Вы говорите, что я верю, потому что мне нужно счастье. Но разве это "отчаянная" вера? Разве всем людям на этой Земле счастье не важнее, чем истина? Как детям. Да, да - как детям! И они дождутся его, обязательно дождутся! Потому что Он - это и есть счастье. Счастье, которое ждет всех.
Гвоздев вздохнул, поднялся на ноги, минуту постоял молча, прислонившись к стене.
- Я верю в Христа, Глеб, - повторил он, наконец. - Не знаю, удовлетворит ли вас, если я скажу так: вы верите в то, что однажды на Земле родился Бог, а я верю в то, что однажды на Земле родился человек, который стал Богом. И еще я верю, что скоро мы с вами сами сможем спросить у Него, кто же из нас был прав. Потому что я верю, что к нам с вами придет именно Он. Но к Иудеям одновременно придет их Мессия. И к мусульманам - их Господин времени. Ведь вы же не захотите отнять у них их любовь, их красоту, их счастье?
- Нет, Иван Сергеевич, не захочу, - Глеб улыбнулся вдруг и взгляд его просветлел.
- И еще я верю Глеб, что когда-нибудь мы сами сможем стать такими, как Он. Только до этого предстоит нам долго расти, много учиться. Но когда вскоре мы выздоровеем, наши Отец и Мать прежде всего остального бережно возьмут нас за руки с обеих сторон, поведут нас в цирк, в зоопарк, будут катать на каруселях. И мы будем радоваться и смеяться, оттого что больше не надо нам пить горькую микстуру, оттого что есть на свете такие удивительные звери - слоны и бегемоты, оттого что так захватывает дух на этой карусели. И мы будем счастливы, как только могут быть счастливы дети.
- "И смерти не будет уже, - как бы продолжил, улыбаясь, Глеб. - Ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло."
ЭПИЛОГ
В городишке под названием Зольск в ту весну и лето 1938-го года, со второй половины мая и весь июнь, свирепствовала невиданная даже при Баеве эпидемия арестов. Из тридцати пяти тысяч жителей его за полтора месяца было арестовано не меньше тысячи.
Уже к началу июня в городе не осталось ни одного стоверстника. В середине июня село целиком руководство железнодорожной станции Зольска. Но главный большой сюжет во главе с районным прокурором Харитону тем не менее не удался. Паша достойно выдержал следствие и в одиночестве получил "червонец" за контрреволюционную деятельность. Умер он в одном из лагерей под Воркутой в декабре 1941-го года.
Надя и Игорь Кузькины переехали в Ростов. Надя вернулась на профсоюзную работу, через год вышла замуж. После снятия с должности Николая Ежова, Игорь написал и отправил в Москву Сталину - письмо, в котором просил его лично разобраться и освободить его отца, арестованного врагами народа, проникшими в НКВД. У Нади были неприятности по работе, но обошлось без серьезных последствий.
Глеб Резниченко был этапирован в Ростов, полгода провел в тамошнем СИЗО и неожиданно выпущен на свободу в январе 1939-го. Во время войны он работал фельдшером в военном госпитале, женился на медсестре, после войны вернулся с ней в Вислогузы. В пятьдесят восьмом он приехал в Зольск и добился Пашиной реабилитации.
По обвинению в убийстве Веры Андреевны Горностаевой - с целью грабежа и завладения жилплощадью - были арестованы и во время конвоирования застрелены при попытке к бегству супруги Борисовы. Леночка выросла в детском доме, поступила в Гнесинское училище, затем в институт по классу фортепьяно. В реабилитации родителей ей было отказано, поскольку дело их в архиве Зольского РОВД обнаружено не было.
Аркадий Исаевич Эйслер вместе с Шуриком еще в мае успели уехать из Зольска. Уехали далеко - добрались до Алтайского края, поселились в безвестной глухой деревушке, где Аркадий Исаевич вскоре умер. Шурик работал трактористом, шофером; после войны, повзрослев, переехал жить в Барнаул.
Евгений Иванович Вольф получил восемь лет, в лагерях на Урале работал в КВЧ - культурно-воспитательных частях, выжил, умер вскоре после освобождения от инфаркта. Иван Сергеевич Гвоздев был расстрелян 31 мая 1938-го года по приговору тройки НКВД.
С литерой СВЭ - социально вредные элементы - получили по пять лет братья Ситниковы. Федор был зарезан в пересыльной тюрьме при невыясненных обстоятельствах. Георгий освободился в 1943-м году, воевал, дошел до Вены, был убит в уличном бою и похоронен на одном из Венских кладбищ.
