.. У нее было ощущение, что она заключила сделку с дьяволом. Условия сделки были ей не вполне ясны, зато плоды были налицо, весомые и ощутимые. «Какова-то будет расплата», — со вздохом подумала она, выбираясь из машины, чтобы запереть гараж.
Ворота в гараже были с норовом, и ей пришлось как следует надавить на них плечом, чтобы провернуть в замке ключ. Изо всех сил упираясь в неподатливое железо, покрытое шелушащейся голубой краской, Катя думала о том, сколько лишних, никому не нужных усилий совершает рядовой россиянин ежедневно, даже не замечая того. Сил и времени, постоянно расходуемых на незаметные миру сражения с заедающими замками, слишком тугими дверными пружинами, барахлящими водопроводными кранами и смывными бачками, на стояние в очередях и приготовление вкусной и здоровой пищи из последней луковицы, стакана манной крупы и позавчерашних объедков, хватило бы, наверное, на осуществление любой утопии, когда-либо рождавшейся в мозгу полубезумных философов, бредивших раем на земле. Американцы давно решили бытовые проблемы, но им, увы, наплевать на утопии — они делают деньги и учат птиц, как правильно клевать червяка... причем в глобальных масштабах.
А может быть, мечты о справедливом устройстве общества и всеобщем благоденствии прямо вытекают из пустого желудка? «Ну правильно, — иронически подумала она, — чему же еще вытекать из желудка, если он пустой? А что вытекает из желудка полного — общеизвестно. Вернее, выпадает...»
Заперев наконец упрямые ворота, она вернулась за руль и вдруг замерла в полусогнутом положении, глядя на сценку, происходившую неподалеку.
Ворона дралась с кошкой, отвоевывая у нее какой-то темный лоскут, имевший, по всей видимости, немалую кулинарную ценность. Большая серая птица прыгала вокруг припавшей к земле грязно-белой кошки, грозно растопыривая крылья и делая стремительные выпады острым клювом. Кошка шипела, отмахиваясь передней лапой с выпущенными когтями. Радуясь удаче, Катя зашарила вокруг себя и по себе в поисках камеры, но тут же обмякла, поняв тщетность этих поисков.
"Что это на меня нашло, — думала она, запуская двигатель и вряд ли замечая, что изо всех сил стискивает зубы. — Вспомнила бабушка девичий вечер... Вот они, сделки с дьяволом, — думала она, слишком резко трогая машину с места и с ювелирной точностью вписываясь в арку, которая вела на улицу. — Сучка ты, Скворцова. Квартирочки, машиночки... Телевизор купила, курица... Екатерина Ивановна Воробей... Или не Ивановна? Вот черт, надо бы в паспорте посмотреть, что ли... Плевать... Хоть Ивановна, хоть Степановна, а простенький фотоаппарат купить даже не подумала. Да зачем он мне, простенький? Не надо прибедняться, Екатерина как-вас-там по батюшке, денег у вас теперь на ха-а-ар-рошую фотолабораторию хватит. А если продать эту дурацкую таратайку, то и на две. Только зачем мне две? Мне и одна-то без надобности...
А что, — оживилась она, выруливая на Новый Арбат и вливаясь в плотный транспортный поток, — это идея. Натянуть Щукину нос, продать к чертям квартиру, машину... все продать, купить аппаратуру и зажить, как раньше. А? Найдет? Найдет, наверное. Ну и застрелить его к чертовой матери — опять же, как раньше.
Ох, не к добру ты развеселилась, — одернула она себя. Это, между прочим, как раз и будет сделка с дьяволом: украсть и убить, чтобы жить, как раньше. Не получится, как раньше, Скворцова. Раньше ты была — человек, а теперь — человек с ружьем. Ощущаешь разницу? То-то и оно..."
Мысли ее, совершив небольшой скачок, снова вернулись к Лизке Коноваловой. «Кто же тебя приложил-то, подруга, — в который уже раз спрашивала она, — кому же ты помешала? Ох, найду я этого умника — живым не уйдет...» Мысль о таком убийстве ей почему-то не претила, по крайней мере, в данный момент, и она стала привычно прикидывать, кто же все-таки мог организовать нападение. Ничего нового она придумать, конечно, не могла, мысли крутились по замкнутому кругу, как белка в колесе: милиция — ФСБ — Щукин — мафия — Гоша — грабители, и опять: милиция — Гоша...
Но сегодня в этом гладком, отполированном до блеска колесе чувствовалась какая-то едва заметная щербинка, микроскопический изъян, зацепка, никак не дававшаяся в руки. Эта выбоина образовалась явно вследствие ее недавних размышлений — просто как след произвольно срикошетившей ассоциации. Какой? Что это было?
