Дикая. Но он говорил только по-грузински, гад! Все другие языки принципиально презирал, ниже своего достоинства считал. Хотя понимал по-русски и по-английски. Это, как ты понимаешь, не его личное золото, он был только хранителем казны самого… Впрочем, это не имеет значения».
«Да скажи ему, может, мозги быстрее завертятся», — подстегнул его Клинч.
«Короче, этот старик, Като Кумсишвили, был секретным хранителем тайной казны самого товарища… Сталина».
Я чуть богу душу не отдал при этих словах. Мои волосы встали дыбом и с тех пор уже не опускались, — тут американец пригладил ёжик на голове. — Теперь я точно знал, что живым они меня не выпустят. В своё время мне в руки попала одна брошюра. Там говорилось о деньгах вашего вождя, о том, что они где-то существуют, но никто не может их найти. Говорилось, что никому не известно, сколько личных средств было у товарища Сталина и где он их хранил, но предполагали, что достаточно, чтобы из-за них развязать третью мировую войну.
До сих пор это все покрыто мраком тайны. Золото партии, которое вы сейчас так наивно ищете, копейки в сравнении с золотом Сталина. Даже Пол Пот, который был мелочью по сравнению с Отцом всех ваших народов, и тот умудрился заработать на убийстве миллионов своих подданных несколько миллиардов баксов. Что уж говорить о Сталине, который убил в несколько раз больше!
Бэн ухмыльнулся, почувствовав, что произвёл на меня впечатление, и продолжил:
«Като Кумсишвили был старым „медвежатником“, зеком со стажем, самым близким доверенным лицом вождя. После смерти Хозяина казначей уехал за границу и спрятался. Он оказался верным слугой и все это время держал рот на замке. О его существовании знали лишь несколько человек. Более сорока лет мы шли по его следу, в конце концов нашли, но он нам так ничего и не сказал, хотя мы сделали, казалось бы, все для этого. Но почему-то он сказал это тебе. Видно, ты ему понравился тем, что поспешил на помощь, и он решил отблагодарить тебя. Ну теперь твой мозг заинтересован?»
«Более чем», — пробормотал я, с трудом приходя в себя от такой новости.
«Ты хоть понимаешь теперь, тупоголовый америкашка, насколько важно то, что ты услышал от старика? Это тебе не кубышка, зарытая под яблоней в саду, — тут речь идёт о…»
«Это ему знать не обязательно, — проворчал Резо. — Давай, родной, вспоминай быстрей».
"А почему вы так уверены, что это именно тот старик? — не удержался я.
— Столько лет прошло, и его никто не знал, как вы говорите…"
«Это не твоего ума дело! Постарайся сосредоточиться на том моменте, когда вы разговаривали, тогда сразу вспомнишь. Хотя бы примерное звучание того, что он сказал, мне выдай, а я уж разберусь, что к чему».
Они опять в ожидании уставились на меня, а я сделал вид, что вспоминаю, хотя на самом деле решал для себя вопрос: сказать или нет им ещё какое-нибудь слово из услышанной фразы. А вдруг оно окажется решающим? Теперь, когда я узнал, сколько стоят эти непонятные мне звуки, сидящие в моей голове, я тем более не собирался произносить их кому-нибудь просто так, за здорово живёшь. Во мне взыграл азарт. И ещё я понимал, что они прикончат меня сразу же, как только услышат вожделенные слова. В общем, мне нельзя было говорить. Но и молчать было тоже опасно — того и гляди мучить начнут. Поэтому-то я сидел и перебирал в уме оставшиеся шесть слов, как драгоценные жемчужины, решая, какое из них отдать этим халявщикам. До этого, кстати, я совсем не вдумывался в смысл этих слов, они были мне просто не знакомы. А тут я начал искать в них хоть какой-то смысл или знакомое звучание. И нашёл! Это было слово «coco». Раньше для меня это был пустой звук, а теперь, когда я узнал про золото Сталина, я понял, что это было его грузинское имя, о котором я когда-то слышал. Таким образом, вместе с уже названным первым словом выходила почти ничего не значащая фраза: «Казна Coco…» И я выдал им слово, швырнул эту кость в их прожорливые голодные пасти:
«Кажется, второе слово было „зосо“ или „созо“ — точно не помню…»
«Coco! Это слово было — Coco! — вскричал Резо, вскочив с кресла. — Так и есть: „Казна Coco…“ — все правильно! Этот парень сделает нас богатыми!»
Он хлопнул меня по плечу, остальные радостно заулыбались, а я понял, что если дело пойдёт так и дальше, то скоро мы станем хорошими друзьями и начнём вместе пить водку из початой бутылки, что стояла на столике в углу комнаты.
"Да, так оно и есть, — в раздумье закатил глаза Клинч. — Следующим словом должно быть: «находится…» Тогда получится: казна Coco находится…
Господи, помоги мне, грешному, — он перекрестился, — скажи мне, где она, проклятая, находится?"
