Уж чем-чем, а внешностью своей я дорожила. А после подобной экзекуции никакая операция уже не поможет, и тогда босс выгонит меня с работы — зачем ему нужна уродливая секретарша?
— Послушай, Зулия, — перешла я на ласковый тон, — может, не нужно, а?
Очень тебя прошу, лучше убей, чем уродовать. Что тебе это даст?
— Не твоё дело, курва белобрысая. Она приблизилась и легонько провела ногтями по моей щеке.
— О, аллах, какая у нас кожа нежная. Вы, русские бляди, все такие. Но ничего, мы это исправим.
Стиснув пальцами мои щеки, она посмотрела мне прямо в глаза, долго и пристально, словно ожидала, что я кивну в знак согласия. Затем, не дождавшись, скривилась и вдруг одним рывком разодрала до пупка мою шикарную кофточку от Тома Клайма, купленную за бешеные деньги. Видимо, этот модельер тоже чем-то насолил ей в жизни, потому что она издала при этом такой злорадный рык, что мне стало страшно за его судьбу — вдруг доберётся и до него тоже с помощью своего дяди Коли, и тогда половина женщин мира останется без красивой одежды. Грудь моя обнажилась, и Зулия невольно замерла от восхищения, уставившись на то, чего сама была лишена напрочь. Я рассчитывала услышать комплимент, но прогадала.
— Какая же ты уродливая, — с ненавистью прошипела она мне в лицо. — Ты настоящая крокодилица, ведьма, страшила, каких свет не видел!
И принялась за мои любимые брюки из стопроцентного шелка. Расстегнув ремень и пуговичку, вандалка с остервенением разорвала «молнию» и стащила брюки к щиколоткам. Затем отошла и, сложив руки на груди, стала смотреть на мои ноги, склонив голову набок.
— Не знаю, как ты живёшь с такими кривыми ногами, — серьёзно проговорила она. — Я бы на твоём месте умерла со стыда. Ты же почти калека, — она с сожалением вздохнула. — Тебя лечить надо, бедняжечка. Ну почему, почему, скажи, вы, русские, такие отвратительные? Я не понимаю этого.
— Такими уж родились. — Я попыталась улыбнуться, хотя самой давно было не до смеха, нужно было выпутываться из положения, а я до сих пор ещё не знала, как. — Слушай, я могу тебе помочь. Честно. Только скажи, и я все сделаю. У меня большие связи, куча денег…
— Заткнись, сволочь! — рявкнула она. — Я не нуждаюсь в твоей помощи. Ты уже помогла мне, явившись сюда, я хоть душу отведу.
Она пошла к двери, где на гвозде висели её плащ и сумочка, раскрыла её, что-то достала и вернулась. Сердце моё едва не остановилось, когда я увидела в её руках маленький декоративный ножичек с фигурной ручкой. Лицо её оставалось спокойным, даже обыденным, словно она собиралась поточить карандаш для бровей, а не искромсать живого человека. Ещё раз придирчиво осмотрев меня, Зулия перерезала ножичком, оказавшимся острым, как бритва, резинку моих трусиков, сорвала их с меня, скомкала и поднесла к моему рту вместе с ножичком, который уткнула в нижнюю губу.
— Открой пасть, шлюха! — попросила она. — А то сейчас губы отрежу.
В этом я уже не сомневалась. Лишённая в детстве возможности резать баранов, эта гадина решила, очевидно, с лихвой наверстать упущенное на телах живых девушек. Вот только почему для этой странной цели она выбрала Ольгу и меня? Эта загадка снедала мою душу даже больше, чем перспектива потерять свою красоту. Собственно, что есть для женщины внешность? Да все! Если она, конечно, есть. А если нет, то женщина всю жизнь старается её приобрести, приукрашивая и совершенствуя то, что имеет. Красота — главное наше богатство, то, чем мы завлекаем и подчиняем себе наивных мужчин, с помощью чего самоутверждаемся и чувствуем себя полноценными участницами безумного праздника жизни. Ради красоты женщина пойдёт на любые жертвы и ухищрения, не пожалеет ни себя, ни других, но всю жизнь будет стремиться к тому, чтобы обладать имеющимся богатством как можно дольше и в полной мере. И не дай кому-то господь покуситься на сие сокровище! Поэтому я решила более не ждать, а действовать, тем паче что такой возможности больше могло и не представиться.
Плотно сжав губы, я помотала головой, мол, режь, черт с тобой, но давиться собственными трусиками я не собираюсь. Зулия удивлённо подняла выщипанные полоски бровей, ухмыльнулась и поднесла ножичек к моим глазам.
— Думаешь, я шучу? Сейчас я буду тебя резать, уродина!
В следующее мгновение я открыла рот и вцепилась зубами в фалангу её большого пальца, сжимающего ручку ножа. Зубки мои, ровные и блестящие, были ещё и очень крепкими и цепкими. Когда-то отец, считавший, что зубы ничем не хуже рук или ног и их тоже нужно использовать для обороны и нападения, учил нас ловить зубами стрелы, ножи и даже пули, правда, последние я научилась хватать только руками. Но на зубы все равно не жаловалась.
Фаланги пальца треснули, и Зулия заверещала от дикой боли, засучив ногами по полу. Ножик сразу выпал. Она начала дёргать руку, пытаясь освободиться, но хватка у меня была мёртвая, и вырваться она могла, .только оставив мне палец, который я твёрдо вознамерилась держать до последнего дыхания, а там будь что будет…
— А-а-а!!! Отпусти, гадина!!! — вскричала она не своим голосом, задыхаясь от непереносимой боли, беспорядочно нанося мне удары свободной рукой.
Но боль была сильнее её, она больше не могла ничего крикнуть, только хрипы и стоны вырывались из её искажённого рта. Я все усиливала нажим, чувствуя солёный привкус крови и видя расширенные от ужаса зрачки её чёрных глаз, которые постепенно, вместе с ослабевающими ударами, стали тускнеть, меркнуть, и наконец адская боль в раздавленном зубами пантеры пальце победила её. Зулия потеряла сознание. Глаза её закатились, и хрупкое тело безвольно обмякло, повиснув на собственной руке, палец которой я все ещё не выпускала. Мне нужно было точно убедиться, что болевой шок подействовал и истязательница не очнётся через секунду-другую. Помотав для верности головой и увидев, что она не реагирует, я подождала ещё несколько секунд и разжала зубы. Тело свалилось мешком и застыло у моих ног. Теперь нужно было действовать очень быстро, пока эта змея не пришла в себя или сюда не заглянул кто-нибудь из бандитов, которые небось изнывали где-то от нетерпения, дожидаясь своих денег. Наивные! Вот уж, наверное, обрадуются, когда поймут, что их надули.
Я прислушалась. Снаружи сюда не доносилось никаких ясных звуков, только шум проезжающих по трассе машин время от времени отдавался дрожащим гулом в деревянных стенах. Сложив ладонь почти пополам, чтобы пальцы доставали до верёвок на запястьях, я начала пилить их своими чудесными ногтями, лезвия на которых совсем недавно обновила, и они были очень острыми. Через минуту титанических усилий моя правая рука была свободна. Ещё через минуту я была свободна вся. Зулия все ещё лежала, не двигаясь, из прокушенного пальца сочилась кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114