- Я вот шла сейчас - как будто, знаете, природа играет какой-то медленный бессюжетный спектакль, а ты единственный зритель. И все звуки шорохи, шелест листвы - как будто для тебя одного существуют. И все такое немного неправдоподобное.
Паша не ответил ей, допил пиво и поставил на скамейку пустую кружку.
- Здесь еще так липами пахнет, - добавила Вера Андреевна. - А вы знаете, мне сказали сегодня, что аллея эта раньше называлась Княжеской.
- В самом деле? - произнес он без малейшего интереса в голосе.
Она подумала, что стоит, наверное, оставить его одного. Но ей надо было еще попросить его.
- Я хотела вас, Паша, попросить об одном деле, - сказала она. - Хорошо, что встретила вас. Вы, может быть, знаете - к нам на станцию сегодня приехала комиссия из московской прокуратуры. Что-то они там проверяют, и в том числе Аркадия Исаевича - почему на железную дорогу приняли "стоверстника". Не могли бы вы объяснить им, что его ведь не на железную дорогу приняли, а в киоск - торговать газетами? Это ведь разные вещи, правда? Даже если киоск пристанционный.
- Я вряд ли смогу помочь, - покачал он головой. - Это комиссия из железнодорожной прокуратуры. Все дела на железной дороге ведет железнодорожная прокуратура. А я районный прокурор. Мы разные ведомства. Я не имею права вмешиваться в их работу.
- Я и не просила вас вмешиваться, Паша, я просила поговорить. Впрочем... Если это невозможно. Я, конечно, не разбираюсь во всех этих тонкостях.
- Хорошо, я поговорю, - кивнул он.
В это время из переулка напротив них послышался, приближаясь, цокот копыт, возбужденные голоса и хохот. Вскоре оттуда показалась извозчичья пролетка и, покренившись на повороте, выехала к аллее.
- Тпру! - раздалось у пивного ларька. Копыта сбились, замерли.
Из пролетки вылезли двое на удивление одинаковых молодых людей. Оба высокого роста, кудрявые, в сорочках с вышитыми воротничками, в картузах. Оба, очевидно, навеселе. У одного через плечо была перекинута гармошка. Ступив на землю, он моментально перехватил ее в горизонтальное положение и, направившись к ларьку, рванул разухабистый частушечный мотивчик. Второй тем временем расплачивался с извозчиком.
- Гуляем, дядя Миша! - сообщил он, вручая купюру.
Первый уже стоял у ларька.
- Аа-валентина, мой цветочек,
Ты налей ка мне пивка, - пропел он с ложной страстью в голосе.
Вечером пойдем в кусточек,
Там сочтусь наверняка.
Дядя Миша принялся разворачивать кобылу.
- Вот кружкой-то у меня по лбу получишь, - не чересчур рассердившись, пригрозила продавщица. - Сразу по две наливать что ль?
Это были братья Ситниковы - многим в городе известные шалопаи. Оба они работали грузчиками на консервном заводе, оба не дураки были выпить, а, выпив - по возможности пошуметь. Продолжительными загулами своими они давно уже испытывали терпение правоохранительных органов. Но, надо признать, особенных неприятностей никто от них в городе никогда не видел.
С Верой Андреевной братья эти были довольно давно знакомы. Года полтора тому назад зольские старушки разносили по городу сплетню о том, как однажды, с похмелья забредя в городскую библиотеку, грузчики были разом покорены красавицей библиотекаршей, необыкновенно полюбили вдруг классическую литературу и задумали организовать при консервном заводе кружок любителей российской словесности.
> Ну да, этo были те самые двое, которые принесли пианино Аркадию Исаевичу. Примерно с месяц тогда они регулярно посещали библиотеку, и в выходные их все чаще видели трезвыми. Через месяц однако рвение их стало заметно слабеть, и вскоре совсем угасло, сошло на нет, оставив любителей российской словесности при заводе без кружка.
Веру Андреевну Ситниковы, конечно, сразу приметили и, захватив с прилавка полные кружки, прямиком направились к скамейке.
- Авангарду культурной революции привет от городского пролетариата! - поздоровался гармонист, обладавший, очевидно, интеллектуальным первенством в дуэте. - Позволите присесть?
- Здрасьте, - сказал второй и, воспользовавшись неповоротливостью брата, обремененного гармошкой, скользнул на скамейку рядом с Верой Андреевной.
- Брат называется, - покачал головою гармонист.
- Здравствуйте, - сказала Вера Андреевна. - Я вам, Георгий, сегодня вторую открытку отправила. Вы Горького третий том два месяца уже как не возвращаете.
