Этот "организм" ушел бы к Высшему Разуму. Но мы с вами уйдем к Высшему Духу.
Глава 41. ДУХ
- Однако вот вопрос, Глеб: если наш разум - материя, то где же искать дух? И как возможно разумом - свойством материи отыскать нематериальное? Ну, скажем, где искать - более или менее еще понятно - в человеке. А вот как искать? Материю нам не дано понимать, но дано видеть. Дух нам не дано ни видеть, ни понимать. Произнося еще даже не "Высший Дух" - но и просто "дух" - одновременно с выходом за пределы материи, мы выходим и за пределы разума. Ни одного философа не приводили и не приведут никогда к успеху поиски в разуме духа. Искать дух в мозгу человека, в разуме его, как функции этого мозга - все равно, что искать Бога на облаках. Ибо дух - не есть разум, и познается не разумом. Очевидно, что в разуме и разумом мы можем найти лишь последствия наличия в нас духа. И в этих поисках нам очень поможет знание основного свойства всего материального причинности, о которой мы упоминали уже. В материи нет и не может быть ничего беспричинного, кроме аксиом, от которых расходятся в разные стороны цепочки причинно-следственных связей. В материи все взаимообусловлено. Находясь в пределах материи, наш разум также скован нерушимой цепью причин и следствий. Все внутри нас, все снаружи нас, все, что мы видим, слышим, делаем, говорим - все имеет причину. Мы - свойство материи, и поэтому мы несвободны. Вы помните, как писал об этом Толстой? Я хочу проверить, что я свободен, что в любой момент я могу без всякой причины поднять руку. Я поднимаю руку, и что же оказывается? Оказывается, я поднял руку, потому что хотел проверить, что я могу поднять ее без причины. Толстой разбирался в пропорциях свободы и необходимости в человеческой истории. Мы же можем и дальше продолжить его эксперимент. Мы вправе спросить себя: но, может быть, само желание проверить это - свободно, беспричинно? Нет - мы хотим проверить это потому, что хотим уяснить себе наше место в истории и вообще в мире. А это-то для чего нам нужно? Для того, чтобы удовлетворить нашу потребность в знаниях. Да откуда же в нас эта потребность? Может быть она-то и беспричинна, свойственна нам как духу? Вовсе нет. Мы вынуждены постоянно совершенствовать наш разум с развитием общества. Почему же развивается наше общество? Потому что развиваются производительные силы. Почему? Потому что человеку постоянно хочется лучше есть, комфортнее жить? Почему? Потому что человек существо биологическое - ему нужно есть, пить и экономить энергию организма. Почему? Потому что в организме его происходит обмен веществ, и вещества эти должны восполняться. И вот, пройдя через биологию, мы уже в химии. А можем спуститься и в физику. Так незримыми цепочками причин и следствий все, что происходит в нашем разуме, все поведение наше, которое самим нам представляется иногда ничем не обусловленным, каждый наш шаг, жест, слово - связано с материальным миром - восходит от аксиом его. Это, может быть, непросто представить себе, но мы никогда ничего не делаем и никогда ни о чем не думаем без причины. Если бы человеческий разум был дух, психологии, как науки, не могло бы существовать - ей нечего было б изучать в нем. Однако она существует и даже развивается довольно успешно - изучает причинно-следственные связи человеческого разума. И все проявления этого разума совершенно четко выстраивает в систему поведения человека - в систему этих самых причин и следствий. В эту систему четвертый уровень живой материи человеческий разум - включается через набор своих собственных аксиом - потребностей. И так же, как биология не способна ответить - почему такая-та комбинация химических веществ дает нам жизнь, а такая-то биологическая необходимость - дает нам инстинкт; так же и психология не способна ответить, почему тот или иной инстинкт нашего биологического естества вызывает в нашем разуме потребность - осознание этого инстинкта и способность подчинять его разуму. Но так же, как биология не может сомневаться в том, что все проявления жизни связаны так или иначе с определенными химическими процессами, а любой инстинкт имеет в своем основании биологическую необходимость; так же и психология не может сомневаться, что та или иная потребность нашего разума связана с тем или иным инстинктом нашего биологического естества. Где бы ни родилась и не воспитывалась ваша домашняя кошка, запах мяса будет всегда привлекать ее, если только она не объелась - потому что это врожденный ее инстинкт. Однако, если кошку эту с рождения изолировать от других кошек и самому не играть с ней ни в какие игры, увидев мышь, она представления не будет иметь, что полагается ей с ней делать. Потому что охота - это ее социальный инстинкт. Если этой кошке вы будете регулярно показывать банку тушенки, а потом кормить ее из этой банки, то вскоре, едва завидев банку, она станет вожделенно мяукать - и это будет уже ее индивидуальный инстинкт. Точно так же все наши потребности - все аксиомы нашего разума - психология разделяет на потребности биологические - приобретенные нами в процессе эволюции жизни; потребности социальные - приобретенные в ходе человеческой истории; и потребности индивидуальные приобретенные в ходе конкретной жизни. Вот теперь уже, наверное, будет понятно, что, дабы найти нам в человеке дух, нам необходимо найти в его разуме потребность, не обусловленную ни эволюцией, ни историей, ни нашей собственной жизнью. Дабы найти в нашем материальном мире дух, нам надо найти в нем нечто беспричинное.
