Но ведь я же не виновата!!!
…Теперь босс был таким страшным, каким я его ещё никогда не видела.
Он напоминал бушующий вулкан, изрыгающий из себя огненную лаву, камни и пепел.
И все это летело из его глаз и рта на меня, сжавшуюся от страха в кресле напротив с перебинтованной головой. Пока я ехала, он уже вызвал «Скорую» и наряд милиции на квартиру Коломейцевых и теперь чихвостил меня на чем свет стоит, высказывая, как я поняла, все, что накопилось в его душе за долгое время общения со мной. А накопилось, видать, немало…
— Ты самое несносное существо, какое мне только приходилось встречать в своей жизни! — ревел он, бегая по кабинету и размахивая руками. — Ты приносишь мне больше неприятностей, чем все преступники Москвы, вместе взятые! Я уже боюсь тебя в магазин за хлебом послать, ты это понимаешь?! — Он остановился около меня, меча глазами молнии и потрясая кулаками. — Ты создаёшь проблемы на пустом месте! Ты испортила мне всю жизнь, работу и настроение на сто лет вперёд! Тебя нужно было убить ещё тогда, когда ты впервые переступила порог моего офиса! О господи, — он воздел руки к потолку, — ну почему ты тогда меня не надоумил?! — Он обежал стол, уселся на место с пылающим от гнева лицом и зловеще процедил:
— Рассказывай…
Я открыла рот, но из него не вырвалось ни звука — дар речи покинул меня навсегда. По крайней мере мне так показалось. Я вытерла горькие слезы, проглотила жгучую обиду, прокашлялась, что-то просипела и вдруг разрыдалась, как маленькая девочка. Он молча ждал. Потом встал, подошёл ко мне, тронул за плечо и пробормотал:
— Ладно, извини, я сорвался… Слышишь? Просто ничего понять не могу в этом проклятом деле, вот и нервничаю. Никогда со мной такого не было…
Я подняла на него мокрые глаза и, всхлипывая, спросила:
— Так я… не… уволена? Вы меня… не… выгоните?
— Как же я тебя выгоню, — вздохнул он. — Валентина меня тогда живьём съест. Ладно, давай успокаивайся и рассказывай.
Теперь уже счастливые слезы хлынули из моих глаз, и я не могла их остановить ещё минут пять, пока босс рассказывал мне о своём разговоре с Димой.
Когда тот узнал о смерти двух девушек, то, естественно, не поверил. А потом, когда до него дошло, что это правда, надолго замолчал, и босс ничего не мог от него добиться. Придя в себя от потрясения, которое, по словам босса, было совершенно искренним, Дима решительно заявил, что его брат такого сделать не мог. Наверняка это кто-то другой, не имеющий никакого отношения к Алексею и вообще к их семье. Но если все-таки выяснится, что убийцей является Лёша, то он, Дмитрий, готов за его поимку заплатить в три раза больше, главное, чтобы тот больше никого не убил. На вопрос босса о возможных следующих жертвах Дима сказал, что понятия не имеет, какие мотивы движут этим сумасшедшим, совсем не похожим на его брата человеком, а значит, и не представляет, кто может стать следующим. О знакомстве Лёши с Дашей он ничего раньше не знал. Сам он когда-то общался с ней довольно близко, но они быстро надоели друг другу и расстались. В общем, Дима от всего открестился.
Потом я подробно рассказала Родиону о своём посещении квартиры Коломейцевых, о найденных портретах незнакомых нам девушек, дала ему подробное описание их внешности, насколько мне удалось запомнить, и поведала о том, что произошло позже. Он сразу позвонил куда-то и попросил срочно разыскать всех проживающих в Москве девушек с данными именами, фамилиями и приметами. Потом с мрачным видом глухо проговорил:
— Самое странное во всем этом вот что. Когда я сообщил Дмитрию о твоём посещении его родителей, он сразу занервничал, заторопился и быстро распрощался, сказав, что его срочно ждут на работе. И уехал примерно за сорок минут до того, как ты позвонила. Отсюда до его родителей езды минут двадцать.
Как думаешь, что бы это могло значить?
Я не поверила своим ушам. Мне даже и в голову не приходило, что всю эту кашу заварил сам Дмитрий, а потом ещё зачем-то пришёл к нам просить о помощи.
Это был, на мой взгляд, совершеннейший абсурд. Примерно так я и ответила боссу:
— Маразм какой-то. Зачем ему все это?
— А вот это я и хочу теперь выяснить. Честно говоря, он мне с самого начала не понравился. А тут, как ты говоришь, и мать его тоже недолюбливает, как я понял. А Лёша был в семье младшим, любимцем, вот и вырисовывается картина…
— И какая же?