«Для нас сейчас он — господь, — Бэн кивнул на меня. — Давай, миленький, напрягись ещё чуть-чуть, вспомни ещё хоть парочку слов, чтобы за что-то уцепиться. Не ленись…»
Они сгрудились вокруг меня, подёргиваясь в нетерпении, и начали трясти.
«Да что вы, в самом деле! — возмутился я. — Так я совсем не могу думать! Отойдите от меня! Мне расслабиться нужно…»
«Ха, так это мы враз! — обрадовался Резо. — Клинч, налей ему водочки — пусть расслабится. И выключи этот долбанный утюг, а то уже от него в комнате жарко».
Клинч плеснул мне целый фужер водки и поднёс ко рту.
«Пей, голуба!» — осклабился он.
"Вы спятили?! Я так водку не пью! Это же не молоко, в конце концов!
Развяжите мне руки, тогда смогу выпить".
Они замерли, посмотрели друг на друга, потом на меня, и наконец Бэн нерешительно произнёс:
«А что? Он все равно ничего не сможет с нами сделать; правильно, братва?»
«Конечно! — поддакнул я. — К тому же расслаблюсь получше, а значит, побыстрее все вспомню».
«Решено, — сказал Бэн. — Клинч, сядь с пушкой у двери и не спускай с него глаз. Если что — пали, но не насмерть, старайся в ноги попасть, чтобы не убег…»
«Может, нам лучше ему ноги сразу прострелить, для верности?» — предложил мудрый Клинч.
«Идиот, он тогда вообще думать не сможет! Резо, развязывай его».
Меня развязали. К тому времени я уже вполне осмотрелся и понял, что нахожусь где-то на загородной вилле. За окнами виднелся лес, теннисный корт и какие-то постройки типа самолётного ангара. В комнате, где мы находились, все было богато обставлено, на стенах висели копии картин Пикассо, на полу лежал дорогой персидский ковёр, мебель была красного дерева, а фужеры из настоящего хрусталя. Сами понимаете, что первым моим желанием было сбежать оттуда как можно дальше. Но я сдержал себя. Все трое выглядели очень здоровыми и сильными, особенно Резо, с которым я уже имел дело. К тому же они были настороже. Но и засиживаться здесь мне тоже было не с руки. Взяв протянутую мне Бэном водку, я попросил огурчик. Он потянулся за ним, и в тот момент, когда он очутился между мной и пистолетом Клинча, сидевшего у двери, я плеснул водку в глаза находившемуся справа Резо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
«Да скажи ему, может, мозги быстрее завертятся», — подстегнул его Клинч.
«Короче, этот старик, Като Кумсишвили, был секретным хранителем тайной казны самого товарища… Сталина».
Я чуть богу душу не отдал при этих словах. Мои волосы встали дыбом и с тех пор уже не опускались, — тут американец пригладил ёжик на голове. — Теперь я точно знал, что живым они меня не выпустят. В своё время мне в руки попала одна брошюра. Там говорилось о деньгах вашего вождя, о том, что они где-то существуют, но никто не может их найти. Говорилось, что никому не известно, сколько личных средств было у товарища Сталина и где он их хранил, но предполагали, что достаточно, чтобы из-за них развязать третью мировую войну.
До сих пор это все покрыто мраком тайны. Золото партии, которое вы сейчас так наивно ищете, копейки в сравнении с золотом Сталина. Даже Пол Пот, который был мелочью по сравнению с Отцом всех ваших народов, и тот умудрился заработать на убийстве миллионов своих подданных несколько миллиардов баксов. Что уж говорить о Сталине, который убил в несколько раз больше!
Бэн ухмыльнулся, почувствовав, что произвёл на меня впечатление, и продолжил:
«Като Кумсишвили был старым „медвежатником“, зеком со стажем, самым близким доверенным лицом вождя. После смерти Хозяина казначей уехал за границу и спрятался. Он оказался верным слугой и все это время держал рот на замке. О его существовании знали лишь несколько человек. Более сорока лет мы шли по его следу, в конце концов нашли, но он нам так ничего и не сказал, хотя мы сделали, казалось бы, все для этого. Но почему-то он сказал это тебе. Видно, ты ему понравился тем, что поспешил на помощь, и он решил отблагодарить тебя. Ну теперь твой мозг заинтересован?»
«Более чем», — пробормотал я, с трудом приходя в себя от такой новости.
«Ты хоть понимаешь теперь, тупоголовый америкашка, насколько важно то, что ты услышал от старика? Это тебе не кубышка, зарытая под яблоней в саду, — тут речь идёт о…»
«Это ему знать не обязательно, — проворчал Резо. — Давай, родной, вспоминай быстрей».
"А почему вы так уверены, что это именно тот старик? — не удержался я.
