– Я запил, уже двое суток подряд пью, – сказал он, морщась. – Не спрашивай почему. Бывает. И перекурился – черт, я, наверное, сжег себе желудок. Курить я бросил.
Он швырнул скомканный кулек, который ударился о твердую землю и остался лежать на ней. Лео громко рыгнул.
– Прости, пожалуйста, – сказал он.
Эми смотрела на маленький бумажный комочек, он выделялся на земле ослепительно белой точкой, и она почему-то не могла отвести от него глаз.
– Я никогда по-настоящему пьяной не была, – сказала она. Но что за смысл исследовать мелководье, когда она уже дошла почти до самого дна.
– А ты попробуй, – сказал он.
И хотя эта веранда находилась позади дома, он вдруг потащил ее в квадратную прихожую с голыми стенами. Они сидели там и чего-то ждали, но вскоре на лице его появилась гримаса отвращения, должно быть от воспоминания о недавней тошноте. Эми сидела так тихо, что, казалось, могла на слух определить форму предметов.
Что он мне скажет? – думала она.
Перечные деревья, под которыми скребли землю куры, от напряженного ожидания приобрели особую гибкость. Ветки и листья нервно подрагивали под легким ветерком. И женщина вспомнила, как, еще девушкой, она, запыхавшись, бежала вверх по склону холма и смеялась, а потом легла плашмя на самой вершине. Она вспомнила прохладные прикосновения ветвей и листьев и сейчас опять ощутила их бархатистость и гибкость. Если бы только она смогла рассказать ему об этом!
Но мужчина видел перед собой женщину с желтоватой кожей, и ведро из-под корма рядом, и ее, конечно же, старые чулки, которые она носила дома, были перекручены и морщились на ногах.
– Ну, вот, – сказал он. – Я проезжал мимо. И подумал, дай-ка загляну, перекинемся словечком. Дружба денег не стоит, а штука хорошая.
Он сидел, очень настороженный, положив руки на полные ляжки. Теперь каждое его слово или движение будет очень осторожным и обдуманным.
Черт подери, иначе, пожалуй, нельзя.
– Последние недели у нас хлопот полон рот, – заговорила она. – Несколько коров отелилось. Одна, бедняжка, среди ночи. Стэну пришлось привезти ветеринара. Но все обошлось. Телочка.
Эми заерзала на своем прямом стуле, и он заскрипел под ней.
Ах, если б она могла описать этому мужчине, да и не обязательно мужчине, просто любому человеческому существу, видения необыкновенной, вечной красоты. Но переменчивый свет на этой стороне дома все убывал, погружая их души в сумрак.
– Мне паршиво, – сказал Лео, держась за живот и думая о себе. – Нельзя мне загуливать, у меня язва желудка или что-то похуже.
Он встал.
Эми Паркер увидела его спину, широкую и еще молодую, в франтоватом костюме, уже залоснившемся в машине, колесившей по проселочным дорогам, и громко сказала:
– Надо бы тебе к доктору сходить, Лео.
– Эти доктора с тебя три шкуры сдерут, – сказал он, – за бутылку отравы, белой такой. Я знаю.
Она прошла мимо него так близко, что ее рука задела его пиджак, но он не обратил внимания.
Он стал рассказывать ей о двоюродном брате своего отца, умершем от рака.
И она поняла, что ей не суждено стать ближе этому человеку и, может быть, вообще никому. Каждый поглощен своей тайной, которую сам не в состоянии разгадать. Этот мужчина и эта женщина теперь с изумлением вспоминали о буйстве своей плоти и позабыли, как их тянуло друг к другу.
– Вот, значит, и похоронили двоюродного брата Херба, – сказал Лео. – Про его похороны в «Адвокате» написали. И про то, какой он был. Хотя не все написали. Он был малость жуликоват, но неплохой парень.
Лео уже не обливался потом, он понял, что они благополучно миновали опасность и наступило то мирное состояние, когда легко сделать вид, будто ничего и не было. Еще немного, и можно будет рассказать анекдот, если какой придет на ум.
– Сейчас все время придумывают новые лекарства от всех этих болезней, – сказала Эми Паркер.
– А, – произнес он. – Ну да.
Он старался вспомнить анекдот.
– Страшно интересно читать про науку, – сказала она.
И подставила под нож сероватую шею. Она видела серый цвет половиц и земли, утрамбованной людьми, что приходили и уходили во время засухи. Она отбросила прядь волос, тоже серую. Она вошла в серую пору. Зато будет спокойно.
– Пора заводить моего старичка «форда», – сказал человек по имени Лео.
Они прошли между сухими кустами розмарина, которые цеплялись за одежду, он сел в машину и уехал, и больше не вернется.
После обеда Эми Паркер начала освобождаться от власти всего того, что не случилось. Теперь, когда ретивые страсти пришли к финишу, она на самом деле почувствовала себя старухой, но это дало ей чувство превосходства. Она стала вспоминать все неприятное в этом человеке, который перестал быть тенью ее страсти, – и то, как низко росли у него волосы на затылке, завиваясь рыжими колечками, и привычку говорить о себе, и запах мяты. Ее плоть медленно переставала трепетать, и она подумала, что теперь полюбит тишину.
Знакомые ей вещи стали возвращаться на свои места. Старый розовый куст, колючий и сучковатый, который они посадили в самом начале. Швейная машина со сложным ножным приводом. Белый кувшин с коричневой трещиной. На все это она смотрела уверенно.
Но о муже ей еще не хотелось думать.
Во второй половине дня появился молодой человек и спросил:
– Где Стэн, миссис Паркер?
Эми глядела на него с изумлением.
Это был тот самый молодой Пибоди, племянник Осси, разодетый в синий шерстяной костюм, – они со Стэном Паркером должны были встретиться, чтобы осмотреть участок земли в Хангерфорде.
– Ничего не понимаю, Джо, Стэн поехал к вам, – сказала Эми Паркер, глядя на часы. – Он уехал, не скажу точно когда, но уже довольно давно.
Она не могла судить о времени, потому что несколько лет ее жизни промелькнули за какие-то мгновения.
Молодой человек издал смешок и нерешительно переминался, не зная, что ему делать. Он всегда чувствовал себя неловко в присутствии жен его добрых друзей.
– Не знаю, право, что вам и посоветовать, – сказала Эми Паркер.
Молодые люди живут в другом мире. Их глаза не замечают женщин постарше. Даже сыновья лишь беглым взглядом окидывают матерей. Малый, годившийся ей в сыновья, стоял в дверях боком, так, чтобы не видеть ее. Этот голубой блестящий галстук из атласа, что выгибался на его груди, он надел ради самого себя или по какому-то торжественному случаю.
Вскоре он исчез, и она так и не поняла, собирается ли он что-то предпринять, а если не он, то кто-то другой?
Попозже днем и в особенности вечером, когда вся работа была переделана и все, как полагается, перемыто и убрано в шкафы или поставлено на сушилку, Эми Паркер стала думать о своем муже; он, занимавший так мало места в ее мыслях, теперь вытеснил собой все остальное. Она поняла, что уже довольно давно прислушивается, не подъехал ли он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173