Послышался приглушенный хлопок, и над Ак-Су повисла красная ракета. И тут же — еще две, подряд. Это был даже не форс-мажор, а что-то еще серьезнее. Спускались мы минут пятнадцать, а тут взлетели на гребень минуты за три, не больше. И вовремя.
— Пастух! — истошно завопил Артист из-под БТРа и отчаянно замахал рукой. И только мы успели втиснуться между гусеницами, как со стороны солнца на нас спикировал вертолет и по броне прогрохотали пули крупнокалиберного пулемета.
Вертолет заложил вираж и пошел на второй боевой заход. Пока пулеметная очередь буравила камни и дувал овчарни, я высунулся на полсекунды и увидел, как в открытом люке вертолета к пулеметной турели припал генерал-майор Жеребцов и поливает на все деньги, при этом, возможно, что-то крича.
— Как они могли так быстро обернуться? — удивился я.
— Наверное, рация у них была, — предположил Боцман. — Отошли километра на два и вызвали вертолет.
«Вертушка» уже делала третий заход. На наше счастье, вертолет был легкий, транспортный, без пушек и ракет, а то все мы давно уже плавали бы в небе вместе с обломками БТРа. Не целиком, конечно, плавали, а частями. Третий заход мы спокойно пересидели под укрытием бронированной туши БТРа, а на четвертый Трубач выдвинулся из-за боковины, вскинул свой «кольт-коммандер» и выстрелил три раза подряд по этой злобной, ревущей двигателем и плюющейся трассирующими очередями стрекозе. И вроде попал. Или мне показалось?
— Фонарь я ему высадил, — сообщил Трубач, усовываясь под бронетранспортер и вкладывая в барабан новые патроны вместо истраченных. — Упреждение слишком большое взял. Сейчас будет нормалек.
И он занял выжидательную позицию.
Но пятого захода не последовало. То ли Трубач действительно разбил смотровой фонарь, то ли Жеребцов понял, что пулеметом нас из-под БТРа не выковырнешь. Вертолет заложил обратный вираж и ушел к западу, растаял в лучах склоняющегося к закату солнца.
Я кубарем выкатился из-под БТРа.
— Ребята, ходу! Сейчас здесь будут «Черные акулы». Заводи БТР! — крикнул я Тимохе, который у нас был самым большим спецом по всему, что двигалось, — от мотоцикла до танка. Вторым таким после него умельцем был Боцман.
— На БТРе не уйдем, — возразил Тимоха. — Мишень. С первого же захода возьмут.
Все в «ровер»! — скомандовал он.
— А в «ровере» уйдем? — спросил я, переваливаясь через борт круто разворачивающейся машины.
— Он хоть верткий!
Тимоха оглянулся, чтобы убедиться, что все сели, и дал по газам, только щебень брызнул из-под колес.
По моим прикидкам у нас было минут тридцать или тридцать пять форы: пока «акулы» поднимутся, пока дотрюхают до квадрата 17-25, пока раздолбают БТР и будут прочесывать окрестности, отыскивая нас. Полный резон был, конечно, прямиком двинуться на запад, к нашим блокпостам. Всего тридцать два километра. И уже оттуда послать какой-нибудь транспорт, чтобы забрать повязанных боевиков и наших «медиков». Но простые решения — далеко не всегда лучшие решения. Это я уже давно хорошо усвоил. А что, если этот ублюдочный Жеребцов выставит там своих и нас встретят шквальным огнем? Не исключено. Совсем не исключено. Учитывая важность информации, которая у нас была. Даже если Жеребцов усомнится в том, что мы сумели ее получить. Это не американский суд, где сомнения толкуются в пользу обвиняемого. Ему надо чистым, как стеклышко, выйти из этого грязного дела, а для этого он не остановится ни перед чем.
Второй момент был такой: если мы двинем на запад, то окажемся на курсе «акул» уже через четверть часа. И тут — туши огни.
Оставалось одно направление — на восток. Весь этот район контролировался боевиками. Но встреча с отдельными группами нас не очень волновала. То ли встретим, то ли не встретим. Зато, судя по карте, там были лесополосы и мелкие овраги. Если бы удалось добраться до них и спрятать там «ровер» до темноты — лучшего и не придумать. Ночью мы бы вышли к своим без проблем. На худой случай — километрах в двадцати пяти там был мост через ущелье Ак-Су. Метров сто длиной.
Легкий, тяжелая техника там не пройдет, а «лендровер» проскочит запросто. Эту сторону моста охраняли чеченцы, а другую — наши. Можно было бы попытаться прорваться.
Я в трех словах изложил ребятам свои соображения, и мы рванули на восток.
