Может быть, все же моральный центр? Впрочем... Действительно, ерунда, наверное, махнул он рукой. - Уютно тут у вас устроено, - оглянувшись, переменил он тему.
- А вы бы записались ко мне, - предложила Вера Андреевна.
- Зачем? - удивился он. - Разве вы мне так не поверите больше?
- Ну, что вы, Паша, не в этом дело. Просто у меня ведь тоже план есть - по охвату населения. И Вольф последнее время бурчит - как-будто я виновата, что в Зольске жителей не прибавляется. Вам-то ведь это ничего не стоило бы.
- Этот ваш Вольф - неприятный тип, - заметил Паша. Скользкий какой-то. Я его тут встретил на неделе в райкоме... Ну, хорошо, конечно, - кивнул он. - Я готов.
- У вас паспорт с собой? - спросила Вера Андреевна и выдвинула ящик из правой тумбы стола.
- Дома, - покачал он головой.
- Тогда мне надо будет потом паспортные данные у вас списать. Так.
Она положила перед собой чистую абонементную карточку, взяла из чернильного прибора перо с длинным полированным черенком, обмакнула в чернильницу.
- Кузькин Павел Иванович, - записала она в карточке аккуратным ученическим почерком. - Дата рождения?
- 8 января 1905 года.
- Суббота, - заметила Вера Андреевна, записывая.
- Точно, - улыбнулся он. - Накануне "кровавого воскресенья".
- Место рождения?
- Ростовская область.
- А точнее?
- Точнее - придонская степь, безымянный хутор. Пишите, впрочем, станица Вислогузы - так и в паспорте записано.
- Ви-сло-гузы. Правильно?.. Место жительства знаю... Национальность?
- Вообще-то казак, но по паспорту русский.
- Запишем - русский. Род занятий. Начальник Зольской прокуратуры?
- Можно написать - районный прокурор.
- Хорошо, прокурор. Образование высшее. Так. Партийность?
- Член партии с 35-го года.
- Ну, все, - задумчиво просмотрев написанное, Вера Андреевна воткнула перо на место. - Хотите что-нибудь еще взять?
- Да наверное, в другой раз. А то ведь теперь и просрочить могу, - чуть улыбнулся он. - Кстати, все забываю вас спросить. Говорят, вы тоже идете завтра на этот день рождения - к Баеву. Вы с ним давно знакомы?
- Я с ним, Паша, вообще не знакома.
- Как это?
- Вот представьте. Я вообще-то не решила пока, идти ли. А вы пойдете?
- Ну, я-то как бы обязан пойти. А вот... Но постойте, как же он вас пригласил в таком случае? По почте?
- Мне Харитон передал.
- А-а, Харитон, - разочаровано протянул Паша. - Тогда ясно. Значит, он Харитона пригласил, а Харитон хочет с вами прийти. Все приглашены с женами.
- Я, Паша, Харитону, слава Богу, пока что не жена.
- Это я знаю. Но жена в данном случае - понятие условное. То есть, лучше сказать - широкое.
- При Харитоне я бы не пошла, - покачала головой Вера Андреевна. - Но похоже, он меня лично пригласил. Харитон мне именно так передал. И вот еще странно - сегодня днем сюда прибежал Вольф - перепуганный даже больше, чем всегда - и заявил, что, мол, завтра я обязательно должна буду уйти из библиотеки пораньше. Потому что на день рождения, на который меня пригласили, опаздывать нельзя. Я спросила - а вас-то, Евгений Иванович, пригласили или нет? Но он пробормотал что-то невразумительное и сразу убежал. Похоже все-таки, что не пригласили. Тогда откуда он знает, что меня пригласили. Как-то это все непонятно.
Паша подумал несколько времени.
- Что касается Вольфа, то объяснение здесь только одно. Должно быть, сегодня ему позвонили и попросили за вас. Вероятно, сам Харитон. А что касается приглашения, то это вполне может быть, что Баев пригласил вас лично. Наверняка он наслышан о вас. Раз уж половина города знает вас в лицо, было бы даже странно, если бы человек в его положении вовсе о вас не слышал. Должно быть, решил, что пора, наконец, и познакомиться. Говорят, завтра у него собирается весь зольский свет. Так что без вас, Верочка, в любом случае не обойтись.
- Спасибо за комплимент, конечно. Я ведь не знаю даже, сколько ему исполняется?
- Сорок пять. Круглая дата. Но он моложе выглядит. Для такой должности он очень хорошо сохранился.
- Для какой должности?
Паша как-то покривился слегка.
- Для нервной. Мне кажется, в любом случае, вам не стоит отказываться. Насколько я понимаю, для Баева завтрашняя вечеринка - дело начальственного престижа. Поэтому, говорят, там будет все, что только возможно. Я думаю, вы не пожалеете. Да и мне с вами веселее будет.
- А вы разве без жены пойдете?
- С женой, - пожал он плечами. - Ну и что?
- Да нет, ничего.
Протянув руку, она переложила том, прочитанный Пашей, с прилавка на стол - поверх небольшой стопочки книг, сданных в этот вечер, оправила платок на плечах и взглянула куда-то поверх Паши.
- Смотрите-ка, - сказала она, кивнув, - бабочка.
Паша посмотрел.
Об оконное стекло в самом деле билась большая светло-желтая бабочка.
- Первая в этом году, - сказала Вера Андреевна. - Надо ее выпустить.
Она встала из-за стола, подошла к окну. Вдвоем они вскоре загнали бабочку в угол оконной рамы, и Вера Андреевна накрыла ее ладонями. Паша открыл входную дверь. Бабочка секунду-другую помедлила на ладони, подрагивая крыльями, потом взлетела круто и сразу растворилась в сумерках. Вера Андреевна вернулась за стол.
- "Потому что хвостики", - повторил вдруг Паша. - Знаете, я подумал сейчас: случись этому насекомому родиться не первой бабочкой, а первой мухой - вам бы не пришло в голову выпустить его... ее. Вы бы в крайнем случае просто ее прихлопнули. Так ведь?
- Ну так что же?
Он пожал плечами.
- В действительности ведь между бабочкой и мухой нет никакой разницы.
- Как это нет? Бабочка красивая.
- Ну, красота. Красота - это ваше субъективное человеческое чувство. Для природы они равны - бабочка и муха. Только человек почему-то решил, что имеет право судить о созданиях природы: это вот красиво, а то - прихлопнуть.
- К чему вы это говорите?
- Так просто. Знаете, мне кажется, что похоже мы часто судим людей.
- Не понимаю.
- Ну, как вам объяснить? Если строго взглянуть, то наши суждения о людях - этот, например, хороший, порядочный, а этот вот - дрянь, мерзавец - примерно такого же рода. В природе все равны, и никто не виноват, что один питается нектаром, порхает с цветка на цветок, а другой кружит вокруг навоза и при этом противно жужжит. Для природы все одинаковы: хоть Лев Толстой, хоть я, Паша Кузькин; хоть вы, красивая девушка, хоть, скажем, этот ваш Вольф - маленький лысый старикашка. Все одинаковы, и нельзя сказать даже - одинаково прекрасны или одинаково уродливы - просто одинаковы. "Потому что хвостики". А все наши моральные, эстетические и другие чувства - всего лишь наши моральные, эстетические и другие чувства; больше ничего. Да и у каждого они свои. Как вы думаете?
- По-моему, это несколько натянутая аналогия.
- Возможно, - вздохнул он и посмотрел на часы. - Вы, кстати, не собираетесь ли уже домой?
- Да, сейчас пойдем, - кивнула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139