Вид у начальника РО НКВД был мрачноватый.
Майор Степан Ибрагимович Баев был средних лет полноватый мужчина с совершенно круглой, недавно начавшей лысеть головой. На аккуратно выбритом лице его хранилось выражение энергичного, волевого, привыкшего руководить человека.
- Что там у тебя? Говори короче, - произнес он недружелюбно, когда Харитон подошел вплотную к столу. - С Гвоздевым закончил?
- Почти уже. Заключение пишу. Сегодня закончу, - пообещал Харитон. - Степан Ибрагимович, вы знаете, у нас тут какая-то женщина под окнами ходит.
- Чего-чего? Какая женщина? Под какими окнами?
- Да вот под этими самыми. По кладбищу.
- Кто ее туда пустил?
- Мне это и самому хотелось бы узнать.
Баев резко встал из-за стола, шагнул к окну, отдернул штору.
- Нет-нет, Степан Ибрагимович, сейчас уже нету, я проверял. А полчаса назад ходила. Молодая женщина в ночной сорочке.
Степан Ибрагимович помолчал несколько секунд.
- Послушай, Харитон, тебе заняться нечем?
- Да честное слово, Степан Ибрагимович. Я собственными глазами видел. Еще и патефон играл.
- При чем тут патефон?
- Я не знаю, может, и ни при чем. Но вы ведь слышали, как патефон играл?
- Ничего я не слышал! У меня тут весь вечер с телефоном, черт его знает, что творится, - >Баев с ненавистью взглянул на черный аппарат.
- И знаете, что самое странное, - вдруг резко понизив голос, произнес Харитон. - Эта женщина...
Но он не смог договорить. В ту же секунду телефон на баевском столе, коротко звякнув, выдержал небольшую паузу и разразился затем пронзительной непрерывной трелью.
Баев чертыхнулся и схватил трубку.
- Алло! - заорал он в микрофон с откровенной злобой. Алло! Говорите! Говорите громче! Алло. Черт вас возьми!.. Алло, алло! Да! Вот теперь слышно... Да, я слушаю. Баев у аппарата. Говорите!.. Кто?.. А-а, ну добрый вечер. Это вы мне сейчас звонили?.. Да вот последние полчаса... А вы откуда звоните?.. Из сельсовета?.. Ну ладно, что там у вас?.. Так... Так... Понятно... Встретиться? Когда? Это что, срочно?.. А вы можете объяснить, в чем дело? Рядом никого нет?.. Так... Кто-кто? Баев взял из вазочки на столе химический карандаш, придвинул к себе блокнот, принялся что-то записывать. - Епископ Евдоким? Постойте, а откуда он у нас взялся?.. Нет, я не в курсе всех этих дел... Ну ладно, подробности мне сейчас не нужны. Короче, вы считаете, что есть основания?.. Я говорю, вы сами уверены в том, что есть основания?.. Так... Ну, хорошо, мне все ясно. Нет, встречаться не будем. Сделаем так: вы изложите это все на бумаге, а когда приедут наши люди, бумагу передадите с ними. Договорились?.. В котором часу им подъехать?.. Ну, давайте в девять, чтобы наверняка... Хорошо, я понял. Семнадцатого, во вторник, в девять часов... Да, я все понял. Всего хорошего, Баев повесил трубку.
Харитон, покуда он говорил, тихонько присел на стул и не отрываясь смотрел теперь в одну точку - в угол слева от стола, где стояли большие напольные часы. Баев, повесив трубку, некоторое время молчал, глядя на записанные им несколько строк.
- Слушай, Харитон, - произнес он через минуту. - Через тебя же у нас прошлый год попы шли. Должен помнить - епископа нашего взяли ведь вроде этой зимой.
- В декабре еще взяли - на Лубянку.
- Похоже, тут еще один у нас объявился.
- Евдоким - это из обновленцев, Степан Ибрагимович.