«Ровер» швыряло на бездорожье так, что приходилось обеими руками держаться за скобы, — иначе выкинуло бы из машины, как пустую бочку из кузова грузовика. Так мы двигались минут десять, а потом услышали надвигающийся сзади свист реактивных двигателей. Но это были не «Черные акулы». Это были три истребителя-бомбардировщика «Су-25». Этот сучий Жеребцов решил, видно, что не стоит терять времени с боевыми «вертушками». И может быть, был по-своему прав.
Для нас это было и хорошо, и плохо. От «акул», конечно, трудней уворачиваться.
Но и под ковровое бомбометание попасть — тоже не сахар.
Я тронул Тимоху за плечо, показал назад. Но он уже и сам все понял и заметно сбавил скорость. Я не уловил смысла, но Тимоха всегда знал, что делает.
Из самолетов нас, конечно, давно заметили, но неожиданно ведущий сменил курс, его маневр повторили и оба ведомых. Они прошли над ущельем Ак-Су, затем резко взяли вниз и скрылись за каменистой гривкой. А еще через минуту показались вновь. И там, где они только что прошли, вспухло огромное багрово-черное пламя, не вместившееся в широкий проран ущелья и перевалившее за его откосы.
— Напалм! — прокричал Артист.
А чего тут кричать. Ясно, что напалм. Суки. «Не применяем, не применяем, международные конвенции! Суки». И ясно было, и к бабке не ходи, что проблема Жеребцова с его засекреченными медиками и джигитами Исы Мадуева решена, и довольно кардинальным образом. Теперь они примутся за нас.
И они принялись. Единственная крошечная наша надежда была только на то, что напалма у них больше нет. И, кажется, она оправдалась. В первый заход они полили нас из пушек. Причем атаковал только один самолет, а два других шли за ним в верхнем эшелоне. Решили, видно, что с нас и одной «сучки» хватит. Но плохо они знали, с кем имеют дело. Точно в ту секунду перед тем, как нас должен был разнести в клочья первый же снаряд — ни полсекундой раньше, ни полсекундой позже, — Тимоха резко крутанул руль, дал на полную, и «ровер» словно бы отпрыгнул метров на пятьдесят в сторону. Первый снаряд разорвался точно в том месте, где мы только что были, а остальные перепахали плоскогорье не меньше, чем на километр, прежде чем стрелок сообразил, что тратит боезапас впустую.
Это, видно, летунов разозлило. Они сделали боевой разворот, причем не кругом, а через мертвую петлю, и вышли на нас уже втроем, сомкнутым строем. Тут уж в сторону не отпрыгнешь. Тимоха зачем-то снова сбросил скорость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Пастух! — истошно завопил Артист из-под БТРа и отчаянно замахал рукой. И только мы успели втиснуться между гусеницами, как со стороны солнца на нас спикировал вертолет и по броне прогрохотали пули крупнокалиберного пулемета.
Вертолет заложил вираж и пошел на второй боевой заход. Пока пулеметная очередь буравила камни и дувал овчарни, я высунулся на полсекунды и увидел, как в открытом люке вертолета к пулеметной турели припал генерал-майор Жеребцов и поливает на все деньги, при этом, возможно, что-то крича.
— Как они могли так быстро обернуться? — удивился я.
— Наверное, рация у них была, — предположил Боцман. — Отошли километра на два и вызвали вертолет.
«Вертушка» уже делала третий заход. На наше счастье, вертолет был легкий, транспортный, без пушек и ракет, а то все мы давно уже плавали бы в небе вместе с обломками БТРа. Не целиком, конечно, плавали, а частями. Третий заход мы спокойно пересидели под укрытием бронированной туши БТРа, а на четвертый Трубач выдвинулся из-за боковины, вскинул свой «кольт-коммандер» и выстрелил три раза подряд по этой злобной, ревущей двигателем и плюющейся трассирующими очередями стрекозе. И вроде попал. Или мне показалось?
— Фонарь я ему высадил, — сообщил Трубач, усовываясь под бронетранспортер и вкладывая в барабан новые патроны вместо истраченных. — Упреждение слишком большое взял. Сейчас будет нормалек.
И он занял выжидательную позицию.
Но пятого захода не последовало. То ли Трубач действительно разбил смотровой фонарь, то ли Жеребцов понял, что пулеметом нас из-под БТРа не выковырнешь. Вертолет заложил обратный вираж и ушел к западу, растаял в лучах склоняющегося к закату солнца.
Я кубарем выкатился из-под БТРа.
— Ребята, ходу! Сейчас здесь будут «Черные акулы». Заводи БТР! — крикнул я Тимохе, который у нас был самым большим спецом по всему, что двигалось, — от мотоцикла до танка. Вторым таким после него умельцем был Боцман.
— На БТРе не уйдем, — возразил Тимоха. — Мишень. С первого же захода возьмут.
