешне не проявлял тёплые чувства, и на первый взгляд казалось, что коцкие хасиды равнодушны ко всему. Никаких гримас, никакой жестикуляции. Внутри горит испепеляющий огонь, всё бурлит – а человек даже глазом не моргнёт.
Словом, у коцких хасидов служение Творцу внешне никак не проявлялось, из их уст не слышались речи из Торы (диврей Тора), их служение Творцу было глубоко запрятано в потайные уголки сердца.
Однажды рабби Мендл сказал своим ученикам: «Пророк рассказывает про жителей Ниневии, что когда на них обрушились неприятности, они громко позвали Творца. Служение жителей Ниневии было грубой работой, работой крестьян. Обращение ко Всевышнему не должно быть громким, а должно рваться изнутри, из глубин сердца, незаметно для посторонних. Посторонний не должен ничего знать о том, что у меня в душе, в сердце». Коцкие хасиды были внутренне очень серьёзны, но умели скрывать серьёзность под маской легкомысленности.
В Коцке было широко распространено выражение: «Во всём мире заповеди выполняют открыто, а проступки (грехи) совершают тайно. а у нас, в Коцке, всё наоборот, мы выполняем заповеди скрыто, а проступки совершаем открыто». Другое острое выражение добавляло: «Легче поймать другого на грехе, сделанном скрыто, чем поймать коцкого хасида при выполнении заповеди скрыто».
Коцкие хасиды умели молчать. Рабби Мендл как-то спросил их: «Что значит „молчание – ограда мудрости?“ Если молчание – это лишь ограда для мудрости, в чём же тогда сама мудрость?» Сам спросил, и он же ответил: «Человек, умеющий оставлять при себе свои мысли, не высказывающий их вслух, ещё не настоящий мудрец. Такое молчание только граничит с мудростью, но не является ею. Настоящий мудрец не обратит внимание ни на плохие чувства, ни на хорошие чувства. Обычный мудрец молчит, но истинный мудрец молчит в сердце».
Публично, днём никто не видел коцких хасидов учащими Тору, они учили Тору по ночам. Бейт-мидраш в Коцке не был погружён во тьму по ночам. Всегда в его окнах горел свет. Ученик мог всю ночь простоять возле книжного шкафа, читая в одиночестве, а потом на рассвете помолиться утреннюю молитву и лечь после этого в постель и притвориться спящим. Когда все вставали, он тоже вставал. Но когда все начинали молиться он уже начинало работать.
Коцкие хасиды хорошо умели скрывать свои намерения от посторонних. На первый взгляд они выглядели проказниками, но их озорство всегда содержало глубокий смысл. Внутри внешнего озорства была заключена внутренняя серьёзность.
Коцкие хасиды оставались такими же и в старости: умирает старый коцкий хасид, он лежит на смертном одре, окружённый близкими, такими же как и он коцкими хасидами. Вдруг он открывает глаза и говорит: "Друзья, а я ведь первый раз в жизни лежу на кровати. Согласно Закону Торы я должен сказать благословение «Шееэхияну», ведь тот кто пробует что-то в первый раз должен сказать это благословение. Исчезла серьёзная атмосфера в комнате умирающего, вместо неё засверкали улыбки.
28.33 Стопка водки в Йом Кипур
Очень разнообразны рассказы о силе притяжения Коцка, о силе, которая заставляла людей, выросших в достатке, бросить родное спокойное гнездо и отправиться в Коцк. Расскажем одну из самых странных и интересных историй о том, как попал в Коцк рабби Лейбеле Эйгер, представитель очень знатной династии мудрецов Торы, сын известного противника хасидизма и признанного знатока Торы рабби Шломо Эйгера из Варшавы и внук рабби Акивы Эйгера из Позна, руководителя еврейского мира того времени.
Рабби Лейбеле женился на девушке из очень богатой и знатной семьи знатоков Торы, жившей в Люблине. Там они и поселились. Его тесть, рабби Эзриэль Меир Герчин, тоже был большим противником хасидизма. Во время сватовства рабби Лейбеле с его дочерью он настоял на внесении в ктубу (свадебный контракт) специального пунка, запрещавшего любые контакты с «членами секты», т.е. хасидами вообще, и с хасидами Коцка в особенности.
В тоже время рабби Мендл в разговоре с одним из своих учеников, жившем в Люблине, намекнул, что хорошо бы, чтобы этот талантлевейший парень, внук рабби Акивы Эйгера, Лейбеле, присоединился к ним. Человеку с такой великой душой, как рабби Лейбеле, место в Коцке. Этого намёка было достаточно для того чтобы заставить коцких хасидов, живших в Люблине, серьёзно задуматься над тем, как привлечь рабби Лейбеле к себе.