Катя стукнула ладонью по рулю и заставила себя думать, восстанавливая ход своих мыслей начиная с того момента, как она вышла из дома. Так... Ворота гаража, низкий КПД наших усилий... ага, утопии и антиутопии... ворона с кошкой... фотоаппарат... лаборатория, сделка с дьяволом... нет, все это было не то, хотя...
Она снова стукнула по рулю — на этот раз кулаком. Вот же оно! Аппаратура! Видимо, именно это слово придало ее мыслям некий научно-технический уклон. Она уже знала, что это была за щербинка, она уже уцепилась за нее обеими руками, вот только неясно было, что из этого можно извлечь.
"Конец двадцатого века, — выговаривала она себе, — эпоха НТР и прочего электронного дерьма, а Е. Скворцова, она же Е. И. (?) Воробей, боится компьютеров, как черт ладана. А ведь у Щукина в кабинете стоит отличная штуковина... По крайней мере, выглядит она достаточно новой... И этот, как его... модем... и модем тоже есть. Все делается, как в американском кино: высокомудрая Е. Скворцова проникает в компьютерный банк данных ГАИ, или как там это у них теперь называется, и находит информацию о человеке, на имя которого была зарегистрирована некая автомашина «ВАЗ-2107» небесно-голубого цвета. Помнит Е. Скворцова, она же Воробей, номерочек машины? А как же, — ответила она себе, — помнит. Память у нас, знаете ли, фотографическая, поскольку фотографией нам теперь заниматься некогда — мы пьяные драки растаскиваем, понимаете ли, и следим, чтобы стриптизерок во время выступления за разные места не хватали... После выступления — как договоритесь, а во время оного — Боже упаси...
Эх, — сказала она себе, — если бы да кабы..." Тут народная мудрость была права на все сто, но мысль уже прочно укоренилась в ее сознании, дала побеги и разрослась, как бузина. "Ну, а что такое, — спрашивала она себя, — в чем дело? Как там было в этой песенке: ну что ты потеряешь, если все узнаешь? Замазано, как говорит Щукин Алексей Петрович. Я не уверена, — подумала она, — но, по-моему, точно так же выражаются уголовники, скрепляя договор. Особый язык. Профессиональный сленг. Феня, блин. Мадам, вы по фене ботаете?
А компьютер? А что — компьютер? Здесь тебе, мамочка моя, Москва, а не Мухосрань какая-нибудь. Найдется человечек, если поискать. Дело, конечно, сугубо уголовное, но если к человеку правильно подойти... глазки там состроить... Да какие, к черту, глазки! Кому нужны чьи-то там глазки в наше-то время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Ворота в гараже были с норовом, и ей пришлось как следует надавить на них плечом, чтобы провернуть в замке ключ. Изо всех сил упираясь в неподатливое железо, покрытое шелушащейся голубой краской, Катя думала о том, сколько лишних, никому не нужных усилий совершает рядовой россиянин ежедневно, даже не замечая того. Сил и времени, постоянно расходуемых на незаметные миру сражения с заедающими замками, слишком тугими дверными пружинами, барахлящими водопроводными кранами и смывными бачками, на стояние в очередях и приготовление вкусной и здоровой пищи из последней луковицы, стакана манной крупы и позавчерашних объедков, хватило бы, наверное, на осуществление любой утопии, когда-либо рождавшейся в мозгу полубезумных философов, бредивших раем на земле. Американцы давно решили бытовые проблемы, но им, увы, наплевать на утопии — они делают деньги и учат птиц, как правильно клевать червяка... причем в глобальных масштабах.
А может быть, мечты о справедливом устройстве общества и всеобщем благоденствии прямо вытекают из пустого желудка? «Ну правильно, — иронически подумала она, — чему же еще вытекать из желудка, если он пустой? А что вытекает из желудка полного — общеизвестно. Вернее, выпадает...»
Заперев наконец упрямые ворота, она вернулась за руль и вдруг замерла в полусогнутом положении, глядя на сценку, происходившую неподалеку.
Ворона дралась с кошкой, отвоевывая у нее какой-то темный лоскут, имевший, по всей видимости, немалую кулинарную ценность. Большая серая птица прыгала вокруг припавшей к земле грязно-белой кошки, грозно растопыривая крылья и делая стремительные выпады острым клювом. Кошка шипела, отмахиваясь передней лапой с выпущенными когтями. Радуясь удаче, Катя зашарила вокруг себя и по себе в поисках камеры, но тут же обмякла, поняв тщетность этих поисков.