- А, из обновленцев. Я-то думаю, чего он на него взъелся. А они что, последнее время сильно между собой грызутся?
- Последнее время не слишком сильно. Некому уже.
- Ну, это как сказать. Ладно. Вот что, Харитоша. Позвони-ка ты сейчас со своего телефона Свисту и попроси его зайти ко мне. Скажи, что это срочно. И... слушай, прекращай уже о бабах думать. Жениться тебе, между прочим, пора.
Харитон поднялся со стула, как-то замялся на секунду.
- Степан Ибрагимович, - сказал он, - а почему у вас часы стоят?
- Что-что? - удивленно взглянул на него Баев. - Какие часы? - он обернулся вслед за харитоновым взглядом. На циферблате напольных часов была полночь. - А-а, ну, должно быть, забыл завести с утра.
- Они ведь били двенадцать. Я сам слышал.
- И что ж такого? - поморщился Степан Ибрагимович. Пробили и остановились. Что у тебя за настроение сегодня? Мистика какая-то кругом мерещится.
Харитон направился к двери. Но на полпути остановился.
- Да, - сказал он. - Степан Ибрагимович. Вас же можно уже поздравить.
- Ну так поздравь, - довольно равнодушно предложил Баев.
- Поздравляю, - сказал Харитон. - Крепкого здоровья, успехов...
- Хорошо, хорошо, - перебил его Степан Ибрагимович. Свисту обязательно скажи, что он мне прямо сейчас нужен.
Харитон кивнул, вышел и тихонько прикрыл за собой дверь кабинета. Он минуту постоял посреди секретарской, задумчиво глядя на профиль Елизаветы, невозмутимо стрекочущей на пишущей машинке.
- Лиз, - спросил он вдруг, - а у тебя муж не сердится, что ты по ночам работаешь?
- Чего сердиться-то? - удивленно взглянула на него секретарша. - Он же понимает - работа.
- Ну да, работа, - пробормотал Харитон. - Несутся по небу всадники и все такое.
- Чего-чего? - вскинув брови, наморщила лоб Елизавета.
- Всадники, говорю, - вздохнул Харитон. - Всадники несутся, а трубы трубят. Кто же ей мог сказать?
Лиза молча смотрела на него снизу вверх.
- Мужу привет, - кивнул ей Харитон, направляясь к выходу.
Когда дверь за ним закрылась, Лиза, глядя на нее, покрутила у виска указательным пальцем.
Эти слова произнесла Зинаида Олеговна вчерашней ночью. Как и всегда, когда засыпала беспокойно, она проснулась под утро, подошла к его кровати и встала над ней, громко, сбивчиво дыша. Харитону не привыкать уже было просыпаться от этого нарочитого дыхания. Разбудив его таким способом, она обычно минуту еще молча стояла над ним с вытаращенными глазами, чтобы подчеркнуть значительность того, что произносила затем.
- Беспокойно лежится мне, Харитон, - произнесла она в этот раз; начинала она всегда примерно одинаково. - Чувствую ясно, как приближается суд. Уже трубят вокруг трубы, уже несутся по небу всадники, и апокалипсис вершится на наших глазах.
- Мама, мама, - морщась спросонья, привычно пробормотал он. - Ложись, пожалуйста, спать, - и отвернулся к стене.
Она подышала над ним еще минуту-другую, потом ушла. На сколько-то времени в этот раз сон она ему все-таки разогнала. Лежа на спине, он глядел на полную луну за окном, на едва начавшее светлеть небо, и с некоторым раздражением думал о том, что надо в конце-концов и решаться на что-то, до бесконечности все это продолжаться не может.
Потом он все же уснул.
И эту бредовую фразу, как и сотню других, ей подобных, он конечно вскоре забыл бы, если бы не пришлось повториться ей теперь таким вот странным образом. Но кто же это мог подслушать ее тогда? Как? И кто же, черт возьми, она такая, эта довольно бесстыжая барышня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139