Все в «ровер»! — скомандовал он.
— А в «ровере» уйдем? — спросил я, переваливаясь через борт круто разворачивающейся машины.
— Он хоть верткий!
Тимоха оглянулся, чтобы убедиться, что все сели, и дал по газам, только щебень брызнул из-под колес.
По моим прикидкам у нас было минут тридцать или тридцать пять форы: пока «акулы» поднимутся, пока дотрюхают до квадрата 17-25, пока раздолбают БТР и будут прочесывать окрестности, отыскивая нас. Полный резон был, конечно, прямиком двинуться на запад, к нашим блокпостам. Всего тридцать два километра. И уже оттуда послать какой-нибудь транспорт, чтобы забрать повязанных боевиков и наших «медиков». Но простые решения — далеко не всегда лучшие решения. Это я уже давно хорошо усвоил. А что, если этот ублюдочный Жеребцов выставит там своих и нас встретят шквальным огнем? Не исключено. Совсем не исключено. Учитывая важность информации, которая у нас была. Даже если Жеребцов усомнится в том, что мы сумели ее получить. Это не американский суд, где сомнения толкуются в пользу обвиняемого. Ему надо чистым, как стеклышко, выйти из этого грязного дела, а для этого он не остановится ни перед чем.
Второй момент был такой: если мы двинем на запад, то окажемся на курсе «акул» уже через четверть часа. И тут — туши огни.
Оставалось одно направление — на восток. Весь этот район контролировался боевиками. Но встреча с отдельными группами нас не очень волновала. То ли встретим, то ли не встретим. Зато, судя по карте, там были лесополосы и мелкие овраги. Если бы удалось добраться до них и спрятать там «ровер» до темноты — лучшего и не придумать. Ночью мы бы вышли к своим без проблем. На худой случай — километрах в двадцати пяти там был мост через ущелье Ак-Су. Метров сто длиной.
Легкий, тяжелая техника там не пройдет, а «лендровер» проскочит запросто. Эту сторону моста охраняли чеченцы, а другую — наши. Можно было бы попытаться прорваться.
Я в трех словах изложил ребятам свои соображения, и мы рванули на восток.
«Ровер» швыряло на бездорожье так, что приходилось обеими руками держаться за скобы, — иначе выкинуло бы из машины, как пустую бочку из кузова грузовика. Так мы двигались минут десять, а потом услышали надвигающийся сзади свист реактивных двигателей. Но это были не «Черные акулы». Это были три истребителя-бомбардировщика «Су-25». Этот сучий Жеребцов решил, видно, что не стоит терять времени с боевыми «вертушками». И может быть, был по-своему прав.
Для нас это было и хорошо, и плохо. От «акул», конечно, трудней уворачиваться.
Но и под ковровое бомбометание попасть — тоже не сахар.
Я тронул Тимоху за плечо, показал назад. Но он уже и сам все понял и заметно сбавил скорость. Я не уловил смысла, но Тимоха всегда знал, что делает.
Из самолетов нас, конечно, давно заметили, но неожиданно ведущий сменил курс, его маневр повторили и оба ведомых. Они прошли над ущельем Ак-Су, затем резко взяли вниз и скрылись за каменистой гривкой. А еще через минуту показались вновь. И там, где они только что прошли, вспухло огромное багрово-черное пламя, не вместившееся в широкий проран ущелья и перевалившее за его откосы.
— Напалм! — прокричал Артист.
А чего тут кричать. Ясно, что напалм. Суки. «Не применяем, не применяем, международные конвенции! Суки». И ясно было, и к бабке не ходи, что проблема Жеребцова с его засекреченными медиками и джигитами Исы Мадуева решена, и довольно кардинальным образом. Теперь они примутся за нас.
И они принялись. Единственная крошечная наша надежда была только на то, что напалма у них больше нет. И, кажется, она оправдалась. В первый заход они полили нас из пушек. Причем атаковал только один самолет, а два других шли за ним в верхнем эшелоне. Решили, видно, что с нас и одной «сучки» хватит. Но плохо они знали, с кем имеют дело. Точно в ту секунду перед тем, как нас должен был разнести в клочья первый же снаряд — ни полсекундой раньше, ни полсекундой позже, — Тимоха резко крутанул руль, дал на полную, и «ровер» словно бы отпрыгнул метров на пятьдесят в сторону. Первый снаряд разорвался точно в том месте, где мы только что были, а остальные перепахали плоскогорье не меньше, чем на километр, прежде чем стрелок сообразил, что тратит боезапас впустую.
Это, видно, летунов разозлило. Они сделали боевой разворот, причем не кругом, а через мертвую петлю, и вышли на нас уже втроем, сомкнутым строем. Тут уж в сторону не отпрыгнешь. Тимоха зачем-то снова сбросил скорость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113