- Горького? - он на секунду задумался. - Да сегодня же и верну! Специально домой сгоняю. Чтоб мне бросить пить, Вера, в знак торжественной клятвы он приложил пивную кружку к сердцу. - Болен я был, состроил он кислую физиономию. - Уж как болел брат соврать не даст - с постели не вставал. Только потому и задержал. Иначе ведь я всегда в срок возвращаю - сами знаете. У меня вообще принцип такой - все, что берешь, нужно в срок возвращать... А как у вас, товарищ, - обратился он почему-то к Паше, - есть такой принцип?
- Нда-да, - промычал тот что-то неопределенное.
- Кажется, не приходилось раньше встречаться, - продолжил Георгий, глядя исподлобья. - Но раз уж и у вас такой принцип есть, будем вместе за него стоять, а? - и глазами он потянулся к месту на скамейке возле Паши. - А?.. Кружечку-то, кружечку пустую - нужно в ларек отнести или как? А не ровен час за пивом кто еще подойдет, а кружечки-то и нету. Некрасиво у нас получится.
- Как вам не стыдно, Георгий, - сказала Вера Андреевна. Что это вы себе позволяете?
- А что такое? - удивился тот. - Это ж у нас принцип такой.
Паша снизу вверх мрачно посмотрел на него.
- Ну, вот ты сперва за Горьким домой сгоняй, - сказал он, - раз уж выздоровел. В библиотеку занесешь - я тогда сразу и кружку сдам.
- Ах, вот как, - потяжелел Георгий. - Погляди-ка, Федя, прищурился он, и сразу стало заметно, что он уже выпивши. - Вот так, значит, можно сегодня с пролетариатом разговаривать. С первого шага - и на "ты" и в грубость.
- Ну, ладно, - вздохнула и поднялась со скамейки Вера Андреевна. - Давайте лучше на этом и прервем беседу. Вы не хотите, Паша, немного прогуляться со мной, - и она подала ему руку.
Паша повременил секунду, но потом взял ее руку, и тоже поднялся.
- А вы бы, Георгий, - заметила Вера Андреевна уже на ходу, - в другой раз сначала поинтересовались, с кем разговариваете.
- Над пролетариями в нашей стране хозяев нету, - отозвался Георгий, присаживаясь возле брата.
Какое-то время они шли по аллее молча. Потом напротив одного из выходов Вера Андреевна остановилась.
- Ладно, я пойду, - сказала она. - Мне пора.
Паша посмотрел на часы.
- Без двадцати три. У вас, по-моему, есть еще минут пятнадцать. Может быть, дойдете со мной до школы? Тем более, это почти по пути.
Она пожала плечами.
- Если вы так хотите.
Они вышли из аллеи и пошли по узкому мощеному переулку. Из ближайшей подворотни выбежал и увязался за ними пегий бездомный пес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Паша не ответил ей, допил пиво и поставил на скамейку пустую кружку.
- Здесь еще так липами пахнет, - добавила Вера Андреевна. - А вы знаете, мне сказали сегодня, что аллея эта раньше называлась Княжеской.
- В самом деле? - произнес он без малейшего интереса в голосе.
Она подумала, что стоит, наверное, оставить его одного. Но ей надо было еще попросить его.
- Я хотела вас, Паша, попросить об одном деле, - сказала она. - Хорошо, что встретила вас. Вы, может быть, знаете - к нам на станцию сегодня приехала комиссия из московской прокуратуры. Что-то они там проверяют, и в том числе Аркадия Исаевича - почему на железную дорогу приняли "стоверстника". Не могли бы вы объяснить им, что его ведь не на железную дорогу приняли, а в киоск - торговать газетами? Это ведь разные вещи, правда? Даже если киоск пристанционный.
- Я вряд ли смогу помочь, - покачал он головой. - Это комиссия из железнодорожной прокуратуры. Все дела на железной дороге ведет железнодорожная прокуратура. А я районный прокурор. Мы разные ведомства. Я не имею права вмешиваться в их работу.
- Я и не просила вас вмешиваться, Паша, я просила поговорить. Впрочем... Если это невозможно. Я, конечно, не разбираюсь во всех этих тонкостях.
- Хорошо, я поговорю, - кивнул он.
В это время из переулка напротив них послышался, приближаясь, цокот копыт, возбужденные голоса и хохот. Вскоре оттуда показалась извозчичья пролетка и, покренившись на повороте, выехала к аллее.
- Тпру! - раздалось у пивного ларька. Копыта сбились, замерли.
Из пролетки вылезли двое на удивление одинаковых молодых людей. Оба высокого роста, кудрявые, в сорочках с вышитыми воротничками, в картузах. Оба, очевидно, навеселе. У одного через плечо была перекинута гармошка. Ступив на землю, он моментально перехватил ее в горизонтальное положение и, направившись к ларьку, рванул разухабистый частушечный мотивчик. Второй тем временем расплачивался с извозчиком.
- Гуляем, дядя Миша! - сообщил он, вручая купюру.
Первый уже стоял у ларька.
- Аа-валентина, мой цветочек,
Ты налей ка мне пивка, - пропел он с ложной страстью в голосе.