"Что это на меня нашло, — думала она, запуская двигатель и вряд ли замечая, что изо всех сил стискивает зубы. — Вспомнила бабушка девичий вечер... Вот они, сделки с дьяволом, — думала она, слишком резко трогая машину с места и с ювелирной точностью вписываясь в арку, которая вела на улицу. — Сучка ты, Скворцова. Квартирочки, машиночки... Телевизор купила, курица... Екатерина Ивановна Воробей... Или не Ивановна? Вот черт, надо бы в паспорте посмотреть, что ли... Плевать... Хоть Ивановна, хоть Степановна, а простенький фотоаппарат купить даже не подумала. Да зачем он мне, простенький? Не надо прибедняться, Екатерина как-вас-там по батюшке, денег у вас теперь на ха-а-ар-рошую фотолабораторию хватит. А если продать эту дурацкую таратайку, то и на две. Только зачем мне две? Мне и одна-то без надобности...
А что, — оживилась она, выруливая на Новый Арбат и вливаясь в плотный транспортный поток, — это идея. Натянуть Щукину нос, продать к чертям квартиру, машину... все продать, купить аппаратуру и зажить, как раньше. А? Найдет? Найдет, наверное. Ну и застрелить его к чертовой матери — опять же, как раньше.
Ох, не к добру ты развеселилась, — одернула она себя. Это, между прочим, как раз и будет сделка с дьяволом: украсть и убить, чтобы жить, как раньше. Не получится, как раньше, Скворцова. Раньше ты была — человек, а теперь — человек с ружьем. Ощущаешь разницу? То-то и оно..."
Мысли ее, совершив небольшой скачок, снова вернулись к Лизке Коноваловой. «Кто же тебя приложил-то, подруга, — в который уже раз спрашивала она, — кому же ты помешала? Ох, найду я этого умника — живым не уйдет...» Мысль о таком убийстве ей почему-то не претила, по крайней мере, в данный момент, и она стала привычно прикидывать, кто же все-таки мог организовать нападение. Ничего нового она придумать, конечно, не могла, мысли крутились по замкнутому кругу, как белка в колесе: милиция — ФСБ — Щукин — мафия — Гоша — грабители, и опять: милиция — Гоша...
Но сегодня в этом гладком, отполированном до блеска колесе чувствовалась какая-то едва заметная щербинка, микроскопический изъян, зацепка, никак не дававшаяся в руки. Эта выбоина образовалась явно вследствие ее недавних размышлений — просто как след произвольно срикошетившей ассоциации. Какой? Что это было?
Катя стукнула ладонью по рулю и заставила себя думать, восстанавливая ход своих мыслей начиная с того момента, как она вышла из дома. Так... Ворота гаража, низкий КПД наших усилий... ага, утопии и антиутопии... ворона с кошкой... фотоаппарат... лаборатория, сделка с дьяволом... нет, все это было не то, хотя...
Она снова стукнула по рулю — на этот раз кулаком. Вот же оно! Аппаратура! Видимо, именно это слово придало ее мыслям некий научно-технический уклон. Она уже знала, что это была за щербинка, она уже уцепилась за нее обеими руками, вот только неясно было, что из этого можно извлечь.
"Конец двадцатого века, — выговаривала она себе, — эпоха НТР и прочего электронного дерьма, а Е. Скворцова, она же Е. И. (?) Воробей, боится компьютеров, как черт ладана. А ведь у Щукина в кабинете стоит отличная штуковина... По крайней мере, выглядит она достаточно новой... И этот, как его... модем... и модем тоже есть. Все делается, как в американском кино: высокомудрая Е. Скворцова проникает в компьютерный банк данных ГАИ, или как там это у них теперь называется, и находит информацию о человеке, на имя которого была зарегистрирована некая автомашина «ВАЗ-2107» небесно-голубого цвета. Помнит Е. Скворцова, она же Воробей, номерочек машины? А как же, — ответила она себе, — помнит. Память у нас, знаете ли, фотографическая, поскольку фотографией нам теперь заниматься некогда — мы пьяные драки растаскиваем, понимаете ли, и следим, чтобы стриптизерок во время выступления за разные места не хватали... После выступления — как договоритесь, а во время оного — Боже упаси...
Эх, — сказала она себе, — если бы да кабы..." Тут народная мудрость была права на все сто, но мысль уже прочно укоренилась в ее сознании, дала побеги и разрослась, как бузина. "Ну, а что такое, — спрашивала она себя, — в чем дело? Как там было в этой песенке: ну что ты потеряешь, если все узнаешь? Замазано, как говорит Щукин Алексей Петрович. Я не уверена, — подумала она, — но, по-моему, точно так же выражаются уголовники, скрепляя договор. Особый язык. Профессиональный сленг. Феня, блин. Мадам, вы по фене ботаете?
А компьютер? А что — компьютер? Здесь тебе, мамочка моя, Москва, а не Мухосрань какая-нибудь. Найдется человечек, если поискать. Дело, конечно, сугубо уголовное, но если к человеку правильно подойти... глазки там состроить... Да какие, к черту, глазки! Кому нужны чьи-то там глазки в наше-то время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100