Ей хотелось видеть только очень знакомое – по крайней мере сейчас.
Всем было привольно в это безмятежное утро, какие иногда выдаются в тихие зимние дни. Стэн Паркер, ехавший на своей пыхтелке по каменистой дороге к Пибоди, тоже радовался утру. Он проезжал мимо знакомых мест, мимо не узнававших его детишек, и глазевших на него коров, и блистательного петуха, который забрался на крышу и стоял там как роскошное украшение.
Машина наконец подъехала к участку Пибоди, молодой фермер выскочил из лачуги, где ютилось его семейство, и прорвался к Стэну сквозь визжащую и лающую ораву детей и собак; не тратя времени зря, оба пошли ровным шагом по росе туда, где уже стояла часть изгороди.
И вскоре закипела работа, мужчины рыли ямы для столбов, выворачивая пласты красной земли, собаки обнюхивали кочки в поисках кроликов. Пибоди-младший, получая от соседа бесплатную помощь, чувствовал себя обязанным работать с удвоенным усердием. Он готов был делать все сам.
– Дайте-ка мне лопату, Стэн, – сказал он, швырнув на землю лом.
Но Стэна Паркера это не устраивало. Он не отдал лопату, и оба принялись копать, по очереди отбрасывая землю в сторону.
Так они работали, одержимые уважительностью друг к другу.
А когда стало жарко, и уже не хватало дыханья, и в пустом небе медленно проплыл черный коршун, Пибоди сорвал с себя рубашку, поплевал на ладони и принялся работать еще ожесточеннее.
Стэн Паркер, работавший в рубашке, поглядывал на тело молодого человека, беспечное и уверенное, как все молодые обнаженные тела. Так сам Стэн Паркер в какие-то сказочные времена валил деревья и выворачивал валуны. И когда он глядел на молодого человека, губы его складывались в чуть-чуть ироническую усмешку. Он помнил то время, когда самое главное было поставить изгородь, и тогда ты – хозяин земли. Такая же вера светилась в ясных глазах молодого человека, который с яростной своей уверенностью сгибался вдвое и разгибался, как складной нож.
Под конец они наткнулись на что-то такое, от чего напружинилось все тело Джо Пибоди. Он выпрямился, весь дрожа. Его тело как будто полили маслом.
– Ну, кажется, влипли мы, – сказал он, на минуту растерявшись. – Как бы взрывать не пришлось.
Это, по-видимому, был бесконечной длины валун; вероятно, они до сих пор копали вдоль его края.
– Вот это? – сказал Стэн Паркер, поглядев в яму и чуть натянуто улыбнувшись. – Бывает куда хуже. Так я и дал какому-то булыжнику портить нам работу.
И он поднял лом.
Джо Пибоди стоял, держа руки на вздымавшихся ребрах и втайне надеясь, что старик возьмет это дело на себя.
Стэн Паркер начал работать. Железный лом, ударяясь о землю, дрожал то ли от презренья, то ли от предвкушения удачи. А человек все бил и бил ломом. Быть может, по рукам его струилась ненависть? Но раз-другой он засмеялся. И раз-другой из камня полетели искры и показались серые выбоины. Сухое, хрупкое человеческое тело боролось с угрюмым камнем. На дне лощины, вспомнилось Стэну, текла ручейком бурая вода, прохладные дни вытекали из дней, расплавленных солнцем, и тонкие багряные стебли сарсапареля вились между серых своих шипов. Внезапно он налег на лом, навалился на него животом, всей своей тяжестью, изо всех своих сил вдавливая его поглубже.
Камень в яме не шелохнулся.
Стэн вытащил лом, потом еще и еще стал всаживать его в краешек земли, туда, где нащупал слабину. Камень приподнялся, стали видны его очертания.
– Ну, здорово! – крикнул Джо Пибоди, любивший восхищаться своим другом. – Просто замечательно!
Стэн Паркер улыбнулся.
Лицо его посерело. Он выронил железный лом, со звоном упавший на землю. Но казалось, будто и сам человек, еще державшийся на ногах, уже вот так же выброшен за ненадобностью. Ясное утро заволокли серые туманы. Ему было худо. Он задыхался. Что-то было неладно в спине или еще где-то.
– Стэн, что с вами? – Молодой человек бросился, чтобы поддержать старшего друга. – Отдохните чуток. Вам нехорошо?
Он встревожился не на шутку.
Стэн Паркер тер глаза, закрыв ладонями растерянное лицо. В теле дрожала каждая жилка. Но когда он отнял руки от лица, ибо ничего другого не оставалось, – снова улыбнулся и сказал:
– Да ничего, Джо. Просто я уж не тот, что прежде, вот и все.
Молодой человек смотрел на старика.
– Да вы не расстраивайтесь, – сказал он.
Джо Пибоди был даже доволен, что теперь может сам доделать остальное, и когда валун был весь поднят рычагами из земли, он велел Стэну Паркеру сесть на него. Тот повиновался.