Вечером пойдем в кусточек,
Там сочтусь наверняка.
Дядя Миша принялся разворачивать кобылу.
- Вот кружкой-то у меня по лбу получишь, - не чересчур рассердившись, пригрозила продавщица. - Сразу по две наливать что ль?
Это были братья Ситниковы - многим в городе известные шалопаи. Оба они работали грузчиками на консервном заводе, оба не дураки были выпить, а, выпив - по возможности пошуметь. Продолжительными загулами своими они давно уже испытывали терпение правоохранительных органов. Но, надо признать, особенных неприятностей никто от них в городе никогда не видел.
С Верой Андреевной братья эти были довольно давно знакомы. Года полтора тому назад зольские старушки разносили по городу сплетню о том, как однажды, с похмелья забредя в городскую библиотеку, грузчики были разом покорены красавицей библиотекаршей, необыкновенно полюбили вдруг классическую литературу и задумали организовать при консервном заводе кружок любителей российской словесности.
> Ну да, этo были те самые двое, которые принесли пианино Аркадию Исаевичу. Примерно с месяц тогда они регулярно посещали библиотеку, и в выходные их все чаще видели трезвыми. Через месяц однако рвение их стало заметно слабеть, и вскоре совсем угасло, сошло на нет, оставив любителей российской словесности при заводе без кружка.
Веру Андреевну Ситниковы, конечно, сразу приметили и, захватив с прилавка полные кружки, прямиком направились к скамейке.
- Авангарду культурной революции привет от городского пролетариата! - поздоровался гармонист, обладавший, очевидно, интеллектуальным первенством в дуэте. - Позволите присесть?
- Здрасьте, - сказал второй и, воспользовавшись неповоротливостью брата, обремененного гармошкой, скользнул на скамейку рядом с Верой Андреевной.
- Брат называется, - покачал головою гармонист.
- Здравствуйте, - сказала Вера Андреевна. - Я вам, Георгий, сегодня вторую открытку отправила. Вы Горького третий том два месяца уже как не возвращаете.
- Горького? - он на секунду задумался. - Да сегодня же и верну! Специально домой сгоняю. Чтоб мне бросить пить, Вера, в знак торжественной клятвы он приложил пивную кружку к сердцу. - Болен я был, состроил он кислую физиономию. - Уж как болел брат соврать не даст - с постели не вставал. Только потому и задержал. Иначе ведь я всегда в срок возвращаю - сами знаете. У меня вообще принцип такой - все, что берешь, нужно в срок возвращать... А как у вас, товарищ, - обратился он почему-то к Паше, - есть такой принцип?
- Нда-да, - промычал тот что-то неопределенное.
- Кажется, не приходилось раньше встречаться, - продолжил Георгий, глядя исподлобья. - Но раз уж и у вас такой принцип есть, будем вместе за него стоять, а? - и глазами он потянулся к месту на скамейке возле Паши. - А?.. Кружечку-то, кружечку пустую - нужно в ларек отнести или как? А не ровен час за пивом кто еще подойдет, а кружечки-то и нету. Некрасиво у нас получится.
- Как вам не стыдно, Георгий, - сказала Вера Андреевна. Что это вы себе позволяете?
- А что такое? - удивился тот. - Это ж у нас принцип такой.
Паша снизу вверх мрачно посмотрел на него.
- Ну, вот ты сперва за Горьким домой сгоняй, - сказал он, - раз уж выздоровел. В библиотеку занесешь - я тогда сразу и кружку сдам.
- Ах, вот как, - потяжелел Георгий. - Погляди-ка, Федя, прищурился он, и сразу стало заметно, что он уже выпивши. - Вот так, значит, можно сегодня с пролетариатом разговаривать. С первого шага - и на "ты" и в грубость.
- Ну, ладно, - вздохнула и поднялась со скамейки Вера Андреевна. - Давайте лучше на этом и прервем беседу. Вы не хотите, Паша, немного прогуляться со мной, - и она подала ему руку.
Паша повременил секунду, но потом взял ее руку, и тоже поднялся.
- А вы бы, Георгий, - заметила Вера Андреевна уже на ходу, - в другой раз сначала поинтересовались, с кем разговариваете.
- Над пролетариями в нашей стране хозяев нету, - отозвался Георгий, присаживаясь возле брата.
Какое-то время они шли по аллее молча. Потом напротив одного из выходов Вера Андреевна остановилась.
- Ладно, я пойду, - сказала она. - Мне пора.
Паша посмотрел на часы.
- Без двадцати три. У вас, по-моему, есть еще минут пятнадцать. Может быть, дойдете со мной до школы? Тем более, это почти по пути.
Она пожала плечами.
- Если вы так хотите.
Они вышли из аллеи и пошли по узкому мощеному переулку. Из ближайшей подворотни выбежал и увязался за ними пегий бездомный пес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139