Теплой июньской ночью был окружен на окраине Зольска и арестован целиком цыганский табор.
Харитон Спасский и его заместитель Григол Тигранян были арестованы весной 1939-го года, в разгар антиежовской чистки. Харитон исчез на Лубянке, Григол получил десять лет, отсидел шесть, освободился досрочно и прослужил еще некоторое время в системе ИТЛ Норильлага.
Алексей Леонидов покинул Зольск осенью 1938-го. Из Москвы он вскоре перебрался в Лондон. Пятнадцать лет проработал сотрудником Советских посольств в трех европейских странах. Оказавшись затем в Америке, попросил политического убежища и получил его.
Отец Иннокентий (Смирнов) сохранил свой приход до сентября 1943-го года - до начала неожиданного примирения Церкви и государства. В начале 1944-го в епархии его открылось еще два прихода, а сам он получил от Сергия приглашение на работу в Москву - преподавать на Богословско-пастырских курсах. Лжеепископ Евдоким успехов в реформаторстве не достиг. В декабре 1943-го он принес покаяние и был воссоединен с Церковью в сане иерея. Избранный архиереским собором новый Патриарх всея Руси Сергий (Страгородский) скончался 15 мая 1944-го года.
Михаил Михайлович Свист руководил Зольском до начала войны, в целом сохранив по себе пристойную память. Войну провел он на фронтах, командовал дивизией. Партийную же карьеру закончил уже в пятидесятых - членом ЦК, первым секретарем одного из нечерноземных обкомов.
Николай Бубенко вскоре перебрался в Москву, получил трехкомнатную квартиру на улице Горького, много печатался, заработал Сталинскую премию, был короткое время главным редактором одного из литературных журналов. Однако с редакторства снят за ошибки в работе, шумно раскритикован в прессе, за что впоследствии снискал ореол гонимого в годы культа личности. Одна из улиц Зольска названа его именем.
Улицы в городе Зольске теперь асфальтированные, деревянных домов в центре почти не осталось, но на окраинах по-прежнему избы. Город несколько разросся - в основном за счет блочных и уже тоже ветхих домов. Библиотеки в городе две - имени Жуковского и безымянная - детская. Из промышленных заведений в нем - один консервный завод и разные мелкие мастерские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Гвоздев вздохнул, поднялся на ноги, минуту постоял молча, прислонившись к стене.
- Я верю в Христа, Глеб, - повторил он, наконец. - Не знаю, удовлетворит ли вас, если я скажу так: вы верите в то, что однажды на Земле родился Бог, а я верю в то, что однажды на Земле родился человек, который стал Богом. И еще я верю, что скоро мы с вами сами сможем спросить у Него, кто же из нас был прав. Потому что я верю, что к нам с вами придет именно Он. Но к Иудеям одновременно придет их Мессия. И к мусульманам - их Господин времени. Ведь вы же не захотите отнять у них их любовь, их красоту, их счастье?
- Нет, Иван Сергеевич, не захочу, - Глеб улыбнулся вдруг и взгляд его просветлел.
- И еще я верю Глеб, что когда-нибудь мы сами сможем стать такими, как Он. Только до этого предстоит нам долго расти, много учиться. Но когда вскоре мы выздоровеем, наши Отец и Мать прежде всего остального бережно возьмут нас за руки с обеих сторон, поведут нас в цирк, в зоопарк, будут катать на каруселях. И мы будем радоваться и смеяться, оттого что больше не надо нам пить горькую микстуру, оттого что есть на свете такие удивительные звери - слоны и бегемоты, оттого что так захватывает дух на этой карусели. И мы будем счастливы, как только могут быть счастливы дети.
- "И смерти не будет уже, - как бы продолжил, улыбаясь, Глеб. - Ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло."
ЭПИЛОГ
В городишке под названием Зольск в ту весну и лето 1938-го года, со второй половины мая и весь июнь, свирепствовала невиданная даже при Баеве эпидемия арестов. Из тридцати пяти тысяч жителей его за полтора месяца было арестовано не меньше тысячи.
Уже к началу июня в городе не осталось ни одного стоверстника. В середине июня село целиком руководство железнодорожной станции Зольска. Но главный большой сюжет во главе с районным прокурором Харитону тем не менее не удался. Паша достойно выдержал следствие и в одиночестве получил "червонец" за контрреволюционную деятельность. Умер он в одном из лагерей под Воркутой в декабре 1941-го года.
