И вообще, не понимаю, почему это для вас так важно? Может, объясните мне?»
«Объясним, — процедил Бэн. — Сначала скажи то, что запомнил. Только слово в слово, звук в звук, понял?» И поднёс мне под нос здоровенный кулачище.
Моя проблема заключалась в том, что я не знал значения тех звуков, что услышал от старика, и не мог выбрать, что можно говорить, а что нет. Я ведь не собирался делиться с ним тайной, как вы понимаете. Так бы хоть ляпнул что-нибудь незначительное, а остальное бы придумал. Или вообще сочинил бы всю фразу, если бы говорил по-грузински. Но я не говорил на языке ваших горцев.
Поэтому сидел, наморщившись, словно пытался вспомнить, а сам лихорадочно искал выход. Они все смотрели на меня, будто ждали, что из моего рта сейчас вывалится бриллиант в миллион каратов. Но он все не вываливался. Тогда Бэн врезал мне по скуле, чтобы, значит, ускорить процесс. И я решился. Всего в услышанной мною фразе было семь слов, и я выбрал первое, решив, на свою голову, что ничего важного в нем содержаться не может или это вообще какое-нибудь грузинское приветствие, типа: «Добрый вечер» или «Рад тебя видеть, дорогой». Мало ли что умирающему старику придёт в голову… В общем, сказал я им это первое слово. И твёрдо добавил, что остального не помню. Они посмотрели на Резо, который у них был за переводчика, а тот, задрожав от жадности, закричал по-русски:
«Это слово означает „казна“! Като сказал ему, где спрятал золото!»
Все радостно загалдели по-русски, а я сидел и крутил головой, будто ничего не понимаю в происходящем.
«Казна?! — визжал, брызгая слюной, Бэн. — Он сказал: „казна“? Так это же то, что нам нужно! Господи, ты услышал наши молитвы!»
«Если ты вспомнил это, значит, вспомнишь и остальное! Миленький ты мой!» — ошалело вопил один бандит, схватив меня руками за голову и целуя в шишку на лбу.
"Вспомнит, куда он денется, ублюдок' — весело прыгал вокруг меня Резо.
— Вытрясем ему все мозги, если не вспомнит!"
«Надо же, а я, дурак, сомневался, что это золото вообще существует! — кричал один амбал. — Ну и дела, мужики! Наливай по такому случаю!»
Они на радостях тяпнули по рюмке водки, закусили, как у вас это водится, солёными огурцами из большой стеклянной банки, каких у нас в Америке не производят, и снова принялись за меня. Бэн, как я уже догадался, был у них за старшего.
«Ну, дорогой, порадовал ты нас, — сказал он, перейдя на английский. — За это мы, так и быть, не сдадим тебя копам. Давай, будь молодцом, скажи все остальное, и расстанемся друзьями».
«Извините, — говорю, — но я действительно больше ничего не помню. Я и это-то с трудом вспомнил… Хоть режьте, но все из головы вылетело после удара того типа», — и кивнул на Резо, который ложкой размером с лопату намазывал чёрную икру на огромный ломоть хлеба.
«Гонит он все, — убеждённо сказал тот на русском. — Все он помнит — по глазам вижу».
«А того, что он помнит, ты не видишь?» — с надеждой спросил Бэн.
«Нет, не вижу. Но мне почему-то кажется, что этот гад понимает русский язык».
"Сдурел?! Откуда ему русский знать, если он американец? Скажешь тоже…
— Бэн повернулся ко мне и по-английски спросил:
— Ты ведь не знаешь русский язык?"
«Я — патриот своей страны, — с достоинством ответил я, — и мне не пристало изучать язык людей, которые ведут себя в цивилизованной стране, как дикари!»
«Это хорошо, что ты такой преданный, — обрадовался бандит. — Ну, давай вспоминай теперь, что тебе сказал Като».
«Какой Като?»
«Тот, который умер у тебя на руках, идиот! И не морочь нам голову!» И опять ударил меня, разбив губу.
«Эй, ты, полегче, — проворчал Резо. — Остатки мозгов вышибешь. У него и так их немного, как я посмотрю. Лучше утюгом пузо прижги, а по голове не нужно — там наше золото».
«Слышал? — он наклонился ко мне. — Сейчас утюг раскочегарим и начнём тебя гладить для улучшения памяти. Клинч, тащи утюг!»
Тот, что целовал меня в лоб, вскочил и выбежал из комнаты. Мне стало тоскливо, и я сказал:
«Знаете, я честно хочу вам помочь. Я бы рад вам все рассказать, но ничего не помню. Неужели вы думаете, что мне приятнее смотреть на ваши рожи, чем сказать то, смысла чего я даже не знаю? Странные вы люди, русские…»
«Э, а откуда ты знаешь, что мы русские? — насторожился Бэн. — Может, ты все-таки понимаешь…»
«У вас это на физиономиях написано, — усмехнулся я. — И потом, я ещё в состоянии отличить русскую речь от китайской. Вы ведь из русской мафии?»