Эта задача была совсем не простой. Зная о привязавнности рабби Лейбеле к Торе, они решили попробовать с её помощью привлечь рабби Лейбеле. В том же бейт-мидраше, в котором рабби Лейбеле просиживал дни и ночи над Талмудом были и коцкие хасиды. Двое из них, большие знатоки Торы, имевшие, как и все коцкие хасиды, острейший ум, садились недалеко от рабби Лейбеле и начинали ввести дискуссию между собой в надежде, что рабби Лейбеле не выдержит и вступит в спор. Но ничего не получалось: чем ближе подсаживались коцкие хасиды к нему, тем старательнее он отворачивался от них. Запрет тестя, противника хасидизма, и специальный пункт в ктубе побеждали. Он не слушал их дискуссию и не вступал в беседу. Но коцкие хасиды не были бы коцкими хасидами, если бы они сдались. Они продолжали своё дело, надеясь, что рано или поздно они добьются успеха.
И вот настала ночь Йом-Кипура. Вечерняя молитва давно окончилась, все отдыхают в своих домах, собираясь с силами для дневных молитв. Только рабби Лейбеле сидит в бейт-мидраше возле горящих свечей. Он сидит в одиночестве за столом и учит Рамбама. Потихоньку в бейт-мидраш входит некто в будничной одежде, он приближается к столу за которым сидит рабби Лейбеле. Тот на мгновение отрывает глаза от книги, чтобы посмотреть на подошедшего и узнает его – это рабби Элазар из Белостока – один из самых непреклонных коцких хасидов. Рабби Элазар берёт одну из книг, лежавших на столе, открывает её и начинает читать, потом он кладёт на открытую страницу свой красный платок…и ложится на скамейку спать!
Звук храпа в пустом бейт-мидраше злит рабби Лейбеле. Разве так должен вести себя еврей в Йом-Кипур?! Пока он размышлял о смысле такого странного поведения рабби Элазара, дверь с шумом распахнулась и в бейт-мидраш ввалились ещё несколько молодых коцких хасидов. Все они были какие-то подозрительно весёлые. Они тоже подошли к столу, за которым сидел рабби Лейбеле, недалеко от скамьи, где храпел развалившись их товарищ Элазар.
Рабби Лейбеле сделал вид, что он не обращает на них никакого внимания. Коцкие хасиды начинают вполголоса напевать коцкую мелодию. Рабби Элазар вроде бы просыпается, трёт глаза, потирает руки, и обращаясь к одному из парней, приказывает принести ему немного водки. Тот вытаскивает из кармана бутылку водки и ставит её на стол, из другого кармана он достаёт стакан и наливает в него немного водки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
Словом, у коцких хасидов служение Творцу внешне никак не проявлялось, из их уст не слышались речи из Торы (диврей Тора), их служение Творцу было глубоко запрятано в потайные уголки сердца.
Однажды рабби Мендл сказал своим ученикам: «Пророк рассказывает про жителей Ниневии, что когда на них обрушились неприятности, они громко позвали Творца. Служение жителей Ниневии было грубой работой, работой крестьян. Обращение ко Всевышнему не должно быть громким, а должно рваться изнутри, из глубин сердца, незаметно для посторонних. Посторонний не должен ничего знать о том, что у меня в душе, в сердце». Коцкие хасиды были внутренне очень серьёзны, но умели скрывать серьёзность под маской легкомысленности.
В Коцке было широко распространено выражение: «Во всём мире заповеди выполняют открыто, а проступки (грехи) совершают тайно. а у нас, в Коцке, всё наоборот, мы выполняем заповеди скрыто, а проступки совершаем открыто». Другое острое выражение добавляло: «Легче поймать другого на грехе, сделанном скрыто, чем поймать коцкого хасида при выполнении заповеди скрыто».
Коцкие хасиды умели молчать. Рабби Мендл как-то спросил их: «Что значит „молчание – ограда мудрости?“ Если молчание – это лишь ограда для мудрости, в чём же тогда сама мудрость?» Сам спросил, и он же ответил: «Человек, умеющий оставлять при себе свои мысли, не высказывающий их вслух, ещё не настоящий мудрец. Такое молчание только граничит с мудростью, но не является ею. Настоящий мудрец не обратит внимание ни на плохие чувства, ни на хорошие чувства. Обычный мудрец молчит, но истинный мудрец молчит в сердце».
Публично, днём никто не видел коцких хасидов учащими Тору, они учили Тору по ночам. Бейт-мидраш в Коцке не был погружён во тьму по ночам. Всегда в его окнах горел свет. Ученик мог всю ночь простоять возле книжного шкафа, читая в одиночестве, а потом на рассвете помолиться утреннюю молитву и лечь после этого в постель и притвориться спящим. Когда все вставали, он тоже вставал. Но когда все начинали молиться он уже начинало работать.