— Очень простая, — усмехнулся он. — Наверняка это началось ещё в детстве Димы, когда Лёша только появился на свет и все родительское внимание перенеслось на него. А старший вроде как в стороне остался. Видимо, где-то глубоко в его подсознании засела обида, и теперь она вырвалась наружу — такое часто бывает. Я почти уверен, что всю эту афёру с исчезновением брата и денег придумал и исполнил сам Дима. Он просто избавился от него таким образом, отомстил, так сказать.
— Но ведь доказать это теперь невозможно. И потом, зачем ему было приходить к нам и рассказывать про письма, про Лену? Я не понимаю…
— Я пока тоже, — буркнул босс. — Но вот здесь, — он постучал себя пальцем по голове, — уже кое-что варится. И очень скоро блюдо будет готово.
Останется лишь выставить его на стол и попробовать. Я так думаю, что эти девушки что-то знали или о чем-то догадывались и начали его шантажировать.
Тогда он, решив спихнуть все на давно убиенного им брата, приходит к нам, якобы что-то чувствуя на мистическом уровне, и заставляет нас действовать. По его расчёту, мы должны стать свидетелями того, как братец приканчивает этих девушек, и начать гоняться за давно уже гниющим на какой-нибудь свалке несчастным Лёшей. Он и родителей своих настропалил, ручку с блокнотом стащил, нунчаки переложил, когда в гости с женой приходил, и звонил, и молчал в трубку наверняка тоже он. И кисточку выкрал, чтобы уже ни у кого сомнений не было. К тому же все жертвы, как установлено, знали убийцу и сами впускали его в квартиру, ни о чем не подозревая. Потому-то, кстати, соседи и не видели Алексея, потому как его там никогда и не было.
— Постойте, но зачем же он напал на свою мать? Это ведь вообще уже ни в какие ворота…
— Вот именно! — Босс торжествующе посмотрел на меня. — Чем сложнее и непонятнее — тем для него лучше! Пока мы тут будем ломать головы, выискивая мотивы для Алексея, Дима запутает все следы так, что сам черт потом не разберёт. Он ведь сам сказал, что брат, если это он, ведёт себя как сумасшедший, а значит, и поступки у него должны быть непредсказуемыми. Скорее всего он уверен, что убил и тебя, и мать. Да, он должен вести себя так, как вёл бы себя младший брат, будь он жив, правильно?
— Ну не знаю, — пробормотала я, уже совсем ничего не понимая, — вам виднее.
— Конечно! — босс хлопнул себя по голове. — Все так и есть! Как я, болван, раньше не догадался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
…Теперь босс был таким страшным, каким я его ещё никогда не видела.
Он напоминал бушующий вулкан, изрыгающий из себя огненную лаву, камни и пепел.
И все это летело из его глаз и рта на меня, сжавшуюся от страха в кресле напротив с перебинтованной головой. Пока я ехала, он уже вызвал «Скорую» и наряд милиции на квартиру Коломейцевых и теперь чихвостил меня на чем свет стоит, высказывая, как я поняла, все, что накопилось в его душе за долгое время общения со мной. А накопилось, видать, немало…
— Ты самое несносное существо, какое мне только приходилось встречать в своей жизни! — ревел он, бегая по кабинету и размахивая руками. — Ты приносишь мне больше неприятностей, чем все преступники Москвы, вместе взятые! Я уже боюсь тебя в магазин за хлебом послать, ты это понимаешь?! — Он остановился около меня, меча глазами молнии и потрясая кулаками. — Ты создаёшь проблемы на пустом месте! Ты испортила мне всю жизнь, работу и настроение на сто лет вперёд! Тебя нужно было убить ещё тогда, когда ты впервые переступила порог моего офиса! О господи, — он воздел руки к потолку, — ну почему ты тогда меня не надоумил?! — Он обежал стол, уселся на место с пылающим от гнева лицом и зловеще процедил:
— Рассказывай…
Я открыла рот, но из него не вырвалось ни звука — дар речи покинул меня навсегда. По крайней мере мне так показалось. Я вытерла горькие слезы, проглотила жгучую обиду, прокашлялась, что-то просипела и вдруг разрыдалась, как маленькая девочка. Он молча ждал. Потом встал, подошёл ко мне, тронул за плечо и пробормотал:
— Ладно, извини, я сорвался… Слышишь? Просто ничего понять не могу в этом проклятом деле, вот и нервничаю. Никогда со мной такого не было…
Я подняла на него мокрые глаза и, всхлипывая, спросила:
— Так я… не… уволена? Вы меня… не… выгоните?
— Как же я тебя выгоню, — вздохнул он. — Валентина меня тогда живьём съест. Ладно, давай успокаивайся и рассказывай.
Теперь уже счастливые слезы хлынули из моих глаз, и я не могла их остановить ещё минут пять, пока босс рассказывал мне о своём разговоре с Димой.