Он сидел, и было такое чудесное утро, а он чувствовал свою шею, все хрящи на ней, и бока, где странно ослабели ребра. Будь такая возможность – пощупать рукой свою душу, проверить ее состояние, возраст, прочность и выносливость, – он бы сейчас так и сделал. Но это невозможно, и внутри у него все дрожит, он уходит в небытие, хотя продолжает улыбаться сквозь туман, смотрит на молодого человека, тот работает обыкновенно, без спешки, теперь соревноваться не надо, и объясняет, как лучше ставить изгороди, а ему, Стэну Паркеру, это кажется не столько самоуверенностью, сколько неизбежностью.
Потом появился крохотный мальчуган, бежавший по изрытой земле слишком быстро для своих силенок, должно быть его нес утренний воздух. Босые его пятки молотили землю, мелькали исцарапанные икры. В руке он держал недоеденную корку хлеба, мокрые крошки прилипли к его красным щечкам.
Он подбежал к отцу и что-то залопотал.
– Что он говорит? – спросил Стэн Паркер; он был стар и отвык от детского лепета.
– Он говорит, у моей хозяйки уже обед на столе, – сказал отец, выбросив на поверхность еще несколько полных лопат земли – для порядка.
Мальчик стоял и смотрел на Стэна Паркера, забыв о своей корке.
– Пап, а чего это с мистером Паркером? – спросил он. – Чего он не работает?
– Не твое дело, – сказал отец. – Мистер Паркер отдыхает.
Молодой отец прикрыл свою наготу рубашкой. Тонкая полоса черных волос от груди до пупка надвое разделяла его тело. Он почти не обращал внимания на этого ребенка, зачатого им в темной развалюхе. Он принимал его как нечто неизбежное. Положив руку на спину друга, он сказал:
– Пошли, Стэн. Там у нас есть кое-что перекусить.
Его вели, и он был этому рад, а мальчик прыгал впереди на одной ножке, грызя свою корку, прыгал и оборачивался, потом отскочил в сторону, чтобы получше разглядеть, и крикнул:
– Значит, мистер Паркер больной?
Отец изловчился и шлепнул его, мальчик взвизгнул и притворился, будто плачет, это была отличная игра, и отцу она тоже нравилась.
В многолюдной хибарке, где молодая жена только что кончила кормить своего последнего младенца, они сели за похлебку, в которой плавало несколько морковок. На тарелки мужчин большими грудами была навалена серая картошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Всем было привольно в это безмятежное утро, какие иногда выдаются в тихие зимние дни. Стэн Паркер, ехавший на своей пыхтелке по каменистой дороге к Пибоди, тоже радовался утру. Он проезжал мимо знакомых мест, мимо не узнававших его детишек, и глазевших на него коров, и блистательного петуха, который забрался на крышу и стоял там как роскошное украшение.
Машина наконец подъехала к участку Пибоди, молодой фермер выскочил из лачуги, где ютилось его семейство, и прорвался к Стэну сквозь визжащую и лающую ораву детей и собак; не тратя времени зря, оба пошли ровным шагом по росе туда, где уже стояла часть изгороди.
И вскоре закипела работа, мужчины рыли ямы для столбов, выворачивая пласты красной земли, собаки обнюхивали кочки в поисках кроликов. Пибоди-младший, получая от соседа бесплатную помощь, чувствовал себя обязанным работать с удвоенным усердием. Он готов был делать все сам.
– Дайте-ка мне лопату, Стэн, – сказал он, швырнув на землю лом.
Но Стэна Паркера это не устраивало. Он не отдал лопату, и оба принялись копать, по очереди отбрасывая землю в сторону.
Так они работали, одержимые уважительностью друг к другу.
А когда стало жарко, и уже не хватало дыханья, и в пустом небе медленно проплыл черный коршун, Пибоди сорвал с себя рубашку, поплевал на ладони и принялся работать еще ожесточеннее.
Стэн Паркер, работавший в рубашке, поглядывал на тело молодого человека, беспечное и уверенное, как все молодые обнаженные тела. Так сам Стэн Паркер в какие-то сказочные времена валил деревья и выворачивал валуны. И когда он глядел на молодого человека, губы его складывались в чуть-чуть ироническую усмешку. Он помнил то время, когда самое главное было поставить изгородь, и тогда ты – хозяин земли. Такая же вера светилась в ясных глазах молодого человека, который с яростной своей уверенностью сгибался вдвое и разгибался, как складной нож.
Под конец они наткнулись на что-то такое, от чего напружинилось все тело Джо Пибоди. Он выпрямился, весь дрожа. Его тело как будто полили маслом.
– Ну, кажется, влипли мы, – сказал он, на минуту растерявшись. – Как бы взрывать не пришлось.
Это, по-видимому, был бесконечной длины валун; вероятно, они до сих пор копали вдоль его края.