- Но ведь это очевидно! - воскликнул Глеб. - Это наша потребность делать добро! Потребность отказать себе в своей потребности ради потребности другого.
- Ничего похожего, Глеб, - покачал головою Гвоздев. Разве кошка не делает добро своим котятам? Не отказывает себе в иных инстинктах, подчиняясь более сильному?
- Но здесь же совсем другое!
- Что - другое?
- Мы можем делать добро незнакомым людям.
- Что, все можем?
- Не все, но...
- То-то, что но. По-вашему, выходит, что не во всех нас есть дух?
- Не все осознают просто, - уже не очень уверенно пробормотал Глеб. - Надо осознать это...
- Разумеется, надо. Потому что нами руководят не инстинкты, а разум. А потребность делать добро - совершенно разумная, а, значит, материальная потребность.
- И где же ее причина? Вы же говорили - нужна причина.
- Она есть, Глеб. Осознанная, либо несознаваемая - она есть, и совершенно очевидна. Уж нам-то с вами лучше других видно, как достаточно убрать ее - и потребность эта исчезает.
- Это вера, Иван Сергеевич, - сообразил Глеб.
- Безусловно, Глеб, это вера.
- Но тогда, значит, вера наша беспричинна. Вы же не ответите, почему мы верим.
Гвоздев усмехнулся.
- Вы не находите, Глеб, что вы пришли к абсурду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Глава 41. ДУХ
- Однако вот вопрос, Глеб: если наш разум - материя, то где же искать дух? И как возможно разумом - свойством материи отыскать нематериальное? Ну, скажем, где искать - более или менее еще понятно - в человеке. А вот как искать? Материю нам не дано понимать, но дано видеть. Дух нам не дано ни видеть, ни понимать. Произнося еще даже не "Высший Дух" - но и просто "дух" - одновременно с выходом за пределы материи, мы выходим и за пределы разума. Ни одного философа не приводили и не приведут никогда к успеху поиски в разуме духа. Искать дух в мозгу человека, в разуме его, как функции этого мозга - все равно, что искать Бога на облаках. Ибо дух - не есть разум, и познается не разумом. Очевидно, что в разуме и разумом мы можем найти лишь последствия наличия в нас духа. И в этих поисках нам очень поможет знание основного свойства всего материального причинности, о которой мы упоминали уже. В материи нет и не может быть ничего беспричинного, кроме аксиом, от которых расходятся в разные стороны цепочки причинно-следственных связей. В материи все взаимообусловлено. Находясь в пределах материи, наш разум также скован нерушимой цепью причин и следствий. Все внутри нас, все снаружи нас, все, что мы видим, слышим, делаем, говорим - все имеет причину. Мы - свойство материи, и поэтому мы несвободны. Вы помните, как писал об этом Толстой? Я хочу проверить, что я свободен, что в любой момент я могу без всякой причины поднять руку. Я поднимаю руку, и что же оказывается? Оказывается, я поднял руку, потому что хотел проверить, что я могу поднять ее без причины. Толстой разбирался в пропорциях свободы и необходимости в человеческой истории. Мы же можем и дальше продолжить его эксперимент. Мы вправе спросить себя: но, может быть, само желание проверить это - свободно, беспричинно? Нет - мы хотим проверить это потому, что хотим уяснить себе наше место в истории и вообще в мире. А это-то для чего нам нужно? Для того, чтобы удовлетворить нашу потребность в знаниях. Да откуда же в нас эта потребность? Может быть она-то и беспричинна, свойственна нам как духу? Вовсе нет. Мы вынуждены постоянно совершенствовать наш разум с развитием общества. Почему же развивается наше общество? Потому что развиваются производительные силы. Почему? Потому что человеку постоянно хочется лучше есть, комфортнее жить? Почему? Потому что человек существо биологическое - ему нужно есть, пить и экономить энергию организма. Почему? Потому что в организме его происходит обмен веществ, и вещества эти должны восполняться. И вот, пройдя через биологию, мы уже в химии. А можем спуститься и в физику. Так незримыми цепочками причин и следствий все, что происходит в нашем разуме, все