Они переглянулись, и Резо довольно кивнул:
«Конечно, дурачок, мы из русской мафии. Слышал о нас небось? Так что лучше говори, а то замордуем… Вот и Клинч с утюгом! Врубай его в розетку, братан!»
"Минуточку, господа! — испугался я. — Вы что хотите: убить меня или получить то, что вам нужно? Давайте как-нибудь вместе решать эту проблему.
Помогите мне вспомнить, но не такими, конечно, методами, — я с ужасом посмотрел на включённый в розетку утюг. — Я знаю один верный способ из области психологии — это вполне надёжно и… лояльно".
«Из какой области?»
«Психологии».
«Ты что, псих, что ли?»
«Я сказал: психологии, а не психиатрии».
«И что, действительно верный способ?» — спросил Клинч, вертя раскалённый утюг у меня перед носом.
«Проверен многими видными учёными всего мира», — соврал я.
«Наши способы тоже проверены! — хохотнул Бэн. — Ладно, валяй, выкладывай свой метод».
«Он заключается в том, что мозг нельзя насиловать — он сразу же начинает протестовать и закрывается. С ним нужно обращаться по-доброму, мягко, упрашивать, помогать и так далее. Другими словами, нужно заинтересовать мой мозг в том, чтобы он вспомнил нужную информацию. Тогда он начнёт работать сам и в конце концов вытащит её из подсознания. Все очень просто…»
Они переглянулись и задумались. Наконец Резо проговорил:
«А как это: заинтересовать?»
«Ну, к примеру, расскажите мне, зачем это все нужно…»
«Ах ты ублюдок! — Бэн врезал мне по челюсти. — Надуть хочешь?!»
«Постой, постой, — остановил его грузин по-русски. — Может, он и вправду дело говорит. Если он забыл, то никакими пытками этого из него не вытянешь. А про этот метод я, по-моему, тоже что-то слышал. И потом, один черт, мы его все равно прикончим, так что ничего не потеряем».
«А вдруг сбежит?»
«Не смеши добрых людей».
"Смотри, биджо, на твоей совести будет, — проворчал Бэн и по-английски обратился ко мне:
— .А долго твой мозг потом вспоминать будет?"
«Кто его знает. Может, сразу, а может, какое-то время потребуется. Вы ведь поймите, что я и сам заинтересован в этом. Только, чур, когда вспомню, отмажете меня от полиции, как обещали».
«Обижаешь, командир, — заверил тот, честно глядя мне в глаза. — Наше слово — закон. Русские никогда не обманывают. Короче, слушай. Тот старик, с которым ты беседовал на известной квартире, знал, где спрятана дикая уйма золота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
«Объясним, — процедил Бэн. — Сначала скажи то, что запомнил. Только слово в слово, звук в звук, понял?» И поднёс мне под нос здоровенный кулачище.
Моя проблема заключалась в том, что я не знал значения тех звуков, что услышал от старика, и не мог выбрать, что можно говорить, а что нет. Я ведь не собирался делиться с ним тайной, как вы понимаете. Так бы хоть ляпнул что-нибудь незначительное, а остальное бы придумал. Или вообще сочинил бы всю фразу, если бы говорил по-грузински. Но я не говорил на языке ваших горцев.
Поэтому сидел, наморщившись, словно пытался вспомнить, а сам лихорадочно искал выход. Они все смотрели на меня, будто ждали, что из моего рта сейчас вывалится бриллиант в миллион каратов. Но он все не вываливался. Тогда Бэн врезал мне по скуле, чтобы, значит, ускорить процесс. И я решился. Всего в услышанной мною фразе было семь слов, и я выбрал первое, решив, на свою голову, что ничего важного в нем содержаться не может или это вообще какое-нибудь грузинское приветствие, типа: «Добрый вечер» или «Рад тебя видеть, дорогой». Мало ли что умирающему старику придёт в голову… В общем, сказал я им это первое слово. И твёрдо добавил, что остального не помню. Они посмотрели на Резо, который у них был за переводчика, а тот, задрожав от жадности, закричал по-русски:
«Это слово означает „казна“! Като сказал ему, где спрятал золото!»
Все радостно загалдели по-русски, а я сидел и крутил головой, будто ничего не понимаю в происходящем.
«Казна?! — визжал, брызгая слюной, Бэн. — Он сказал: „казна“? Так это же то, что нам нужно! Господи, ты услышал наши молитвы!»
«Если ты вспомнил это, значит, вспомнишь и остальное! Миленький ты мой!» — ошалело вопил один бандит, схватив меня руками за голову и целуя в шишку на лбу.
"Вспомнит, куда он денется, ублюдок' — весело прыгал вокруг меня Резо.
— Вытрясем ему все мозги, если не вспомнит!"
«Надо же, а я, дурак, сомневался, что это золото вообще существует! — кричал один амбал. — Ну и дела, мужики! Наливай по такому случаю!»
Они на радостях тяпнули по рюмке водки, закусили, как у вас это водится, солёными огурцами из большой стеклянной банки, каких у нас в Америке не производят, и снова принялись за меня. Бэн, как я уже догадался, был у них за старшего.