– Вот это? – сказал Стэн Паркер, поглядев в яму и чуть натянуто улыбнувшись. – Бывает куда хуже. Так я и дал какому-то булыжнику портить нам работу.
И он поднял лом.
Джо Пибоди стоял, держа руки на вздымавшихся ребрах и втайне надеясь, что старик возьмет это дело на себя.
Стэн Паркер начал работать. Железный лом, ударяясь о землю, дрожал то ли от презренья, то ли от предвкушения удачи. А человек все бил и бил ломом. Быть может, по рукам его струилась ненависть? Но раз-другой он засмеялся. И раз-другой из камня полетели искры и показались серые выбоины. Сухое, хрупкое человеческое тело боролось с угрюмым камнем. На дне лощины, вспомнилось Стэну, текла ручейком бурая вода, прохладные дни вытекали из дней, расплавленных солнцем, и тонкие багряные стебли сарсапареля вились между серых своих шипов. Внезапно он налег на лом, навалился на него животом, всей своей тяжестью, изо всех своих сил вдавливая его поглубже.
Камень в яме не шелохнулся.
Стэн вытащил лом, потом еще и еще стал всаживать его в краешек земли, туда, где нащупал слабину. Камень приподнялся, стали видны его очертания.
– Ну, здорово! – крикнул Джо Пибоди, любивший восхищаться своим другом. – Просто замечательно!
Стэн Паркер улыбнулся.
Лицо его посерело. Он выронил железный лом, со звоном упавший на землю. Но казалось, будто и сам человек, еще державшийся на ногах, уже вот так же выброшен за ненадобностью. Ясное утро заволокли серые туманы. Ему было худо. Он задыхался. Что-то было неладно в спине или еще где-то.
– Стэн, что с вами? – Молодой человек бросился, чтобы поддержать старшего друга. – Отдохните чуток. Вам нехорошо?
Он встревожился не на шутку.
Стэн Паркер тер глаза, закрыв ладонями растерянное лицо. В теле дрожала каждая жилка. Но когда он отнял руки от лица, ибо ничего другого не оставалось, – снова улыбнулся и сказал:
– Да ничего, Джо. Просто я уж не тот, что прежде, вот и все.
Молодой человек смотрел на старика.
– Да вы не расстраивайтесь, – сказал он.
Джо Пибоди был даже доволен, что теперь может сам доделать остальное, и когда валун был весь поднят рычагами из земли, он велел Стэну Паркеру сесть на него. Тот повиновался.
Он сидел, и было такое чудесное утро, а он чувствовал свою шею, все хрящи на ней, и бока, где странно ослабели ребра. Будь такая возможность – пощупать рукой свою душу, проверить ее состояние, возраст, прочность и выносливость, – он бы сейчас так и сделал. Но это невозможно, и внутри у него все дрожит, он уходит в небытие, хотя продолжает улыбаться сквозь туман, смотрит на молодого человека, тот работает обыкновенно, без спешки, теперь соревноваться не надо, и объясняет, как лучше ставить изгороди, а ему, Стэну Паркеру, это кажется не столько самоуверенностью, сколько неизбежностью.
Потом появился крохотный мальчуган, бежавший по изрытой земле слишком быстро для своих силенок, должно быть его нес утренний воздух. Босые его пятки молотили землю, мелькали исцарапанные икры. В руке он держал недоеденную корку хлеба, мокрые крошки прилипли к его красным щечкам.
Он подбежал к отцу и что-то залопотал.
– Что он говорит? – спросил Стэн Паркер; он был стар и отвык от детского лепета.
– Он говорит, у моей хозяйки уже обед на столе, – сказал отец, выбросив на поверхность еще несколько полных лопат земли – для порядка.
Мальчик стоял и смотрел на Стэна Паркера, забыв о своей корке.
– Пап, а чего это с мистером Паркером? – спросил он. – Чего он не работает?
– Не твое дело, – сказал отец. – Мистер Паркер отдыхает.
Молодой отец прикрыл свою наготу рубашкой. Тонкая полоса черных волос от груди до пупка надвое разделяла его тело. Он почти не обращал внимания на этого ребенка, зачатого им в темной развалюхе. Он принимал его как нечто неизбежное. Положив руку на спину друга, он сказал:
– Пошли, Стэн. Там у нас есть кое-что перекусить.
Его вели, и он был этому рад, а мальчик прыгал впереди на одной ножке, грызя свою корку, прыгал и оборачивался, потом отскочил в сторону, чтобы получше разглядеть, и крикнул:
– Значит, мистер Паркер больной?
Отец изловчился и шлепнул его, мальчик взвизгнул и притворился, будто плачет, это была отличная игра, и отцу она тоже нравилась.
В многолюдной хибарке, где молодая жена только что кончила кормить своего последнего младенца, они сели за похлебку, в которой плавало несколько морковок. На тарелки мужчин большими грудами была навалена серая картошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173