Когда тот узнал о смерти двух девушек, то, естественно, не поверил. А потом, когда до него дошло, что это правда, надолго замолчал, и босс ничего не мог от него добиться. Придя в себя от потрясения, которое, по словам босса, было совершенно искренним, Дима решительно заявил, что его брат такого сделать не мог. Наверняка это кто-то другой, не имеющий никакого отношения к Алексею и вообще к их семье. Но если все-таки выяснится, что убийцей является Лёша, то он, Дмитрий, готов за его поимку заплатить в три раза больше, главное, чтобы тот больше никого не убил. На вопрос босса о возможных следующих жертвах Дима сказал, что понятия не имеет, какие мотивы движут этим сумасшедшим, совсем не похожим на его брата человеком, а значит, и не представляет, кто может стать следующим. О знакомстве Лёши с Дашей он ничего раньше не знал. Сам он когда-то общался с ней довольно близко, но они быстро надоели друг другу и расстались. В общем, Дима от всего открестился.
Потом я подробно рассказала Родиону о своём посещении квартиры Коломейцевых, о найденных портретах незнакомых нам девушек, дала ему подробное описание их внешности, насколько мне удалось запомнить, и поведала о том, что произошло позже. Он сразу позвонил куда-то и попросил срочно разыскать всех проживающих в Москве девушек с данными именами, фамилиями и приметами. Потом с мрачным видом глухо проговорил:
— Самое странное во всем этом вот что. Когда я сообщил Дмитрию о твоём посещении его родителей, он сразу занервничал, заторопился и быстро распрощался, сказав, что его срочно ждут на работе. И уехал примерно за сорок минут до того, как ты позвонила. Отсюда до его родителей езды минут двадцать.
Как думаешь, что бы это могло значить?
Я не поверила своим ушам. Мне даже и в голову не приходило, что всю эту кашу заварил сам Дмитрий, а потом ещё зачем-то пришёл к нам просить о помощи.
Это был, на мой взгляд, совершеннейший абсурд. Примерно так я и ответила боссу:
— Маразм какой-то. Зачем ему все это?
— А вот это я и хочу теперь выяснить. Честно говоря, он мне с самого начала не понравился. А тут, как ты говоришь, и мать его тоже недолюбливает, как я понял. А Лёша был в семье младшим, любимцем, вот и вырисовывается картина…
— И какая же?
— Очень простая, — усмехнулся он. — Наверняка это началось ещё в детстве Димы, когда Лёша только появился на свет и все родительское внимание перенеслось на него. А старший вроде как в стороне остался. Видимо, где-то глубоко в его подсознании засела обида, и теперь она вырвалась наружу — такое часто бывает. Я почти уверен, что всю эту афёру с исчезновением брата и денег придумал и исполнил сам Дима. Он просто избавился от него таким образом, отомстил, так сказать.
— Но ведь доказать это теперь невозможно. И потом, зачем ему было приходить к нам и рассказывать про письма, про Лену? Я не понимаю…
— Я пока тоже, — буркнул босс. — Но вот здесь, — он постучал себя пальцем по голове, — уже кое-что варится. И очень скоро блюдо будет готово.
Останется лишь выставить его на стол и попробовать. Я так думаю, что эти девушки что-то знали или о чем-то догадывались и начали его шантажировать.
Тогда он, решив спихнуть все на давно убиенного им брата, приходит к нам, якобы что-то чувствуя на мистическом уровне, и заставляет нас действовать. По его расчёту, мы должны стать свидетелями того, как братец приканчивает этих девушек, и начать гоняться за давно уже гниющим на какой-нибудь свалке несчастным Лёшей. Он и родителей своих настропалил, ручку с блокнотом стащил, нунчаки переложил, когда в гости с женой приходил, и звонил, и молчал в трубку наверняка тоже он. И кисточку выкрал, чтобы уже ни у кого сомнений не было. К тому же все жертвы, как установлено, знали убийцу и сами впускали его в квартиру, ни о чем не подозревая. Потому-то, кстати, соседи и не видели Алексея, потому как его там никогда и не было.
— Постойте, но зачем же он напал на свою мать? Это ведь вообще уже ни в какие ворота…
— Вот именно! — Босс торжествующе посмотрел на меня. — Чем сложнее и непонятнее — тем для него лучше! Пока мы тут будем ломать головы, выискивая мотивы для Алексея, Дима запутает все следы так, что сам черт потом не разберёт. Он ведь сам сказал, что брат, если это он, ведёт себя как сумасшедший, а значит, и поступки у него должны быть непредсказуемыми. Скорее всего он уверен, что убил и тебя, и мать. Да, он должен вести себя так, как вёл бы себя младший брат, будь он жив, правильно?
— Ну не знаю, — пробормотала я, уже совсем ничего не понимая, — вам виднее.
— Конечно! — босс хлопнул себя по голове. — Все так и есть! Как я, болван, раньше не догадался?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114