«Ну, дорогой, порадовал ты нас, — сказал он, перейдя на английский. — За это мы, так и быть, не сдадим тебя копам. Давай, будь молодцом, скажи все остальное, и расстанемся друзьями».
«Извините, — говорю, — но я действительно больше ничего не помню. Я и это-то с трудом вспомнил… Хоть режьте, но все из головы вылетело после удара того типа», — и кивнул на Резо, который ложкой размером с лопату намазывал чёрную икру на огромный ломоть хлеба.
«Гонит он все, — убеждённо сказал тот на русском. — Все он помнит — по глазам вижу».
«А того, что он помнит, ты не видишь?» — с надеждой спросил Бэн.
«Нет, не вижу. Но мне почему-то кажется, что этот гад понимает русский язык».
"Сдурел?! Откуда ему русский знать, если он американец? Скажешь тоже…
— Бэн повернулся ко мне и по-английски спросил:
— Ты ведь не знаешь русский язык?"
«Я — патриот своей страны, — с достоинством ответил я, — и мне не пристало изучать язык людей, которые ведут себя в цивилизованной стране, как дикари!»
«Это хорошо, что ты такой преданный, — обрадовался бандит. — Ну, давай вспоминай теперь, что тебе сказал Като».
«Какой Като?»
«Тот, который умер у тебя на руках, идиот! И не морочь нам голову!» И опять ударил меня, разбив губу.
«Эй, ты, полегче, — проворчал Резо. — Остатки мозгов вышибешь. У него и так их немного, как я посмотрю. Лучше утюгом пузо прижги, а по голове не нужно — там наше золото».
«Слышал? — он наклонился ко мне. — Сейчас утюг раскочегарим и начнём тебя гладить для улучшения памяти. Клинч, тащи утюг!»
Тот, что целовал меня в лоб, вскочил и выбежал из комнаты. Мне стало тоскливо, и я сказал:
«Знаете, я честно хочу вам помочь. Я бы рад вам все рассказать, но ничего не помню. Неужели вы думаете, что мне приятнее смотреть на ваши рожи, чем сказать то, смысла чего я даже не знаю? Странные вы люди, русские…»
«Э, а откуда ты знаешь, что мы русские? — насторожился Бэн. — Может, ты все-таки понимаешь…»
«У вас это на физиономиях написано, — усмехнулся я. — И потом, я ещё в состоянии отличить русскую речь от китайской. Вы ведь из русской мафии?»
Они переглянулись, и Резо довольно кивнул:
«Конечно, дурачок, мы из русской мафии. Слышал о нас небось? Так что лучше говори, а то замордуем… Вот и Клинч с утюгом! Врубай его в розетку, братан!»
"Минуточку, господа! — испугался я. — Вы что хотите: убить меня или получить то, что вам нужно? Давайте как-нибудь вместе решать эту проблему.
Помогите мне вспомнить, но не такими, конечно, методами, — я с ужасом посмотрел на включённый в розетку утюг. — Я знаю один верный способ из области психологии — это вполне надёжно и… лояльно".
«Из какой области?»
«Психологии».
«Ты что, псих, что ли?»
«Я сказал: психологии, а не психиатрии».
«И что, действительно верный способ?» — спросил Клинч, вертя раскалённый утюг у меня перед носом.
«Проверен многими видными учёными всего мира», — соврал я.
«Наши способы тоже проверены! — хохотнул Бэн. — Ладно, валяй, выкладывай свой метод».
«Он заключается в том, что мозг нельзя насиловать — он сразу же начинает протестовать и закрывается. С ним нужно обращаться по-доброму, мягко, упрашивать, помогать и так далее. Другими словами, нужно заинтересовать мой мозг в том, чтобы он вспомнил нужную информацию. Тогда он начнёт работать сам и в конце концов вытащит её из подсознания. Все очень просто…»
Они переглянулись и задумались. Наконец Резо проговорил:
«А как это: заинтересовать?»
«Ну, к примеру, расскажите мне, зачем это все нужно…»
«Ах ты ублюдок! — Бэн врезал мне по челюсти. — Надуть хочешь?!»
«Постой, постой, — остановил его грузин по-русски. — Может, он и вправду дело говорит. Если он забыл, то никакими пытками этого из него не вытянешь. А про этот метод я, по-моему, тоже что-то слышал. И потом, один черт, мы его все равно прикончим, так что ничего не потеряем».
«А вдруг сбежит?»
«Не смеши добрых людей».
"Смотри, биджо, на твоей совести будет, — проворчал Бэн и по-английски обратился ко мне:
— .А долго твой мозг потом вспоминать будет?"
«Кто его знает. Может, сразу, а может, какое-то время потребуется. Вы ведь поймите, что я и сам заинтересован в этом. Только, чур, когда вспомню, отмажете меня от полиции, как обещали».
«Обижаешь, командир, — заверил тот, честно глядя мне в глаза. — Наше слово — закон. Русские никогда не обманывают. Короче, слушай. Тот старик, с которым ты беседовал на известной квартире, знал, где спрятана дикая уйма золота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114