Надя и Игорь Кузькины переехали в Ростов. Надя вернулась на профсоюзную работу, через год вышла замуж. После снятия с должности Николая Ежова, Игорь написал и отправил в Москву Сталину - письмо, в котором просил его лично разобраться и освободить его отца, арестованного врагами народа, проникшими в НКВД. У Нади были неприятности по работе, но обошлось без серьезных последствий.
Глеб Резниченко был этапирован в Ростов, полгода провел в тамошнем СИЗО и неожиданно выпущен на свободу в январе 1939-го. Во время войны он работал фельдшером в военном госпитале, женился на медсестре, после войны вернулся с ней в Вислогузы. В пятьдесят восьмом он приехал в Зольск и добился Пашиной реабилитации.
По обвинению в убийстве Веры Андреевны Горностаевой - с целью грабежа и завладения жилплощадью - были арестованы и во время конвоирования застрелены при попытке к бегству супруги Борисовы. Леночка выросла в детском доме, поступила в Гнесинское училище, затем в институт по классу фортепьяно. В реабилитации родителей ей было отказано, поскольку дело их в архиве Зольского РОВД обнаружено не было.
Аркадий Исаевич Эйслер вместе с Шуриком еще в мае успели уехать из Зольска. Уехали далеко - добрались до Алтайского края, поселились в безвестной глухой деревушке, где Аркадий Исаевич вскоре умер. Шурик работал трактористом, шофером; после войны, повзрослев, переехал жить в Барнаул.
Евгений Иванович Вольф получил восемь лет, в лагерях на Урале работал в КВЧ - культурно-воспитательных частях, выжил, умер вскоре после освобождения от инфаркта. Иван Сергеевич Гвоздев был расстрелян 31 мая 1938-го года по приговору тройки НКВД.
С литерой СВЭ - социально вредные элементы - получили по пять лет братья Ситниковы. Федор был зарезан в пересыльной тюрьме при невыясненных обстоятельствах. Георгий освободился в 1943-м году, воевал, дошел до Вены, был убит в уличном бою и похоронен на одном из Венских кладбищ.
Теплой июньской ночью был окружен на окраине Зольска и арестован целиком цыганский табор.
Харитон Спасский и его заместитель Григол Тигранян были арестованы весной 1939-го года, в разгар антиежовской чистки. Харитон исчез на Лубянке, Григол получил десять лет, отсидел шесть, освободился досрочно и прослужил еще некоторое время в системе ИТЛ Норильлага.
Алексей Леонидов покинул Зольск осенью 1938-го. Из Москвы он вскоре перебрался в Лондон. Пятнадцать лет проработал сотрудником Советских посольств в трех европейских странах. Оказавшись затем в Америке, попросил политического убежища и получил его.
Отец Иннокентий (Смирнов) сохранил свой приход до сентября 1943-го года - до начала неожиданного примирения Церкви и государства. В начале 1944-го в епархии его открылось еще два прихода, а сам он получил от Сергия приглашение на работу в Москву - преподавать на Богословско-пастырских курсах. Лжеепископ Евдоким успехов в реформаторстве не достиг. В декабре 1943-го он принес покаяние и был воссоединен с Церковью в сане иерея. Избранный архиереским собором новый Патриарх всея Руси Сергий (Страгородский) скончался 15 мая 1944-го года.
Михаил Михайлович Свист руководил Зольском до начала войны, в целом сохранив по себе пристойную память. Войну провел он на фронтах, командовал дивизией. Партийную же карьеру закончил уже в пятидесятых - членом ЦК, первым секретарем одного из нечерноземных обкомов.
Николай Бубенко вскоре перебрался в Москву, получил трехкомнатную квартиру на улице Горького, много печатался, заработал Сталинскую премию, был короткое время главным редактором одного из литературных журналов. Однако с редакторства снят за ошибки в работе, шумно раскритикован в прессе, за что впоследствии снискал ореол гонимого в годы культа личности. Одна из улиц Зольска названа его именем.
Улицы в городе Зольске теперь асфальтированные, деревянных домов в центре почти не осталось, но на окраинах по-прежнему избы. Город несколько разросся - в основном за счет блочных и уже тоже ветхих домов. Библиотеки в городе две - имени Жуковского и безымянная - детская. Из промышленных заведений в нем - один консервный завод и разные мелкие мастерские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139