— Столько лет прошло, и его никто не знал, как вы говорите…"
«Это не твоего ума дело! Постарайся сосредоточиться на том моменте, когда вы разговаривали, тогда сразу вспомнишь. Хотя бы примерное звучание того, что он сказал, мне выдай, а я уж разберусь, что к чему».
Они опять в ожидании уставились на меня, а я сделал вид, что вспоминаю, хотя на самом деле решал для себя вопрос: сказать или нет им ещё какое-нибудь слово из услышанной фразы. А вдруг оно окажется решающим? Теперь, когда я узнал, сколько стоят эти непонятные мне звуки, сидящие в моей голове, я тем более не собирался произносить их кому-нибудь просто так, за здорово живёшь. Во мне взыграл азарт. И ещё я понимал, что они прикончат меня сразу же, как только услышат вожделенные слова. В общем, мне нельзя было говорить. Но и молчать было тоже опасно — того и гляди мучить начнут. Поэтому-то я сидел и перебирал в уме оставшиеся шесть слов, как драгоценные жемчужины, решая, какое из них отдать этим халявщикам. До этого, кстати, я совсем не вдумывался в смысл этих слов, они были мне просто не знакомы. А тут я начал искать в них хоть какой-то смысл или знакомое звучание. И нашёл! Это было слово «coco». Раньше для меня это был пустой звук, а теперь, когда я узнал про золото Сталина, я понял, что это было его грузинское имя, о котором я когда-то слышал. Таким образом, вместе с уже названным первым словом выходила почти ничего не значащая фраза: «Казна Coco…» И я выдал им слово, швырнул эту кость в их прожорливые голодные пасти:
«Кажется, второе слово было „зосо“ или „созо“ — точно не помню…»
«Coco! Это слово было — Coco! — вскричал Резо, вскочив с кресла. — Так и есть: „Казна Coco…“ — все правильно! Этот парень сделает нас богатыми!»
Он хлопнул меня по плечу, остальные радостно заулыбались, а я понял, что если дело пойдёт так и дальше, то скоро мы станем хорошими друзьями и начнём вместе пить водку из початой бутылки, что стояла на столике в углу комнаты.
"Да, так оно и есть, — в раздумье закатил глаза Клинч. — Следующим словом должно быть: «находится…» Тогда получится: казна Coco находится…
Господи, помоги мне, грешному, — он перекрестился, — скажи мне, где она, проклятая, находится?"
«Для нас сейчас он — господь, — Бэн кивнул на меня. — Давай, миленький, напрягись ещё чуть-чуть, вспомни ещё хоть парочку слов, чтобы за что-то уцепиться. Не ленись…»
Они сгрудились вокруг меня, подёргиваясь в нетерпении, и начали трясти.
«Да что вы, в самом деле! — возмутился я. — Так я совсем не могу думать! Отойдите от меня! Мне расслабиться нужно…»
«Ха, так это мы враз! — обрадовался Резо. — Клинч, налей ему водочки — пусть расслабится. И выключи этот долбанный утюг, а то уже от него в комнате жарко».
Клинч плеснул мне целый фужер водки и поднёс ко рту.
«Пей, голуба!» — осклабился он.
"Вы спятили?! Я так водку не пью! Это же не молоко, в конце концов!
Развяжите мне руки, тогда смогу выпить".
Они замерли, посмотрели друг на друга, потом на меня, и наконец Бэн нерешительно произнёс:
«А что? Он все равно ничего не сможет с нами сделать; правильно, братва?»
«Конечно! — поддакнул я. — К тому же расслаблюсь получше, а значит, побыстрее все вспомню».
«Решено, — сказал Бэн. — Клинч, сядь с пушкой у двери и не спускай с него глаз. Если что — пали, но не насмерть, старайся в ноги попасть, чтобы не убег…»
«Может, нам лучше ему ноги сразу прострелить, для верности?» — предложил мудрый Клинч.
«Идиот, он тогда вообще думать не сможет! Резо, развязывай его».
Меня развязали. К тому времени я уже вполне осмотрелся и понял, что нахожусь где-то на загородной вилле. За окнами виднелся лес, теннисный корт и какие-то постройки типа самолётного ангара. В комнате, где мы находились, все было богато обставлено, на стенах висели копии картин Пикассо, на полу лежал дорогой персидский ковёр, мебель была красного дерева, а фужеры из настоящего хрусталя. Сами понимаете, что первым моим желанием было сбежать оттуда как можно дальше. Но я сдержал себя. Все трое выглядели очень здоровыми и сильными, особенно Резо, с которым я уже имел дело. К тому же они были настороже. Но и засиживаться здесь мне тоже было не с руки. Взяв протянутую мне Бэном водку, я попросил огурчик. Он потянулся за ним, и в тот момент, когда он очутился между мной и пистолетом Клинча, сидевшего у двери, я плеснул водку в глаза находившемуся справа Резо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114