поведение наше, которое самим нам представляется иногда ничем не обусловленным, каждый наш шаг, жест, слово - связано с материальным миром - восходит от аксиом его. Это, может быть, непросто представить себе, но мы никогда ничего не делаем и никогда ни о чем не думаем без причины. Если бы человеческий разум был дух, психологии, как науки, не могло бы существовать - ей нечего было б изучать в нем. Однако она существует и даже развивается довольно успешно - изучает причинно-следственные связи человеческого разума. И все проявления этого разума совершенно четко выстраивает в систему поведения человека - в систему этих самых причин и следствий. В эту систему четвертый уровень живой материи человеческий разум - включается через набор своих собственных аксиом - потребностей. И так же, как биология не способна ответить - почему такая-та комбинация химических веществ дает нам жизнь, а такая-то биологическая необходимость - дает нам инстинкт; так же и психология не способна ответить, почему тот или иной инстинкт нашего биологического естества вызывает в нашем разуме потребность - осознание этого инстинкта и способность подчинять его разуму. Но так же, как биология не может сомневаться в том, что все проявления жизни связаны так или иначе с определенными химическими процессами, а любой инстинкт имеет в своем основании биологическую необходимость; так же и психология не может сомневаться, что та или иная потребность нашего разума связана с тем или иным инстинктом нашего биологического естества. Где бы ни родилась и не воспитывалась ваша домашняя кошка, запах мяса будет всегда привлекать ее, если только она не объелась - потому что это врожденный ее инстинкт. Однако, если кошку эту с рождения изолировать от других кошек и самому не играть с ней ни в какие игры, увидев мышь, она представления не будет иметь, что полагается ей с ней делать. Потому что охота - это ее социальный инстинкт. Если этой кошке вы будете регулярно показывать банку тушенки, а потом кормить ее из этой банки, то вскоре, едва завидев банку, она станет вожделенно мяукать - и это будет уже ее индивидуальный инстинкт. Точно так же все наши потребности - все аксиомы нашего разума - психология разделяет на потребности биологические - приобретенные нами в процессе эволюции жизни; потребности социальные - приобретенные в ходе человеческой истории; и потребности индивидуальные приобретенные в ходе конкретной жизни. Вот теперь уже, наверное, будет понятно, что, дабы найти нам в человеке дух, нам необходимо найти в его разуме потребность, не обусловленную ни эволюцией, ни историей, ни нашей собственной жизнью. Дабы найти в нашем материальном мире дух, нам надо найти в нем нечто беспричинное.
- Но ведь это очевидно! - воскликнул Глеб. - Это наша потребность делать добро! Потребность отказать себе в своей потребности ради потребности другого.
- Ничего похожего, Глеб, - покачал головою Гвоздев. Разве кошка не делает добро своим котятам? Не отказывает себе в иных инстинктах, подчиняясь более сильному?
- Но здесь же совсем другое!
- Что - другое?
- Мы можем делать добро незнакомым людям.
- Что, все можем?
- Не все, но...
- То-то, что но. По-вашему, выходит, что не во всех нас есть дух?
- Не все осознают просто, - уже не очень уверенно пробормотал Глеб. - Надо осознать это...
- Разумеется, надо. Потому что нами руководят не инстинкты, а разум. А потребность делать добро - совершенно разумная, а, значит, материальная потребность.
- И где же ее причина? Вы же говорили - нужна причина.
- Она есть, Глеб. Осознанная, либо несознаваемая - она есть, и совершенно очевидна. Уж нам-то с вами лучше других видно, как достаточно убрать ее - и потребность эта исчезает.
- Это вера, Иван Сергеевич, - сообразил Глеб.
- Безусловно, Глеб, это вера.
- Но тогда, значит, вера наша беспричинна. Вы же не ответите, почему мы верим.
Гвоздев усмехнулся.
- Вы не находите, Глеб, что вы пришли к абсурду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139