Коцкие хасиды хорошо умели скрывать свои намерения от посторонних. На первый взгляд они выглядели проказниками, но их озорство всегда содержало глубокий смысл. Внутри внешнего озорства была заключена внутренняя серьёзность.
Коцкие хасиды оставались такими же и в старости: умирает старый коцкий хасид, он лежит на смертном одре, окружённый близкими, такими же как и он коцкими хасидами. Вдруг он открывает глаза и говорит: "Друзья, а я ведь первый раз в жизни лежу на кровати. Согласно Закону Торы я должен сказать благословение «Шееэхияну», ведь тот кто пробует что-то в первый раз должен сказать это благословение. Исчезла серьёзная атмосфера в комнате умирающего, вместо неё засверкали улыбки.
28.33 Стопка водки в Йом Кипур
Очень разнообразны рассказы о силе притяжения Коцка, о силе, которая заставляла людей, выросших в достатке, бросить родное спокойное гнездо и отправиться в Коцк. Расскажем одну из самых странных и интересных историй о том, как попал в Коцк рабби Лейбеле Эйгер, представитель очень знатной династии мудрецов Торы, сын известного противника хасидизма и признанного знатока Торы рабби Шломо Эйгера из Варшавы и внук рабби Акивы Эйгера из Позна, руководителя еврейского мира того времени.
Рабби Лейбеле женился на девушке из очень богатой и знатной семьи знатоков Торы, жившей в Люблине. Там они и поселились. Его тесть, рабби Эзриэль Меир Герчин, тоже был большим противником хасидизма. Во время сватовства рабби Лейбеле с его дочерью он настоял на внесении в ктубу (свадебный контракт) специального пунка, запрещавшего любые контакты с «членами секты», т.е. хасидами вообще, и с хасидами Коцка в особенности.
В тоже время рабби Мендл в разговоре с одним из своих учеников, жившем в Люблине, намекнул, что хорошо бы, чтобы этот талантлевейший парень, внук рабби Акивы Эйгера, Лейбеле, присоединился к ним. Человеку с такой великой душой, как рабби Лейбеле, место в Коцке. Этого намёка было достаточно для того чтобы заставить коцких хасидов, живших в Люблине, серьёзно задуматься над тем, как привлечь рабби Лейбеле к себе.
Эта задача была совсем не простой. Зная о привязавнности рабби Лейбеле к Торе, они решили попробовать с её помощью привлечь рабби Лейбеле. В том же бейт-мидраше, в котором рабби Лейбеле просиживал дни и ночи над Талмудом были и коцкие хасиды. Двое из них, большие знатоки Торы, имевшие, как и все коцкие хасиды, острейший ум, садились недалеко от рабби Лейбеле и начинали ввести дискуссию между собой в надежде, что рабби Лейбеле не выдержит и вступит в спор. Но ничего не получалось: чем ближе подсаживались коцкие хасиды к нему, тем старательнее он отворачивался от них. Запрет тестя, противника хасидизма, и специальный пункт в ктубе побеждали. Он не слушал их дискуссию и не вступал в беседу. Но коцкие хасиды не были бы коцкими хасидами, если бы они сдались. Они продолжали своё дело, надеясь, что рано или поздно они добьются успеха.
И вот настала ночь Йом-Кипура. Вечерняя молитва давно окончилась, все отдыхают в своих домах, собираясь с силами для дневных молитв. Только рабби Лейбеле сидит в бейт-мидраше возле горящих свечей. Он сидит в одиночестве за столом и учит Рамбама. Потихоньку в бейт-мидраш входит некто в будничной одежде, он приближается к столу за которым сидит рабби Лейбеле. Тот на мгновение отрывает глаза от книги, чтобы посмотреть на подошедшего и узнает его – это рабби Элазар из Белостока – один из самых непреклонных коцких хасидов. Рабби Элазар берёт одну из книг, лежавших на столе, открывает её и начинает читать, потом он кладёт на открытую страницу свой красный платок…и ложится на скамейку спать!
Звук храпа в пустом бейт-мидраше злит рабби Лейбеле. Разве так должен вести себя еврей в Йом-Кипур?! Пока он размышлял о смысле такого странного поведения рабби Элазара, дверь с шумом распахнулась и в бейт-мидраш ввалились ещё несколько молодых коцких хасидов. Все они были какие-то подозрительно весёлые. Они тоже подошли к столу, за которым сидел рабби Лейбеле, недалеко от скамьи, где храпел развалившись их товарищ Элазар.
Рабби Лейбеле сделал вид, что он не обращает на них никакого внимания. Коцкие хасиды начинают вполголоса напевать коцкую мелодию. Рабби Элазар вроде бы просыпается, трёт глаза, потирает руки, и обращаясь к одному из парней, приказывает принести ему немного водки. Тот вытаскивает из кармана бутылку водки и ставит её на стол, из другого кармана он достаёт стакан и наливает в него немного водки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150